В 1764 году послан был по повелению ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ Лейтенант Синд из Охотска для открытий между Азиею и Америкою. Он возвратился назад, в 1768 году открыв остров Св. Матвея[7] и большей остров Св. Лаврентия, названный Куком островом Клерка.[8]

В 1768 году вышли из Нижне-Камчатска Капитан Креницын и Лейтенант Левашев для точнейшего исследования цепи островов Алеутских и определения оных астрономически. Сии оба начальника исполнили вверенное им препоручение в 1768 и 1769 годах с довольным рачением и успехом. Креницын утонул, к сожалению, по возвращении своем в Камчатку.

В 1785 году предпринята новая Экспедиция, начальство над коею препоручено было Агличанину Биллингсу. Сего путешествия, окончанного в 1796 году, издано недавно два описания, из коих первое на Аглинском языке Секретарем Капитана Биллингса Зауером, а второе нынешним Виц-Адмиралом Сарычевым. Последнее содержит в себе главную цель сей Экспедиции, многие любопытные описания и подробности весьма важные и полезные для мореплавания. Оно известно всем читателям; а потому и нет надобности сообщать суждения о предприятиях, которые в нем описываются. Впрочем мне кажется, что сия Экспедиция не соответствовала ожиданиям, судя по усилиям и издержкам, употребленным для оной правительством в продолжении десяти лет. Между Офицерами Российского флота находились тогда многие, которые, начальствуя, могли бы совершить сию Экспедицию с большим успехом и честию, нежели как то учинено сим Аглигчанином. Все что сделано полезного, принадлежит Господину Сарычеву толико же искусному как и трудолюбивому морехедцу. Без его неусыпных трудов в Астрономическом определении мест, снятии и описании островов, берегов, портов и проч. не приобрела бы, может быть, Россия ни одной карты от начальника сей Экспедиции.

Третье путешествие Капитана Кука возбудило к деятельной промышленности дух Аглинских купцов. По возвращении его судов, бывших в Макао и доставивших известие о великой выгоде продажи Китайцам морских бобров начали посещать Аглинские купеческие корабли северозападные берега Америки. Таковы же последствия имели открытия Алеутских островов и северозападного берега Америки Берингом и Чириковым для Российских купцов за 40 лет прежде. Они начали плавать с сего времени туда сами собою для промысла разных зверей, а особливо морских бобров, которые променивали Китайцам с величайшим прибытком. Сим образом открыта Россиянами новая отрасль торговли, которая не взирая на недостаточные к тому пособия и чрезвычайные трудности., преодоленные единственно предприимчивым и терпеливым духом Россиян, оказалась столько выгодною, что число отходивших судов ежегодно увеличивалось. Я умалчиваю о плаваниях судов сих потому, что об оных говорит Паллас в новых своих северных записках, а Кокс в описании открытий Россиян с великою подробностию, и скажу только о том, что начавшиеся предприятия в 1745 году продолжались беспрерывно с великою выгодою.

Все роды звериных мехов, а особливо прекрасных морских бобров, сделались для изнеженных Китайцев необходимою потребностию. При малейшем уменьшении теплоты воздуха переменяют они свое платье и даже в Кантоне, лежащем почти под самым тропиком, носят зимою шубы. Итак торг пушным товаром мог бы приносить Российским купцам и еще гораздо большую выгоду, если бы правительство подкрепило их и спомоществовало к построению судов надежнейших, которые управлялись бы искусными начальниками. До сего времени малосведение и неопытность начальников судов были причиною, что из трех судов обыкновенно каждой год погибало одно. На и при сих обстоятельствах увеличивалось год от году число судов, отходивших на звериную ловлю, столько, что не взирая на последовавшее в сем промысле участие Агличан, Американцев и даже Гишпанцев, отправлялось часто из Российских восточных портов около 20 судов ежегодно. Таковое чрезвычайное умножение промышленников влекло за собою вредные последствия, которые без посредства купца Шелехова, положившего основание нынешней Американской компании, в скором времени разрушили бы совсем сию выгодную торговлю. Каждое, отправлявшееся на звериную ловлю судно, принадлежало особенному хозяину, которой не думал щадить ни Алеутов, ни зверей, приносивших ему богатства, словом они не помышляли о будущем, а старались только о поспешном наполнении судов своих, каким бы то образом ни было, и об обратном в Охотск возвращении. Морские бобры и другие звери при всеобщем таковом опустошении, долженствовали неминуемо изтреблены быть в короткое время. Торговля прервалась бы сама собою или по крайней мере остановилась бы на долгое время. Шелехов, предвидевший необходимость в ограничении разрушительного образа промышленности, старался имеющих участие в оной соединить в одно сообщество, чтобы управлять им по предположенному плану. Его о сем попечения долго оставались безуспешными; но наконец в 1785 году удалось ему соединиться с братьями Голиковыми. Они общими силами вооружили несколько судов, над коими предприимчивый Шелехов, отправился сам к Алеутским островам и завел селение на острове Кадьяке, которой по удобному положению своему в отношении к прочим островам сего ряда, к матерому берегу Америки и к самой Камчатке, служит и поныне местом складки товаров Американской компании. Продолжая многие годы выгодную промышленность обогатились они чрезмерно. Удачные успехи сего сотоварищества побудили потом и других многих купцов соединиться с Шелеховым и Голиковыми, и положить основание нынешней Американской компании: название принятое в самом начале сообществом Шелехова и Голиковых. Увеличившаяся компания, быв управляема Шелеховым, завела фактории почти на каждом из островов Алеутских, защитив оные от нападения Островитян малыми укреплениями. Главная контора её учреждена была в Иркутске по удобному положению сего города к сообщению с восточною и западною Сибирью. Умножившееся довольно сообщество все еще не обращало на себя внимания со стороны правительства. Производство торга было только терпимо, а не утверждено. Слух о беспорядочном образе промышленности и частных жестоких поступках Российских купцов с островитянами разнесся мало по малу почти повсюду и был виною, что ИМПЕРАТОР ПАВЕЛ Первый положил рассторгнуть сообщество и разрушить его торговлю. Сия воля Монарха была бы конечно исполнена, без ходатайства Господина Резанова, того самого, которой отправился после с нами Посланником в Японию. Господин Резанов женат был на дочери купца Шелехова, за которою получил знатное имение, состоявшее в акциях компании, сохранение коего зависело от благосостояния Американского торга. Его деятельность и многие связи переменили обстоятельства и возбудили в Государе благоразположение к торговому сему сообществу столько, что он, отвергнув прежния представления, утвердил в 1799 году компанию и даровал ей многие преимущества. Главное правление Американской компании переведено потом из Иркутска в Санктпетербург, и тогда отрасль сия торговли представилась в лучшем виде. Начали принимать меры, которые соответствовали бы более предполагаемой пользе. Так например: компания отправила в Америку Агличанина, разумевшего кораблестроение и, мореплавание, начала снабдевать начальников судов своих лучшими морскими картами, описаниями путешествий, нужнейшими морскими и астрономическими инструментами и разными до мореплавания относящимися книгами. Но при таковом её состоянии озарилась она более всег

Вид города Санта Круса на остове Тенериф.

Став на якорь, послал я Лейтенанта Левенштерна к Г. ну Губернатору, чтобы объявить о нашем приходе и испросить позволения запастись пресною водою, вином, плодами и прочим; на что изъявил он свое согласие самыми учтивыми выражениями. Мне известны были многие примеры, ч: то Англинские военные корабли, хотевшие салютовать здешней крепости, получали ответы неудовлетворительные; а некоторые из них несколько и обидные. Почему и не хотел я подвергнуть Российского флага, в первой раз здесь развевавшего, подобному оскорблению, и оставил сие обстоятельство без всяких дальних о том сношений с островским Губернатором.

В 4 часа пополудни прибыл к нам на корабль Г. Виц-Губернатор (Тентието дель Реи) с Секретарем Губернаторским для поздравления Г. на Посланника и всех нас с благополучным прибытием. Спустя час потом поехал я с Г. м Лисянским на берег для засвидетельствования Губернатору Маркизу де-ла-Каза Кагигаль своего почтения. Мы нашли в нем мужа учтивого, изъявившего совершенную готовность вспомоществовать нам во всем том в чем только будем иметь надобность. Он был столько благосклонен, что приказал даже очистишь дом Ииквизитора для учинения в оном астрономических наших наблюдений, куда и свезены были с корабля два хронометра и один секстант с ножкою и искуственным горизонтом. Астроном Горнер не мог однако с особливою пользою произвести своих наблюдений; потому что слабое утверждение домовой башни мало к тому способствовало. С трудом удалось ему взять несколько точных высот для определения широты и долготы сего места. Непрерывных наблюдений для поверки хода хронометров произвести совсем не возможно было.

В день прибытия нашего пришел сюда пакетбот из Корунны, привезший Г. ну Губернатору повеление, что бы принять нас наилучшим образом. Г. н Губернатор дал нам с сего Королевского повеления заскрепою своею копию, дабы мы, если придем в какие либо Гишпанские порты прежде сего повеления, могли быть уверены в хорошем приеме. Хотя Г. н Губернатор и был готов снабдить нас всем нужным, однако я решился лучше обратиться по сему делу к тамошнему купцу Армстронгу, к товарищу коего, именем Барри, находящемуся в городе Оротове, имел я из Копенгагена письма. Армстронг доставил для обоих кораблей все нужное. Без его же помощи должныб были мы простоять здесь долее; но и тогда не могли бы так исправно и хорошо всем запастися. Его гостеприимство заслуживает так же нашу признательность. Он не только пригласил Г. на Посланника Резанова жить у него в доме, но угощал всех нас ежедневно, так что сии собрания были для нас весьма приятны a ocобливо в сем скучном месте. Госпожа Армстронг, урожденная француженка, женщина любезных качеств, и несколько молодых фраицуженок из Ильдефранса оживотворяли все общество. Танцы, игры, забавные шутки не господствуют в собраниях пасмурных Гишпанцов. При темных понятиях, каковые в отдаленных землях и поныне имеют о России и Россиянах, не мало там удивлялись, увидя, что сии Гиперборейцы равняются во всем с живейшими жителями южной Евроды, и неуступают им ни в воспитании, ни в образе жизни. Офицеры кораблей наших представили тому сами собою явные и совершенные доказательства.

Намерение мое было пробыть здесь не более двух или трех дней; но Г. н Армстронг уверил меня, что он в доставлении нам всего нужного не прежде пяти дней успеть возможет. По чему Г. н Посланник Резанов и решился съездить в Лагуну с нашими естествоиспытателями для осмотрения ботанического сада, заведенного там Маркизом де Нава на тот конец, чтобы развести в оном все растения земель, лежащих между тропиками, а особливо, южной Америки и приучив оные к климату менее теплому, пересадишь после в Гишпанию с надежнейшим успехом. Сие полезное заведение делает немалую честь усердию к отечественным пользам, Маркиза де Нава употребившего на то знатную часть своего собственного имения. В начале приобрело оно одобрение Королевское и находилось под хорошим присмотром; ныне же перестали, как сказывают, пещися о содержании оного в надлежащем порядке. Другая побудительная причина сего путешествия наших естествоиспытателей состояла в том, чтобы осмотреть находящееся недалеко от Оротавы необычайной величины так называемое Драконово дерево, имеющее на десяти футовой высоте своей от земли 36 футов в окружности.

Город Санта-Крус выстроен не красиво, однако очень изряден. Домы велики и внутри весьма пространны. Улицы узки, но хорошо вымощены. Близь города на берегу моря находится общественной сад для прогулки называемый Алмейда. Он заведен бывшим здесь Губернатором Маркизом де Бранчифортом на щет граждан. Длина оного только 100 сажен; а потому и соответствует очень мало своему назначению. у ворот сада поставлены часовые, которыми нередко, как сказывают, воспрещается вход в оной, не взирая на то, что разведен и содержится на иждивении общественном. Купец Барри, хотя живет и в Оротаве, должен однако платить для сего ежегодно около ста пиастров, как то уверял меня его товарищ. На площади города стоит очень хорошо сделанный мраморный столп, воздвигнутый в честь Богоматери Канделярской. Он украшен Эмблематическими фигурами искусной работы. Предание гласит, что Канделярная Богоматерь со крестом в руке найдена Гванчами[19] в пещере, каковых в здешних горах много находится. Чудо сие, которое может быть для завоевателей казалось необходимо нужным, дабы Гванчей побудить к обращению в христианство, ознаменовано воздвигнутым для изъявления оного мраморным столпом. Против столпа сего находится крепость Сант-Христоваль, при которой в прежнюю войну предприимчивой герой Лорд Нельсон, хотевший овладеть городом, лишился руки своей, а Капитан Бовен и самой жизни. Память сего победоносного произшествия, в которой храбрым сим островитянам удалось принудить отважного Нельсона к отступлению, не ознаменована ни каким памятником.

24–25

Февраля 24 го полагал я по наблюдениям нашим, что находимся в 90 милях от восточнейшего мыса земли Штатов, именуемого Сан-Жуаном. Поелику он долженствовал быть от нас на SSO; то, держав курс SO, и шли мы под всеми парусами с тем намерением, чтоб еще до захождения солнечного увидеть землю и избрать потом надежнейший курс для ночи; но тихий ветр воспрепятствовал нам исполнить сие намерение, В 7 часов вечера велел я убрать все паруса и под одними только зарифельными марселями держать к востоку. В 5 часов утра увидели мы весь берег (25 го Февраля) земли Шташов в расстоянии от 35 до 40 миль. Оный простирался от S до SO и казался прямою линиею, имевшею направление О и W и состоявшую из отдельных, островершинных гор, оканчивавшихся над морем утесами, между коими находились великия в землю углубления. На западной стороне видна была оконечность, выдавшаяся к северу, подобная тупому вертикальному каменистому утесу. Сию оконечность почитал я за мыс Сан-Диего, составляющий как восточную оконечность земли огненной, так и восточную же оконечност пролива Ле Мера при северном в оный входе. Здесь видели мы чрезвычайное множество китов и в такой к кораблю близости, что вахтенной Офицер не задолго пред рассветом, приняв многие сильно выбрасываемые ими водяные столбы за бурун, приведен был тем в немалую тревогу. Хотя ветр нам весьма благоприятствовал для прохода Лемеровым проливом; но я почел лучшим обойти землю Штатов; потому что сильное в проливе сем течение часто подвергало корабли величайшей опасности, что испытано уже многими мореплавателями; при том же и выгода от того крайне маловажна; ибо малая потеря[30] времени при обходе вознаграждается достаточно избежанием могущей случиться в проливе опасности. В 11 часов находился от нас мыс Сан-Жуан прямо на юг. Ясная погода и чистый горизонт позволили нам сделать верное определение времени, почему я и помещаю здесь долготу мыса Сан-Жуана так, как найдена она посредством наших хронометров; для сравнения же с оною предлагаются также долготы, Капитаном Куком и другими мореплавателями определенные. По ходу хронометров, поверенных Астрономом Горнером многими им произведенными точнейшими наблюдениями во время продолжительной бытности нашей у острова Св. Екатерины, вышла долгота мыса Сан-Жуана следующая:

No. 128 — 63°,42,30″

No. 1856 — 63°,49,45″

Определенная Капитаном Куком — 63°,47,00″

Капитаном Блейем — 63°,18,00″

Показанная Арросмитом, уповательно по определению Малеспина 63°,40,00″

Если определенную долготу Капитаном Блейем, поелику оная разнствует от долготы Капитана Кука полуградусом, отвергнуть вовсе; то малая разность между долготою Кука, Малеспина и найденною по нашим хронометрам, составляющая только 7,45″, позволяет, чтобы определенную долготу мыса Сан-Жуана Капитаном Куком принять за истинную. При сем нельзя оставить без замечания, что весьма мало находится городов в Европе, которых бы долгота определена была с такою же точностию, с каковою назначена долгота сего голого, каменного мыса, находящагося на самом бесплодном острове в свете; однако не можно забыть и того, сколь важна точность сия для безопасности мореплавателей!

В полдень находился корабль наш от мыса Сан-Жуана в 33 милях. В сем расстоянии казался оный одною высокою горою с прилежащими к ней по обеим сторонам понижающимися возвышениями. Казалось, что земля простиралась к востоку на несколько миль далее, однако же островов Нового Года приметить мы не могли. При сем надлежит упомянуть, что хотя мы и во всю ночь при слабом ветре находились под парусами; но я не нашел ни малейшей разности между наблюдениями и корабельным счислением. Вероятно сие произошло от того, что путь наш держали мы в довольно великом расстоянии от земли, в чем последовал я совету Капитана Кука, который по причине сильного течения около берега, советует мореходцам не подходить к сему острову ближе 12 ти лиг, или 36 ти миль, выключая только тот случай, когда нужда заставит зайти в порт Нового Года. От острова Св. Екатерины до мыса Сан-Жуана принятая мною по счислению долгота разнствовала от истинной 1°,27 к востоку.

Климат Вашингтоновых островов не разнствует ни мало от климата островов Мендозовых, по причине близости первых к последним, и вообще весьма жарок. Из Маршандова путешествия видно, что Июня месяца в заливе Мадре де Диос у острова Св. Кристины показывал термометр 27°. Во всю бытность нашу в порте Анны Марии не поднималась ртуть в термометре на корабле выше 25°; обыкновенно показывала от 23 до 25°; на берегу, уповательно, долженствовал быть жар 2 мя градусами более. Не взирая на толь великие жары, климат самой здоровой. Находящиеся здесь два Европейца уверяли, что лучшего климата представить себе не можно. Здоровой и свежий вид всех жителей подтверждал их уверение. На островах сих, как вообще между тропиками, в зимние месяцы идут обыкновенно дожди; но здесь против других мест они реже и не столь продолжительны. Не редко случается, что в десять месяцов и более не упадает ни капли. Есть ли сие к несчастию случится, то всеобщий голод неизбежен. Сие зло сопровождается ужаснейшими следствиями. Оно доводит Островитян до таких страшных поступков, каковым никакой народ не представляет подобного примера.

Господствующий между сими островами пассатный ветр есть SO, отходящий на несколько румбов к О и S; но бывает иногда и SW довольно продолжителен. Островитяне называют сей последний ветр особенным именем. жители островов сей купы пользуются SW ветрами для посещения своих юговосточных соседов. В порте Анны Марии, подобно как и во всех жарких климатах, ветр дует ночью с берега, a днем с моря, они мало переменяются, но обыкновенно бывают слабы, исключая такие случаи, когда из ущелин вырываются шквалы.

В предъидущей главе уже упомянуто, что Астрономических инструментов не возможно было свезти на берег; но Г. Горнер наблюдениями, учиненными во время нашего прихода и выхода, определил состояние и ход наших хронометров.

Мая 18 го в полдень показывал No. 128. более среднего времени в Гренвиче — 7 ч,51,24″,

Суточное тогдашнее отставание его было +21″,3.

No. 1856 показывал более среднего Гренвического — 10 ч,15,8″,

Суточное ускорение его было -24″,50

Малой Пенингтонов оказался не способным к употреблению. Вместо оного уступил мне Г. Лисянской большой хронометр работы того же художника. Суточное ускорение сего хронометра, которой показывал менее среднего Гренвического времени 1 ч,49,09″, было -16″,40.

Широта входа в порт Анны Марии между островами Маттау и Мутоное найдена = 8°,56,32″, южная.

Широта на северном берегу сего залива, где наливались водою = 8°,54,36″, южная.

Определенная нами долгота залива Тайо-Гое из 4 х лунных расстояний, обсервованных Г. Горнером и мною от 29 Апреля до 4 го Мая и от 4 до полудня 7 го Мая, то есть до входа нашего в оной, приведенная посредством хронометра No. 128 по новом определении его хода, вышла = 139°,39,45″, западная.

По определенному на острове Св. Екатерины ходу сего же хронометра была оная — 140°,42,30″.

По определенному ходу на сем же острове Арнольдова No. 1856, которого ускорение у мыса Горна сказалось 2 мя секундами более, найдена = 141°,29,30″.

Г. Лисянский, пришедший в Тайо-Гое тремя днями позже нас, определил долготу сего залива равномерно посредством последних его лунных наблюдений, ибо ход его хронометров изменился так же во время плавания от острова Св. Екатерины. Оная разнствовала от определенной нами несколькими только минутами. Сии определения, независимые одни от других, доказывают, что сысканная нами долгота сего залива заслуживает доверенность; сверх того разнствует оная от определенной Астрономом Гучем и Лейтенантом Гергестом только одною минутою; но от показанной Г. Маршандом почти полуградусом к востоку.

Склонение магнитной стрелки, среднее из двух наблюдений, учиненных 7 и 18 Мая, вблизи залива найдено — 4°,36,3″ восточ:.

Наклонение южного полюса оной в Тайо-Гое на корабле обсервованное = 22°,55.

Жестокие буруны у берега не позволили с точностию наблюдать приливов и отливов. Оные переменяются каждые шесть часов правильно. Прилив приходит от востока. Полные воды во время полнолуния и новолуния бывают между четвертым и пятым часом. Возвышение вод не могли мы узнать точно; но оное не превышает трех футов.

Июня 15 го в широте 17° и долготе 169°,30 видели мы чрезвычайное множество птиц, летавших около корабля стадами. Надежда наша сделать какое либо открытие оживилась чрез то много. Ночь была весьма светлая, внимание наше было всевозможное, однако ничего не приметили. Но, не взирая на то, я остаюсь при мнении, что мы во время ночи проплыли в недальнем расстоянии от какого либо острова или от великого надводного камня, где птицы сии должны привитать. И на другой день еще довольно летало птиц, которые скрылись не за долго пред полуднем. Лаперуз в 1786, a Аглинской купеческой корабль в 1796 годах, находившись к западу от островов Сандвичевых, первой на параллели 22°, последний 18°, открыли два каменных острова, которые по объявлению их весьма опасны.[63] нельзя сомневаться, чтоб в сей части океана не существовало таковых более.

Июня 18 го в широте 17°,30 и долготе 176°,46 начали мы держать курс несколько севернее. 20 го числа в 19°,59 широты и 180° долготы поплыли мы на NWtN. В сей день перешли чрез путевую линию Капитана Клерка, от которой скоро опять удалились; оставя оную к западу. На пути нашем от Сандвичевых островов до Камчатки всемерно наблюдал я не подходить к его курсу ближе 100 и 120 миль. По довольном отдалении нашем к северу сделался ветр слабее и переменнее, и воздух гораздо теплее. До сего времени продолжалась погода чрезвычайно хорошая. пассатной ветер дул беспрестанно свежей. Редко шли мы менее семи миль в час. Волнения, которое могло бы произвести чувствительную качку и на которое Капитан Кинг жалуется, не претерпели мы вовсе. В теплоте чувствовали мы особенную перемену. Ртуть в термометре не поднималась выше 21°, хотя полуденная высота солнца и была 83 и 84°. Нередко опускалась и ниже 20°. От 16°,50 широты и 163°,30 долготы до 21°,45 и 180°,00 действовало беспрестанно течение северовосточное. После переменилось направление оного и было то от NW, то от SW. Склонение магнитной стрелки по отходе нашем от Сандвичевых островов увеличивалось мало по малу. В широте 90° и долготе 180° казалось оное дошло до наибольшей величины к востоку и было 13°,20. После умалялось теми же степенями, какими прежде увеличивалось. По прибытии нашем в Камчатку нашли мы оное таковым же, какое было у островов Сандвичевых, то есть 4°,46 восточное.

Июня 20 го по многим взятым Господином Горнером лунным расстояниям найдена погрешность хронометров 20 минут, западная. Таковыми же наблюдениями определена оная в следующий потом день 22,30″. Итак западная погрешность казалась теперь увеличивающеюся так же, как случилось по обходе нашем мыса Горна, когда приближались мы к теплому климату. Сия западная погрешность, возраставшая с увеличивающеюся теплотою, уменьшалась когда становилось холоднее, и дошед прежде до 3/4 градуса оказалась не более 15 минут по прибытии нашем в Камчатку.

Июня 22 го доходила полуденная высота солнца близко 90°. Тоиное наблюдение оной весьма трудно. Почему Астроном Горнер и вычислял предварительно момент истинного полдня по хронометру, и измеренную в сей момент высоту признавал за полуденную. Определенная таким образом широта разнствовала от счислимой двумя минутами, каковая разность и прежде несколько дней уже оказывалась. Сегодня перешли мы северной тропик в долготе 181°,56 западной. Наставшее тогда безветрие продолжалось двое суток. Поверхность моря была без всякого колебания, и в точном значении слова уподоблялась зеркалу, чего неприменено мною нигде, кроме Балтийского моря. Господин Горнер и Лангсдорф пользуясь сим случаем отправились на шлюпке. Первой для испытания в разных глубинах степени теплоты воды; второй для распространения познаний относительно морских животных, над коими он в сие плавание произвел многие полезные наблюдения. Ему и в самом деле удалось при сем поймать животное, доставившее ему великое удовольствие. Оное принадлежало к породе Медуз, описанное в третьем Куковом путешествии и названное Андерсоном Onifius. Господин Лангсдорф осмотрел с точностию сие прекрасное, распещренное животное. нельзя сомневаться, чтоб он не издал о нем описания, долженствующего дополнить сообщенное Андерсоном. По двудневном безветрии сделался ветр довольно свежей от востока и сопровождал нас при ясной погоде до 27° широты северной, предела северовосточного пассата. После сего настали ветры переменные и дули сначала от SO и S. В сей день найдена в широте 29°,3; многими вычислениями лунных расстояний, долгота 185°,11; No. 158 показал оную 180°,00. Итак заданная погрешность сего хронометра возрасла до 49 минут. Наблюдениями следующего дня найдена оная 43,30″. Следовательно средним числом была 44,45″.

Вид берега около Нагасаки

ГЛАВА XII. ПРЕБЫВАНИЕ В ЯПОНИИ

Принятие нас в Нангасаки. — Неудача в ожиданиях. — Меры, предосторожности Японского правления. — Съезд с корабля Посланника, для житья на берег. — Описание Мегасаки, место пребывания Посланника. — Переход Надежды во внутренную Нангасакскую гавань. — Отплытие Китайского флота. — Отход двух Голландских кораблей. — Некоторые известия о Китайской торговле с Япониею. — Наблюдение лунного затмения. — Примечания об Астрономических познаниях Японцев. — Покушение на жизнь свою привезенного нами из России Японца. — Предполагаемые причины, побудившие его к сему намерению. — Прибытие Дамио или Вельможи, присланного из Эддо. — Аудиенция Посланника у сего уполномоченного. Совершенное окончание посольственных дел. — Позволение к отплытию в Камчатку. — Отбытие Надежды из Нангасаки.

1804 год Октябрь.

Оскорбительная предосторожность, с каковою поступают в Японии с иностранцами, довольно известна. Мн не могли надеяться, чтобы приняли нас благосклоннее, нежели других народов; но думая, что имеем с собою Посланника, отправленного МОНАРХОМ могущественной и соседственной нации сего столь боязливого в политических отношениях народа, с одними дружественными уверениями, ласкались не только некоторым исключительным приемом, но и большею свободою, которая могла бы долговременное наше в Нангасаки пребывание, соделать приятным и небезполезным. Мы полагали, что шестимесячное наше бездействие вознаградится по крайней мере приобретением сведений о сем так мало известном Государстве. Посещающие оное в продолжении двух столетий Голландцы поставили себе законом не сообщать свету ни каких об нем известий. В течении ста лет явились два только путешественника, которых примечания об Японии напечатаны. Хотя оба они находились в Государстве сем короткое время; однако описания их важны; поелику они суть единственные со времени изгнания Христианской веры из Японии, после чего Езуиты уже никаких известий об оной доставлять не могли. Но сии путешественники не принадлежали к Голландской нации, коей не обязана Европа ни малейшим сведением о Японском Государстве. Чтож бы такое удерживало от того Голландцев? Не боязнь ли строгого за то Японцев мщения? Не зависть ли или политика? Первая причина могла бы достаточна быть к извинению, если бы Японцы, вознегодовав на сочинения Кемпфера и Тунберега, которые толмачам, шпионам их правления, очень известны, запретили действительно Голландцам писать об их Государстве. Но сего никогда не бывало.

Голландцы не доставили даже и посредственного определения положений Фирандо и Нангасаки, где они так долго имели свое пребывание. Кемпферова хотя с худого Японского чертежа есть единственная известная в Европе карта Нангасакского залива. Они не сообщили никакого описания даже и о положении островов, находящихся в близости Нангасаки, а тем менее еще о лежащих между сим и Формозою, мимо которых плавают они двукратно каждой год на двух кораблях. Не возможно думать, чтобы Японцы почли объявление о точном положении стран сих, непростительным преступлением. Итак чему приписать глубокое их молчание? бесспорно не благоусмотрительной, но самой мелочной и вовсе бесполезной политике, которая духу 18 го столетия совсем противна, и республиканскому правлению несвойственна. Претерпела ли хотя малой урон торговля Агличан от того, что они свободно обнародывают описания всех посещаемых ими стран? Что выиграли Голландцы от ненавистного их хранения тайны? Состояние Аглинской и Голландской торговли известно каждому. Дальнейшее сравнение оной ни мало здесь не нужно.

Я прошу читателя извинить меня в сем невольном отступлении от настоящего предмета, к которому опять возвращаюсь.

Мы крайне обманулись, надеясь получить от Японского Правительства бо льшую свободу, нежели каковою пользуются Голландцы, которая впрочем казалась нам вначале столь презрительною, что мы с негодованием отказались бы от оной, если бы предлагаема была с условием не требовать большей. Но и в сей отказали нам вовсе. Время пребывания нашего в Нангасаки по справедливости назвать можно совершенным невольничеством, коему подлежал столько же Посланник, сколько и последний Матрос нашего корабля. Из сего явно видно, что никто из нас, а особливо из находившихся всегда на корабле, не был в состоянии приобресть какие либо хотя бы и недостаточные о сей стране сведения. Единственными к тому источниками могли служить толмачи, которые во всю бытность на берегу Посланника не смели к кораблю приближаться.[88]

Нангасакской залив можно разделить на три части; потому, что оной состоит из трех разных рейдов, из коих каждой весьма безопасен. Первой внешний на западе от Папенберга, второй средний на востоке от сего же острова, а третий внутренний пред самым городом. Мы стояли на каждом из сих трех рейдов довольное время; почему я и намерен описать оные особенно и подробно: вход образуется с южной стороны северною оконечностию острова Иво-Сима, а с северной мысом Факунда.[114] Сии обе оконечности лежат NO и SW 40°, расстояние одной от другой составляет 2 1/3 мили. В средине входа глубина 33 сажени; стояв на оной нашли мы дно из песку мелкого серого. Она уменьшается мало по малу в направлении OSO, которое есть курс ко внешнему рейду, имеющему глубину 22 и 25 саженей, грунт густой, зеленой ил, покрытой песком мелким. Сей внешний рейд, находящийся на западе от Папенберга, защищен со всех сторон совершенно, выключая NW и WNW ветров, которые дуют во время NO мусона редко и не бывают никогда сильны; почему рейда и безопасен в сие время года. Якорное место весьма надежно. Мы стояли на нем только восемь дней, в которые крепкого ветра не было, но с немалым трудом могли поднять якорь. Во второй раз препроводили тут же только одну ночь, но и тогда поднятие якоря было трудно. Итак, располагаясь пробыть там короткое время, как обыкновенно и случается, довольно лечь фертоенг на якоре и верпе. Наш верп лежал к северу на глубине 18 саженей.

Рейд окружается следующими островами. На западе и югозападе находится гористой остров Ивосилиа, направление коего почти N и S, длина 1 1/2 мили. Хребет гор, составляющий сей остров, разделяется в средине низкою долиною, на которой видно несколько домов. На возвышении северной половины острова стоит одно дерево, видимое из отдаленности и вероятно означает вход в гавань. Нам особливо способствовало оно к соединению плана гавани с определенными прежде местами с морской стороны. На продолжении хребта гор, простирающемся от дерева почти прямо к северовостоку, находится ровное место, на коем стоит немалое селение, окруженное прекрасною рощею. В том же направлении на 1/4 мили от берега лежит большой камень, которой как я думаю, во время полного прилива покрывается водою. На OSO от Иво-сима находится другой остров, Така-сима. Сии острова разделяются проливом шириною едва в полмили, но весьма чистым от всяких каменьев; потому, что мы видели проходившую оным Китайскую Ионку, которая как по худому строению, так и по не искусному управлению, имеет нужду в весьма безопасном проходе. На северовостоке от Такасима находится остров Каяк-сима, разделяющийся от первого, может быть, проливом, наполненным большими каменьями, а может быть и соединяющийся узким перешейком; но сего не могли мы обстоятельно изведать. Во всяком случае проход между оными должен быть невозможен и для самых малых лодок. Сие тем вероятнее, что острова сии прилежат один другому весьма тесно, как и на карте показано. На севере от Каяк-сима находятся несколько каменных островов, называемых Канда-сима, далее на северовостоке небольшой остров Амиабур, имеющий в окружности около 1 1/2 мили, отделяющийся от Каяк-сима узким проливом, шириною едва ли в четверть ммли. На северовосточной оконечности острова Амиабура стоит Японская крепость, то есть строение, обвешенное полосатою холстиною, в коем нет ни пушек, ни ружей. Японские толмачи рассказывали, что близ Амиабура лежит подводной камень, о которой рыбаки разрывают часто свои сети, почему и дано острову сие название. Ибо Амиа значит сеть, а бур разорванной или поврежденной. Острова Така-сима, Каяк-сима, Канда-сима и Амиабур окружают внешний рейд от SW до SO. На востоке, в расстоянии около двух миль лежит матерой берег, на северовостоке Папенберг, a ка севере остров Камино-сима, имеющий в окружности около двух миль. От последнего простирается к западу еще цепь островов каменных, между коими, кажется, нет никакого прохода для малых лодок. Камино-сима окружен многими рифами и отделяется, как от матерого берега, так и от Папенберга узким проливом, коим могут проходить только лодки. На восточной оконечности острова Камино-сима находится по Японскому образу состроенная крепость, называемая Симбо. По пеленгам, взятым с якорного нашего места на внешнем рейде, на глубине 25 саженей, находились от нас; дерево на острове Иво-сима SW 83°, Папенберг NO 76°, 30, северная оконечность острова Иво-сима NW 85°. Во время кратковременного якорного стоянья на внешнем рейде при отходе нашем в море, где глубина была 24 сажени, показали пеленги положение сих предметов почти одинаковое с прежним.

Великой залив на севере от сего мыса, назван мною заливом Сухтеленовым. Северную оного оконечность именуют Японцы и уроженцы острова Ессо мысом Райтен. Оная лежит под 42°,57,00″, широты и 219°,44, долготы, выдаваясь очень далеко в море, делается чрез то весьма приметною и простирается от севера к югу на 5 миль, так что ширина залива Сухтеленова между двумя крайними оконечностями составляет 16 миль.

Проходя вдоль берега в недальнем от него расстоянии при светлой, прекраснейшей погоде, могли мы оный осмотреть ясно. Множество мысов и заливов делает страну сию весьма отличительною. К северу от мыса Райтен лежит другой мыс, называемый собственно Окамуи; между оными находится еще залив, меньший углублением и шириною заливов Сухтеленова и Кутузова. От мыса Окамай идет берег вопервых к NNO, потом склоняется к NO, а наконец к О, до мыса показанного на часто упоминаемой карте под собственным именованием Така-Сима, но залива, означенного на той же карте между сими мысами, мы не нашли. От последнего мыса приемлет берег направление вдруг прямо к юговостоку; в великом отдалении увидели мы в сие время другой гористой берег на NNO, которой, казалось, простирался также к востоку. Между сими двумя берегами открылось нашему зрению великое пространство моря, пределов коего не могли мы усмотреть даже с саленга при самой ясной погоде. Сие обстоятельство возбудило во мне мысль, что это должен быть пролив, разделяющий острова Карафуто и Ессо; почему и велел я держать курс OSO к восточному мысу Така-Сима. Ветр дул свежий от NW; я надеялся до наступления еще темноты вечерней удостовериться в своем мнении. Но едва вошли мы только в предполагаемой пролив сей, вдруг сделалось безветрие во время самого полудня и продолжалось до вечера. Мыс Така-Сима находился тогда от нас на SO 33°; северо-восточная оконечность на NO 65°, посредственной высоты гора на NO 68°, а дальнейший юговосточный мыс на SO 35°. В сем месте нашли мы широту 43°,30,37″, долготу 219°,36,00″. Ближайший к нам низменный берег лежал на востоке в расстоянии от 7 до 8 миль, в каковом не могли мы достать дна 160 саженями.

Мысы Окамуи и Така-Сима, равно и третий, лежащий между оными, принадлежат к гористому берегу, выдавшемуся, более нежели на 10 миль в море и простирающемуся от юга к северу на 16 миль. По обеим сторонам оного находятся великие заливы. Сей большой, состоящий из трех меньших, а потому достойный примечания мыс назвал я мысом Новосильцовым в честь Президента Академии Наук сего имени. Мыс Окамуи южнейшая оконечность сего мыса, лежит в широте 43°,11, и в долготе 219°,46,30″, средний мыс в 43°,14,30″ и 219°,34,30″. Определение положения сего последнего достаточно уже и для всего большего мыса. Така-Сима, лежащая, в широте 43°,21,15″ и в долготе 219°,29,00″, есть севернейшая оконечность мыса Новосильцова, и составляет южную оконечность того великого залива, который признавали мы проливом. Осматривая оный в продолжении трех дней удостоверились мы наконец, что залив сей весьма обширен. Многие камни лежали пред всеми тремя оконечностями большего мыса. Высокой камень, имеющий вид корабля под парусами, отличает преимущественно Така-Симу.

Как северовосточные, так и югозападные берега сего великого залива состоят из гор, хотя покрытых снегом, однако и поросших деревьями умеренной высоты. С цепи гор, лежащих далее внутрь берега снег, вероятно, никогда не сходит. Страна сия обитаема. Близ Така-Сима, на долине, покрытой густым кустарником, видели мы во многих местах дым, также и огни во время ночи; но следов землепашества нигде не приметили. Недалеко от мыса, составляющего северную оконечность сего залива, стоит на покате высокой горы Пик, которой хотя и посредственной высоты, но по особенному своему виду есть самый приметнейший предмет во всем заливе. Он лежит в широте 43°,40,00″ и в долготе 218°,24,00″; подле него находится другой гораздо меньший Пик. На южной стороне залива выдаются два мыса, между коими видны малые заливы. Первый в широте 43°,09,00″ и в долготе 219°,15,30″; вторый, подобный видом первому, в широте 43°,07,30″ N, долготе 218°,50,00″ W. Ветр продолжал дуть от SO; почему мы и должны были лавировать, чтобы войти далее в залив, в коем ласкался я открыть проход. Мы часто бросали лот; но 150 саженями дна достать было не можно. В сие время показалась нам на SSO гора, превосходящая все окружающие ее своею высотою, с плосковатою вершиною. Сия гора, названная мною гора Румовского в честь известного Астронома сего имени, лежит в широте 42°,50,15″ и в долготе 218°,48,30″. На той же стороне залива к югу далее во внутренность берега видели мы конусообразную гору, а на севере от сей другую, извергавшую дым и пламя; но жерла сего волкана не могли мы приметить.

Пасмурная погода, понижение с самого утра еще ртути в барометре, и попутный ветр к выходу из залива, побудили меня оставить свое намерение продолжать плавание далее к востоку для изведания восточной стороны залива до самого Тюленьего острова. Впрочем я не почитал великой важности сие исследование. Довольно как для Географии, так и для безопасности мореплавания, с точностию определить мыс Терпения и крайние пределы рифа, окружающего Тюлений остров, и можно оставить без исследования канал между сим островом и мысом; ибо я не думаю, чтобы почли нужным проходить когда либо сим каналом. Сверх того часть сия, где Фрис многократно останавливался на якорь, должна быть испытана и без того уже более, нежели другие части сего залива, следовательно и определена точнее прочих. Итак по соображении всех сих обстоятельств направил я путь свой к S.

По нашим наблюдениям лежит крайний, северный предел залива Терпения в широте 49°,19, по Голландским же картам в 49°19. Голландцы означают на картах своих еще залив на NO; но я уверен, что оной не существует вовсе, потому что мы могли видеть ясно направление берегов сего залива на O, OtS и S, следовательно оной не мог бы скрыться от нашего зрения. В продолжение трех дней, в которые плавали мы по сему заливу, сходствовала всегда верно определяемая широта наблюдениями с счислимою. Сие доказывает, что перемена прилива, и отлива произходит здесь весьма правильно.

Ночь была мрачная и бурная; для того, признавая не верным показание на картах положения Тюленьего острова и находящихся около его рифов, приказал под зарифельными марселями держать курс SSW. Глубина увеличивавшаяся с 9 часов правильно от 9 до 27 саженей, начала после уменьшаться. Сие побудило меня думать, что курс наш ведет восточнее Тюленьего острова, и так переменив около полуночи курс на SW, плыли оным до рассвета, а потом начали держать SOtO, чтоб увидеть окружающие сей остров рифы, определение коих почитал я весьма нужным. Ветр сделался тише, облака рассеевались. Не задолго пред полуднем показалось и солнце. Найденная широта была 48°,23,50″. Но в оной могла произойти погрешность двух или трех минут, ибо горизонт не был явствен. В половине первого часа увидели каменья, окружающие Тюлений остров, в расстоянии не далее 3 или 4 миль. Они простирались от NNW 1/2 W до NtO. К N, мы видели множество льдов, под коими, вероятно, скрывалось продолжение рифа, удерживающего движение льдов. Бурун виден был в разных местах к О. Глубина 39 саженей, грунт ил. По точном осмотре положения и направления сего рифа, приказал я держать курс S. Густые облака и мелкой дождь помрачали горизонт так сильно, что мы скоро потеряли риф из виду, но глубина все еще уменьшалась. По переходе 6 ти миль к SSO оказалась оная только 35 саженей. Видев 18 го Июля северную и восточную стороны сего рифа, а теперь южную и западную, имели мы случай определить положение и пространство оного довольно верно. Северовосточная его оконечность лежит по наблюдениям нашим в широте 48°,36, долготе 215°,27; та часть, которую принять можно за югозападную оконечность, находится под 48°,28 и 215°,50, так что окружность всей гряды каменьев составляет около 35 миль. На Голландских картах[148] показана югозападная оконечность рифа сего под 48°,24; на Арро-Смитовой и Лаперузовой под 48°,5 и 213°, 54, следовательно погрешность в широте 1/3 градуса к S, а в долготе 2 градуса к W.

25–27

При SO курсе начала глубина увеличиваться и возрасла постепенно до 70 саженей. На рассвете поплыли мы под зарифленными марселями к О. В сие время дул ветр сильно от NNO, при большей зыби от Оста, погода была туманная, мрачная. Пред полуднем прояснилось и мы могли произвесть наблюдения, посредством коих определили широту 47°,39,4″, долготу 215°,15,52″, употребив притом сочиненную в Камчатке таблицу поправления. Ветр стих после так, что мы отдали у марселей рифы, и поставили брамсели; под вечер настал совершенный штиль. По кратковременном безветрии подул ночью ветерок от W, коим поплыли мы к N для отыскания мыса Терпения; глубины не могли достать 150 саженями. В 7 часов утра увидели мы на W и NW, непрерывные гряды льдов. На пространстве от NO до OSO находились отделенные великие куски оного, которые становились тем менее, чем далее простирались к S. Сии льды принудили нас переменять курс до OtS; обошед оные, опять стали держать к N. В полдень увидели впереди опять лед; почему должны были спуститься к Осту. Чрез всю ночь слышали шум буруна, почему и продолжали плыть под малыми парусами. В следующий день увидели мы столь чрезвычайное льду множество на NW, что для обходу оного принужденными нашлися спуститься на SO. Испытав, что в широте 48°, уже угрожали льды опасностию, удобно я мог предполагать, что далее к северу соделается оная гораздо большею; а потому и решился, оставя дальнейшее изведывание Сахалина, идти в Камчатку, (где Г-н Посланник желал быть как возможно скорее), и возвратиться после опять немедленно к мысу Терпения. Итак, обошед все льды, направил я путь свой к островам Курильским, которые вознамерился пройти в широте 48°, имея надежду при сем случае определить положение некоторых из средних островов сей гряды. Из сих островов определены по ныне с точностию только: четыре первые; называемый одиннадцатым или Раукоке, виденный Адмиралом Сарычевым;[149] и острова, составляющие пролив Лебуссоль. Для определения прочих должен был я пользоваться удобным тому случаем; поелику не имел такого времени, которое мог бы употребить на то особенно.

Чрез всю ночь и весь следующий потом день продолжалось безветрие, сопровождавшееся густым туманом. В полдень на несколько мгновений прояснилось и мы могли взять полуденную высоту солнца. Наблюдения в широте 52°,53,5″, долготе 215°,46 показали течение 21 милю в сутки, прямо к югу, В 6 часов по полудни при совершенном безветрии опустил Г. Горнер в море Сиксов термометр. Теплота воздуха была 9°; на поверхности воды 6°; в глубине же 80 ти саженей опустилась ртуть на 1 градус ниже точки замерзания. К ночи сделался слабой ветр от юга. Обозрев берег до 53°,30 широты, могли мы, не взирая на туман, еще продолжавшейся, плыть опять к северу; почему и начали держать курс под малыми парусами 4 NNW и NWtN. Августа 4, не за долго пред полуднем туман рассеялся. Мы определили широту 53°,44,15″, долготу 216°,13,43″, при сем оказалось течение 10 миль на NOtN, которое удалило нас от виденного на севере последнего признака далее, нежели мы полагали. Итак, чтобы опять увидеть оный, поплыли мы на SW. В 2 часа усмотрели берег; в 4 часа приближились к нему на расстояние 7 ми миль, где глубина найдена 37 саженей. Мы признали все предметы виденные нами 2 го Августа. Малая коническая гора, бывшая тогда пределом зрения нашего на севере, лежала теперь на WSW; выдавшаяся же оконечность, за коею искали мы залива тщетно, на SW. К северу от конической горы имеет берег вид одинаковой. Он состоит из умеренной, ровной возвышенности, оканчивающейся низменным, песчаным берегом. Здесь находятся многие оконечности, между коими, как кажется издали, будто бы должно быть не большим заливам; но в самом деле они соединяются одна с другою. В одном только месте за выдающеюся далеко в море оконечностию не видно было соединения берега. Здесь, казалось, находится устье речки. Сия весьма отличающаяся от прочих оконечность лежит в широте 53°,40,00″ и долготе 216°,53,00″. Я назвал ее мысом Клокачева.

В четыре часа переменили мы курс на NW, а потом NWtN, и видели еще продолжение одинакого, вновь открывавшагося, низменного берега. В 5 часов принудил нас густой туман, помрачивший весь берег, лечь в дрейф и скоро потом удалиться от земли. Ветр дул умеренной от SSW при пасмурной погоде. За сим последовал свежий от OSO с густым туманом, продолжавшимся непрерывно четверо суток. Во все сие время лавировали мы, не удаляясь далеко от берега. Величайшая глубина, до коей доходили, была 72 сажени. Судя по оной полагали мы расстояние от берега 18 или 20 миль. Августа 8 в 4 часа по полуночи туман начал проходить; в 5 часов увидели мы берег, простиравшийся от SW на NW. Здесь казалось нам, что мы перенесены в другую часть света. Вместо низменного песчаного берега, вдоль коего плыли мы более двух недель, представился вдруг высокой гористой берег с некоторыми зеленевшимися между гор ложбинами. Он был вообще утесист и во многих местах казалось состоял из меловых гор. На NW от нас находился большой мыс, от коего направление берет склоняется к западу. Сей мыс назвал я Левенштерном, по имени третьего своего Лейтенанта. Он лежит в широте 54°,3, 15″, долготе 236°,47,30″. Пред ним великой камень.

Между сею частию берега и осмотренною нами прежде четыредневного тумана оставался промежуток, коего мы не видали; почему и должно было итти назад к S и отыскать последнее определенное место, от которого щитали мы себя в 20 милях. Ветр дул свежий от SO при пасмурной, туманной погоде, бывшей причиною, что мы принуждены были пройти назад 18 миль, пока могли узнать виденное 4 го Августа последнее место. Мы усмотрели его в 8 часов и пошли обратно к N, в расстоянии от берега не более 3 миль, где глубина была 25 сажен. От мыса Левенштерна к северу показались после еще четыре оконечности, из коих в каждой полагал я найти севернейший мыс Сахалина. Немногим южнее мыса Левенштерна видна была у самого берега долина, окруженная по большей части высокими горами. Здесь, вероятно, впадает в море источник. На сей долине стояли два дома, первые виденные нами на восточном берегу Сахалина. В другом месте недалеко от долины казался быть заливец между двумя оконечностями; но и сии соединяются узкою, продолговатою низменностию. Надежда наша найти здесь якорное место мало по малу совсем уничтожалась. От мыса Левенштерна до самой крайней на севере оконечности острова имеет берег вид суровой. Нигде неприметно даже и признаков растений. Весь берег, которой Англичане на морском своем языке назвали бы, ironcoast (железным), вообще почти одинаков и состоит из черного гранита с белыми пятнами. В расстоянии от оного на две мили глубина 30 саженей, грунт каменистой. В сем близком расстоянии плыли мы в параллель берега, имеющего направление от мыса Левенштерна до северного NW 35°. Сей последней, давно желанный нами, мыс увидели мы наконец в 10 часов пред полуднем в расстоянии около 25 миль; однако не могли определить широты его в сей день. За час пред полуднем небо помрачилось; дождь пошел сильной; берег закрылся, хотя и отстоял от нас не далее 3 х миль, где глубина была 35 сажен, грунт песчаный. Мы приметили здесь великую перемену в цвете морской воды. Она была мутна, желтовата. Г. Горнер нашел ее 8 ю гранами легче той, которую он свесил за день. Сия перемена должна произходить конечно от воды реки Амура, коей устье находится от сего места на 1 1/2 градуса к югу. В 1 час по полудни прояснилось. Северной мыс Сахалина лежал тогда от нас прямо на W; мыс Левенштерна в то же время на SO 5°; глубина была 55 саженей, грунт каменистый. При крепком SO ветре и пасмурной, туманной погоде обошли мы наконец северную оконечность острова. В половине 4 часа по полудни находилась оная на S. В сие время увидели мы высокой берег, простиравшийся далеко на SW. Пасмурная погода не позволяла усмотреть предела берега, вдавшагося между северным и северозападным мысом Сахалина, а потому и казался быть большим заливом. Берег, виденный на SW хотя также высок, но нестоль горист, как прилежащий к северному мысу Сахалина. Весьма свежий ветр от OSO принудил нас лечь в дрейф под зарифлеными марселями. Мы приметили, что течение влекло нас сильно к берегу; глубина час от часу уменьшалась; а потому и следовало держаться во время ночи далее в море.