А теперь пришло время рассказать о русской самобеглой коляске, изобретенной Шамшуренковым. Каким он был, крестьянин Яранского уезда Леон­тий Лукьянович, построивший прообраз велосипеда в середине XVIII века, за сорок лет до знаменитого Кулибина?

Изучая архивы, с удивлением узнаем, что раз­менял он тогда уже седьмой десяток лет и изобре­тение это — не первое в его жизни. В 1736 году, в правление Анны Иоанновны, Шамшуренков пред­ставил Московской сенатской конторе рапорт, где изложил идею подъема Царь-колокола. План рас­смотрели. Решением сената изобретатель «обя­зывается к подъему большого Успенского колокола сделать модель». Немедленно.

Проходит год. Подготовка к подъему Царь-ко­локола закончена. И тут происходит ужасное, но, увы, привычное для старой Москвы событие —по­жар. Сильный ветер быстро перебрасывает пла­мя — вот оно достигает Боровицкого моста и пере­кидывается на Кремль. Горящие балки подъемника и столбы навеса, падая в литейную яму, раскаляют металл колокольной отливки. Огонь отчаянно тушат, сбивая гудящие красные языки, а колокол ждет, раскаляясь и тут же охлаждаясь под напором во­ды, на нем появляются трещины, мелкие и частые, будто русла рек на географической карте. Наконец огромный кусок (11,5 т) откалывается, а вместе с ним отпадает необходимость восстанавливать подъ­емную машину.

Неудача только раззадоривает Шамшуренкова. Куда теперь приложить силы? На очереди механи­ческий самокат. Дело «закручивается» более успешно, чем можно предположить, сенаторы хо­тят развлечь русскую императрицу, большую лю­бительницу всяких курьезов… Составлен подроб­ный перечень необходимых материалов: «Испросил Шамшуренков пять пудов сибирского мяхкого же­леза, три пуда стали аглинской самой доброй».

А вот как описывает свое изобретение сам Шам — шуренков, обращаясь в сенат: «Такую коляску он, Леонтий, сделать может подлинно изобретенными им машинами на 4 колеса, с инструментом так, что она будет бегать и без лошади, только правима бу­дет чрез инструменты двумя человеками, стоящими на той же коляске, кроме сидящих в ней праздных людей, а бегать будет хотя через какое дальнее расстояние и не только по ровному местополо­жению, но и к горе, буде где не весьма крутое место».

Время торопит. Скорей, скорей! В распоряжении Шамшуренкова искусные рабочие мастерового двора: кузнецы, токари по дереву и металлу, ме­бельщики, резчики, позолотчики. Всем нашлось де­ло. Работа быстро продвигается.

Уже готова тележная рама с четырьмя ходовы­ми колесами и открытый кузов с двумя удобными сиденьями для пассажиров, так называемых «праздных людей». Шамшуренков позаботился и об удобстве для двух сопровождающих слуг: на слу­чай непогоды и, как тогда выражались, для «закры­тия» людей, приводящих в движение механизмы, изготовлен «лехкий» ящик. Кузов подвешивается к раме на нескольких ремнях, заменяющих рессор­ную подвеску, на задней оси насажены зубчатые колеса двойного приводного механизма, который помещается на специальной небольшой площадке позади пассажирских сидений. К этой же пло­щадке выводятся передаточные тяги механизма рулевого управления, скрепленные с передней осью.

И вот, наконец, остались лишь мелкие работы. Металлические и деревянные детали бережно окра-

Шивают, обивают коляску холстом и ярко, затейли­во расписывают красками.

Принята, принята коляска! Одобрена самим се­натом. Колеса закрутились, развозя «праздных лю­дей». Однако скоро страсти гаснут. Лишь несколько месяцев находилась коляска на Сенатском дворе, затем попала в частные руки, и дальше след ее за­терялся. Но остались чертежи, рисунки, описания, и уже в наше время художник А. Перекальская с любовью восстановила подробности конструкции, вплоть до характера колес и формы кресла.

Там, где спешил колесный почтальон, на тех же путях и перепутьях когда-то мелькали и кепи ве­лосипедистов-курьеров. С курьерской скоростью неслись не поезда, а высокие и стройные железные кони. До наших дней дошли единичные описания курьерской службы, формы, маршрутов, остались дагерротипы, фотографии почти столетней давности.

На этих «еамокатах» депеши доставлялись

С курьерской скоростью

Занимательна, например, фотография, сделанная Чарльзом Кэррьером, который запечатлел для по­томков эпизод из служебной жизни велокурьеров — дорожный завтрак. Это совсем не тот обильный «Завтрак на траве» великого Эдуара Мане. Скром­ная трапеза — каждому по яблоку.

Седло курьерского велосипеда осваивали только очень крепкие, выносливые люди, тем более что транспорт был не из легких — большеколесный «паук». Седок располагался высоко над колесом и покачивался на упругих пружинах седла (мяг­кие, в том числе надувные седла, всевозможные пружины предусмотрены были исключительно для курьерских велосипедов — возможно, с того и по­шли правила охраны труда на дорогах). Форма — фирменный кепи с поблекшим от солнца козырьком и птичкой кокарды, однобортная тужурка с бронзо­выми пуговицами, цветные шевроны на отложном воротнике, брюки-гольф, пропыленные гетры и ко­жаные высокие ботинки, туго, как корсет, затяну­тые шнурками. Курьерские сумки через плечо, а возможно, и холодный, вороненой стали кольт в кармане. Опять же — охрана труда.

Пристань. Серебро воды. Гулкие шлепки о мол. Водный велосипед, мини-«пароход», всегда лишь на двоих — они одновременно и пассажиры, и команда. На Волге, Сене, Потомаке — эти «кораблики» мож­но встретить везде. Нет, не те, что обрушивались водопадным гулом лопастей и тревожно гудели близ Нижнего Новгорода, растворяя эхо в заволжских далях, не те, что на Гудзон-ривер оглашали одино­ким басом огромные коробки пакгаузов Манхэттена. А самые современные, педальные — не наносящие ущерб флоре и фауне водных пространств. На них удобно преодолевать небольшие расстояния. Мирно движется водный велосипед по лазурной глади, не оставляя за собой никаких следов: ни радужных бензинно-масляных пятен, ни синеватого флера выхлопных газов, так радовавших поклонников прогресса в начале века и так тревожащих их те­перь. Если раньше кораблям желали «шесть футов под килем» (минимальная глубина, чтобы не сесть на мель), для этого «велопарохода» доста­точно и шести дюймов — он рассчитан на мелково­дье.

О старых колесных пароходах не забыли сту­денты Харьковского художественно-промышленного института. Только они не скопировали традицион­ную, привычную для глаза модель, а нашли совер­шенно новое, оригинальное решение. Велосипед сооружен из четырех шаров, соединенных между собой кронштейнами, колеса, сиденье выполнены из пластиков и заполнены внутри пенопластом, по­этому «пароход» очень легок. На нем не опасно и перевернуться — он непотопляем. Шары — это не только поплавки; зубчатые надувные протекторы, вращаемые педалями, одновременно и лопасти «колесного парохода».

Этим же путем следует и японец Койоши. Впере­ди широкая река, мостов поблизости нет, лодка — лишние хлопоты,— и в воду с прибрежного бугра уверенно съезжает велосипед. Вместо колес — сдво­енные баллоны, широкая велосипедная рама с обыч­ной цепной передачей. Койоши и не думает удивлять мир, он прекрасно знает, что в Японии уже много лет (с 1972 года) выпускают мелкосерийно трехко­лесную амфибию, правда, несколько иной конст­рукции.

Все три колеса у Койоши — шарообразные, на двух задних — небольшие лопасти. В путешествии по пляжу они не мешают, а стоит оказаться в реке или в море, экипаж с их помощью быстро и настой­чиво увлекается вперед — по морю как посуху.

Идея хождений по воде захватывает многих изобретателей, и водный велосипед киевского ин­женера Мома тому пример. Конструкция позволяет совершать привычные движения ногами, как в ходьбе, и уже задумываются о широком использова­нии аппарата на реках, озерах, в прибрежных мор­ских зонах.

Водный велосипед Мома двигается при помощи приводных шнуров, укрепленных на своеобразных педалях, нужно лишь передвигать ноги, поперемен­но, как при ходьбе или беге, и винт быстро увлечет пловца (или ездока, как удобней). Конструкция проста лишь теоретически, с ней пришлось немало повозиться. Винт крепился на вращающемся бара­бане и приводился в движение двумя капроновы­ми шнурами: когда один шнур раскручивал бара­бан, другой — наматывался на него, поэтому-то винт и вращался взад-вперед, так что проку никакого — езда на месте. Как быть? И тут Мома нашел инте­ресное решение — лопасти винта должны поворачи­ваться вокруг своей оси, перпендикулярно валу. Теперь, в какую бы сторону ни вращался барабан, винт будет устремлять ездока только вперед… И все-таки какого размера должны быть лопасти? Чем они больше, тем, казалось бы, легче «опереть­ся» о воду, но не тут-то было. При свободном сколь­жении по воде большие лопасти проскальзывают, не делая гребка. Их следует уменьшить, а чтобы не проиграть в скорости — установить три-четыре лопасти вместо двух и, кроме того, сделать их полы­ми внутри. Итак, ноги на педали и в путь.

Как только возникло новое слово — педикар, в русском языке ему тотчас нашелся синоним. Словарь названий транспортных средств пополнил­ся понятием веломобиль. С ним идея педальной ко­ляски обрела у нас в стране почву под ногами.

Каждый год в конце мая в Литве, в городе Шяу­ляе проводится конкурс этих экипажей.

Какие же требования предъявляет строгое жюри к веломобилю? Поскольку он предназначен для езды по дорогам с различным покрытием, форма его должна быть простой, окраска — не пестрой. Это, так сказать, общее пожелание. По­мимо него, немало еще технических и эксплуатаци­онных: и рулевое управление, и переключение ско­ростей, и сигнальные устройства, и парное или единоличное педалирование, и защита от дождя, и, наконец, возможность переносить машину (при необходимости) на руках.

Изобретатели ухватились за педальный привод, но «колеи аналогий» мешали многим из них найти самобытные решения — не удавалось избежать сход­ства либо с автомобилем, либо с велосипедом. Веломобиль же должен существовать в природе ме­ханического движения сам по себе. Как поступить? Прежде всего пришлось сменить вращательное дви — дение педалей на возвратно-поступательное, сни­зили по сравнению с велосипедом и центр тяжести. И вот потихоньку начала вырисовываться форма — наконец веломобиль можно рассмотреть со всех сто­рон. Это не самоделка с неуклюжими случайными пропорциями «изгоя улиц», а вполне скульптурная, пластичная машина, очертания которой слегка по­вторяют силуэт сидящего в ней человека. Рама для

Легкости сооружена из тонкостенных труб, для под­вески задних колес использованы еще две рамы от велосипеда для подростков «Орленок», сами колеса от подросткового велосипеда «Школьник», педали — на шарнирных рычагах. Колпак из плексигласа служит веломобилю прозрачным верхом, он легко откидывается назад, подобно дождевому капюшону, а затем из удобного сиденья с высокой спинкой при­поднимается сам ездок и легко выскальзывает на­ружу.

Веломобиль очень легок, правда, не столько хо­дом, сколько весом (всего 29 кг). Скорость его пока уступает американскому педикару. Назван экипаж «Вита», его создатель харьковчанин Юрий Стеб — ченко — преподаватель автодорожного института.

Пример оказался заразительным. Вслед за «Ви­той» появился экипаж «Колобок», вполне оправды­вающий свое название,— маленький, компактный, на четырех колесах от мопеда «Верховина». Внутри также все решено с большой изобретательностью, даже руль после езды откидывается, позволяя ез­доку беспрепятственно покинуть экипаж. А на слу­чай непогоды имеется складной, быстро устанавли­ваемый тент. Работая над передачей усилий от пе­далей, создатель «Колобка» Виктор Овсеенко ре­шил не следовать уже известной конструкции, а соорудить что-нибудь свое. Он перебирает самые разнообразные типы передач и, наконец, останав­ливается на клиноременной. В отличие от цепной она сложнее: и дифференциал, и сцепление, и даже коробка передач. Максимальная скорость будет, воз­можно, составлять километров 40 в час, но это предположительно, ведь закарпатские дороги (изоб­ретатель из Закарпатья) требуют особого внимания к ходовым качествам веломобиля.

Следует отдать дань уважения и туляку Александ­ру Герасину, построившему в 1985 году веломобиль облегченной конструкции — упрощенный, компакт­ный и быстрый.

«Кузен» электромобиля — солармобиль. Хорошо известно, что энергия солнечных лучей может быть превращена в электроэнергию, для этого необходи­мы только соответствующие генераторы, то есть преобразователи одного вида энергии в другой, и аккумуляторы, сохраняющие эту электроэнергию.

Гии, покрывающий всю плоскую крышу экипажа (4, 32 м2). Он состоит из 432 ячеек, которые преоб­разуют энергию солнечного излучения в электро­энергию, накапливаемую в аккумуляторах (напря­жение — 48 В, емкость — 90 а. ч.).

«Мерседес» преодолел дистанцию в 368 км за 9 часов 41 минуту 13 секунд, иными словами, его средняя скорость составляла 37 километров в час. Максимальная же скорость на отдельных участках достигала 60 километров в час. Интересно, что и вес водителя, или, как называли его швейцарцы,— пилота, 21-летнего Пэтэра Бауэра, был почти жо­кейский — 64 килограмма.

Этот необыкновенный четырехколесный «жучок», еще не определенный по «зоологическим классифи­каторам», был построен фирмой «Мерседес-Бенц» (ФРГ) совместно с «Альфа-Реал Агэ оф Цюрих» (Швейцария) менее чем в полгода.

Состязания в Швейцарии — «Тур де Соль» — увлекли и другие фирмы. В Швейцарии, например, только что родился солармобиль-автобус на 58 че­ловек. Энергия для двигателя поступает от располо­женных на крыше панелей общей площадью 30 м2. Он предназначен для перевозок пассажиров в ку­рортных местах. Двигатель солармобиля тих и безвреден.

Солнечные батареи начинают теперь использо­вать и совместно с электрическими аккумулято­рами. Пример тому — японский одноместный солар — мобиль «Санио Электрик». Он компактен, красив, достаточно расторопен — 24 км/час.

Ну что же, почин прекрасный. Изобретатели продолжают совершенствовать эти чистые экипа­жи — создают легкие фотоэлементы с высокими по­казателями и попутно уменьшают по возможности коэффициент аэродинамического сопротивления

За счет еще большей обтекаемости кузова.

* * *

Экомобиль — непривычное пока для слуха сло­во. Однако надеемся, что прозвучавшее в книге, переведенное на язык рисунков, оно станет более понятным, осязаемым и зримым.

…Моим первым экомобилем (так же, наверное, как и у многих из вас) был велосипед — с бесцир — кульно совершенными овалами колес, нарисованный отцом на маленьком листке бумаги. Помню и рас­сказы его о катании «без рук» на маленькой «за­платке» тогда еще редкого асфальта обочь Пречис­тенского (ныне Гоголевского) бульвара, к которому нужно было ехать через весь Антипьевский, подер­гиваясь на «спинах булыги»… Оттуда, из далекого детства, пришла и осталась на всю жизнь любовь к чистому и хрупкому экипажу.

Экомобиль — этот «маленький принц» совре­менных улиц, позволяет нам почувствовать себя немножко детьми, а ведь это так нужно в редкие свободные часы после важных взрослых дел.

[1] В это понятие входят вело-, ветро-, паро-, солармобили, а также, с известной оговоркой, электромобили и так называемый «гибридный тран­спорт» — о них вы узнаете из книги.

[2] «Петиметр» в переводе с французского означает маленький знаток, мэтр, маэстро (petit-maftre). Этих молодых людей можно видеть на старинных гравюрах: стройные мужчины в высоких цилиндрах, кружевных жабо, пестрых атласных фра­ках и таких же, в тон, коротких, до колен, рейтузах. Они пер­выми подхватили моду на «лошадок».

[3] Империал — площадка на втором этаже конки — трам­вая, влекомого лошадьми (конец XIX — начало XX века).

[4] Верста — старинная русская путевая мера длины, рав­ная 1,0668 км.

Необычайно оригинальна и конструкция само­беглой коляски другого русского механика — Ку — либина. Появилась она, как мы отмечали, через 35—40 лет после экипажа Шамшуренкова. Кули — бин вряд ли видел его коляску, но, обладая огром­ным опытом (он механик Российской Академии

Наук и член Экономического общества), все же по­вторил независимо от своего предшественника раз­работанную им схему колясочного привода. Конст­руктивные проработки Кулибина столь совершен­ны, что вызывали чувство радостного удивления у современников, те же чувства испытываем и мы через двести лет.

Изобретатель добился равномерного движения самокатки с помощью махового колеса, установил своеобразную коробку скоростей с передвижной ведущей шестерней, сделал тормозные устройства на специальных пружинах, которые плавно останавли­вали самокатку. И уже в 90-е годы XVIII века она успешно прошла ходовые испытания.

По многочисленным гравюрам и рисункам мож­но получить полное представление об этой коляске. Двое удобно рассаживаются на просторном си­денье, с удовольствием рассматривая окрестные пейзажи. А чем занят третий ездок или, вернее, возница? Он стоит на запятках и поднимает попе­ременно ноги, надавливая на рычаги, а когда нуж­но, ловко их поворачивает. Обувается возница здесь же, на самокатке, поскольку сапоги или бо­тинки попросту прикреплены к рычагам. Механизм настолько остроумен, что позволяет довольно быст­ро ехать в гору и, наоборот, медленно — с горы.

Конец XIX века. Россия. Самая «лесная дер­жава» мира, леса занимают 60% ее территории и требуют, конечно, особого транспорта — ведь дебри, частокол деревьев, завалы часто не подвластны даже верховой лошади. И вот лесничие огромных запо­ведников, пущ начинают пользоваться велосипедами.

В американских национальных парках, там. где не пройдет ни пеший, ни конный, расчет лишь на два колеса

Они удобны, маневренны на лесных дорогах, тро­пинках, но, к сожалению, не имеют специального оснащения, столь необходимого здесь.

Пересаживаются на самокатки и в другой части планеты — в национальных парках США. Их слу­жащие считают, что велосипед даже позволяет бес­шумно подкрасться к браконьерам. Американские экипажи не совсем обычны и полностью учитывают специфику работы в лесу. Они оборудованы порта­тивной аптечкой, рацией, аварийными запасами питьевой воды и продовольствия, имеется и спаса­тельный круг, сирена. На велосипеде не обычная фара, а особый поворотный фонарь — искатель. Пре­дусмотрено все, вплоть до плохой погоды: не успе­вают первые капли дождя растаять в траве — на плечах лесничих плащ с капюшоном, предохраняя от ненастья, он не мешает езде.

В девяностые годы XIX века в России появился специальный охотничий велосипед. О нем раструби­ли газеты, оригинальный экипаж зарисовали ху­дожники и засняли фотографических дел мастера. На велосипеде можно было возить охотничье ружьё, для которого предусматривалось специальное место на раме, тут же, на руле, под рукой,—патронташ и вместительный, но компактный ранец. Совсем низко, почти у самой земли, на оси переднего коле­са висит яркий фонарь (именно такое расположе­ние фонарей используют и в настоящее время мно­гие велосипедные фирмы). Во время трапезы из кожаных карманчиков ранца вынимаются ложка, вилка, солонка, перечница, даже синеватой белизны крахмальная салфетка. Конструкторы охотничьего велосипеда не забыли и про ночлег: двухколесный

Только с ним не заблудиться в российских лесах!

Экипаж снабжен палаткой-скаткой, она мгновенно вынимается из-под седла.

Такие велосипеды, пригодные для работы и пере­движения в лесу, позволяют охранять и сохранять его. Не секрет, что все современные лесные тран­спортные средства, кроме конных экипажей и вело­сипедов, представляют опасность для поверхностно­го слоя земли, повреждение которого влечет за со­бой целую цепь необратимых последствий, приво­дящих к гибели лесных богатств — легких планеты.

А как поведет себя педальный привод во время путешествий по пересеченной местности? Просто лишь переключением скоростей здесь не отде­лаешься. Полтавчанин Коваль, например, легко

Взбирается на гору… «на одних руках». Его удиви­тельный экипаж, дополненный ручным приводом, терпеливо завоевывает право колесного помощника в путешествиях. Но вот на пути разъезженный, ухабистый грунт, а тряская дорога способна только погасить скорость. Нельзя ли ее недостатки — до­садные неровности — использовать «во благо»? Трансформировать энергию толчков в энергию дви­жения — это предложение другого энтузиаста, ин­женера Московского энергетического института. Сам заядлый путешественник, Е. Воробьев хочет повысить скоростные возможности велосипеда, об­легчить преодоление частых подъемов и делает это очень остроумно: установленный им подседельный «накопитель энергии» моментально реагирует на тряску и превращает ее в дополнительную энергию.

Американская фирма «Клерк Манивекчюринг» сотворила мини-велосипед «Циклоп-Н» — малень­кие толстые, матово блестящие шины проворно по­ворачиваются по легкому мановению руля. В «же­лудке» этого карта ни бензина, ни аккумуляторно­го электричества, но выглядит он напряженным, в любую минуту готовым к прыжку на серую массу гудрона.

Педальный карт родился сначала в воображении американских летчиков, слонявшихся порой в без­делье по отутюженному бетону аэродромов,— ма­ленькая легкая машинка, летящая по взлетному полю, эдакий бескрылый самолетик. Воображаемое воплотилось в действительность, игра одиночек ста­ла спортом многих. Еще один из племени неугомон­ных, сверхскоростных «автожучков» отошел от соб­ратьев — стал педальным, посвятил себя безбензин­ному движению.

В самом начале XIX века появляется велосипед с педалями на переднем колесе. Появляется он на Урале, удивив и приведя в восторг многих. Но не­надолго. Не успел изобретатель велосипеда Арта­монов доехать на нем до Петербурга и вернуться счастливо обратно, как вперед выступило новое уральское «чудо» — черепановская железная доро­га, построенная в 1837 году, и велосипед отошел на второй план.

О Ефиме Михеевиче Артамонове, уроженце Пожевского завода, скупые строки «Словаря Верхо — турского уезда Пермской губернии», изданного в Перми в 1910 году, гласят: «Мастеровой Уральских заводов Артамонов в 1801 году во время коронации бегал на изобретенном им велосипеде, за это изобре­тение Александром I ему была дарована свобода от крепостной зависимости со своим потомством».