Из чего строят дом? Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно пойти на любое строительство. Мы увидим там большие кучи кирпича и уложенные друг на друга серые бетонные плиты. Мы увидим, как поворачивается стрела высокого крана: то подаёт строителям длин­ные стальные полосы, то кирпич, уложенный в металлические ящики, то подхватывает несколько оконных рам или дверей…

Для того чтобы построить даже небольшой каменный дом, нужно много кирпича, бетона, железа, дерева, стекла…

А когда дом построен, в него проводят газ и электричество, водо­провод и отопление. Ставят чугунные трубы, всевозможные краны, ра­ковины и ванны, кафельные плиты…

В комнатах укладывают паркет, вставляют стёкла, красят окна и двери, оклеивают или окрашивают стены, белят потолки.

В дом переезжают новые жильцы. В комнатах появляются крова­ти, диваны и кресла, вдоль стен выстраиваются шкафы. И вот уже на окнах повешены шторы, а с потолка свешивается красивая люстра. Столы, стулья, этажерки — всё стоит на своих местах. В буфете посе­лилась посуда, в кухне на полках сверкают кастрюли и сковородки; платья расправили плечи в уютном гардеробе, а на вешалке теснят друг друга пальто.

Сколько различных заводов и фабрик должны работать для того, чтобы человек мог переехать и жить в новом доме! И не сосчитать, по­жалуй.

Где-нибудь на Урале добывают руду, из которой вместе с кузнец­ким углем выплавят чугун и сталь. В подмосковном карьере ломают известняк и копают глину, чтобы сделать кирпич и цемент. На полях Средней Азии созревает хлопок — из его волокон соткут всевозмож­ные обивочные ткани; из Ивановской и Ленинградской областей пришлют стекло и посуду; из Закарпатья — паркет.

Чуть ли не вся страна заботится об устройстве новосёлов!

День и ночь идут по железным дорогам гружёные составы, бегут автомобили, плывут суда и баржи, летят самолёты. И многие, многие из них везут всевозможные грузы для строителей.

Для чего нужно такое великое разнообразие грузов. Нельзя ли со­кратить их количество? Но как? Ведь каждое вещество — будь то де­рево или железо, ткань или стекло— имеют совершенно определённые свойства. Всем известно, что для покрытия крыши надо взять железо, а для строительства стены — кирпич, но никак не наоборот!

Но это совершенно не значит, что кирпичные стены — самые луч­шие. Не самые лучшие и бетонные плиты, которыми сейчас нередко заменяют кирпич. И здесь на помощь пришла наука — химия. Хими­ки создали искусственные, не встречающиеся в природе материалы.

Химики научились получать вещества с заранее заданными свойствами, такими, которые нужны человеку.

Строители хотят, чтобы материалы были лёгкими и прочными, что­бы они плохо проводили звук, удерживали в доме тепло, не ржавели и не гнили от сырости. Нет в природе веществ, которые имели бы все эти свойства. Но такие вещества созданы человеком. Это — пластические массы, пластмассы.

Ты уже знаешь, что небольшие дома строят из лёгкого пенопла­ста, знаешь и о том, что можно сделать надувной дом.

Сейчас мы расскажем тебе об одном большом, трёхэтажном доме, построенном из пластмасс.

Однажды, в погожий зимний день, во время школьных каникул, мы решили навестить друзей, недавно переехавших в новый пластмассо­вый дом.

В этом доме, как нам говорили, из железобетона сделан только фун­дамент. Сам дом весит раз в двадцать меньше, чем если бы он был из кирпича.

Ещё издалека мы увидали среди однообразных красных крыш од­ну нежно-золотистого цвета. Конечно, только дом, в который мы идём, может иметь такую крышу. Она почти прозрачна, и сквозь неё просвечивает что-то зелёное.

А вот и сам дом. Стены у него розовато-серые и такие гладкие, как будто бы их только что отполировали. Сейчас, конечно, не видно, что это не обычные стены. Но мы знаем, что они построены из сото — пласта — очень лёгкого материала с крупными порами, напоминаю­щими соты. Чтобы сделать сотопласт прочным, плиты его с обеих сто­рон обклеивают другим, также пластмассовым материалом — стекло­пластом. Для крепости в пластическую массу впаивают множество тончайших стеклянных волокон, и получается стеклопласт.

Так же как и известный тебе пенопласт, пористый сотопласт плохо пропускает внутрь дома холод и не выпускает из него тепло. Поэтому его называют хорошим теплоизоля тором.

Мы входим внутрь необычного дома, в просторный светлый вести­бюль. Его блестящие, цвета слоновой кости, стены тоже сделаны из пластмассы.

И светло-коричневый лифт, на котором мы поднимаемся, тоже пластмассовый.

Прежде чем зайти в квартиру друзей, мы поднимаемся на самый верх, на чердак.

Мы слышали, что чердак в этом доме необыкновенный, но всё-та­ки, распахнув дверь, останавливаемся.

Сквозь почти прозрачную золотистую крышу льются потоки сол­нечного света.

На чердаке устроен сад. Зеленеют кустарники с мелкими глянцеви­тыми листьями, а на небольших деревцах висят оранжевые апельсины и бледно-жёлтые лимоны. Вдоль дорожек цветут примулы и души­стые лиловые фиалки. Около большой кучи песка играют легко оде­тые дети.

Вот тебе и чердак! Ни тёмных углов, ни пыли, ни паутины… Пластмассовая крыша чердака пропускает не только видимый свет, но и невидимые для глаз ультрафиолетовые лучи, которые не прохо­дят через обыкновенное стекло. Поэтому на чердаке можно загорать и поэтому на нём даже зимой хорошо растут цветы и поспевают фрукты.

Спускаемся на один этаж. Здесь, в квартире № 11, и живут наши друзья.

Звонок, когда его нажали, не звенит, а негромко урчит. Наверное, и он из пластмассы…

Дверь открывает Женя. На ней — голубое платье и большущий бе­лый бант в волосах.

— Здравствуй, Женя!

— Здравствуйте! А папы дома нет. Он скоро придёт.

— Ну что ж, мы подождём. Можно?

— Конечно. Проходите к нему в комнату.

Пока мы раздеваемся, Женя сообщает:

— А у меня сегодня ёлка. Только ёлки ещё нет. Папа прине­сёт.

— Вот почему ты такая нарядная! Ну, получай торт!

Женя благодарит и говорит скороговоркой:

— Это бант капроновый, а платье из нейлона. И туфли тоже пластмассовые, и носки. Носки из эластика, знаете, это такие нитки из пластмассовой смолы, которые растягиваются. На любую ногу надеть можно. Вот здорово, да? У нас в квартире всё из пластмассы.

— И ты тоже?

Рассмеявшись, Женя убегает.

Мы принимаемся за осмотр кабинета. Пол выложен коричнева­то-жёлтыми плитками, напоминающими одновременно и линолеум и паркет.

На ощупь они очень гладкие, но не скользкие и не холодные; дол­жно быть, пол пластмассовый.

Стены покрыты рельефными обоями приятного тёмно-коричневого цвета.

Потолок как будто бы тоже обыкновенный… На полу лежит боль­шой пушистый ковёр, на окнах — занавеси и плотные портьеры.

На широком письменном столе — книги, журналы, лампа с зелё­ным, явно пластмассовым абажуром, пепельница и чернильный при­бор из серого мрамора.

Перед столом — мягкое кожаное кресло, у стены — застеклённый книжный шкаф, этажерка с безделушками из хрусталя, тахта, на ко­торую мы и садимся. Тахта приятно пружинит.

Раздаются звонки. Это собираются Женины гости. Из соседней ком­наты доносится весёлый смех.

Наконец появляется и сам хозяин. Ребятишки гурьбой высыпают в переднюю.

— Папа, а где же ёлка? — кричит Женя.

— Принёс, принёс.— Виктор Михай­лович снимает шубу и шапку, стряхива­ет с них снег. Здороваемся.— Ну, вот тебе и ёлка, держи! — Он протягивает дочери узкий, туго перевязанный свёр­ток, размером с зонтик.

— Это? — От сдерживаемой ярости у Жени зеленеют глаза и раздуваются ноздри.— Это ёлка?

Резко повернувшись, девочка ухо­дит.

Виктор Михайлович молча улыбает­ся и со свёртком в руках идёт следом за Женей. В большой комнате на круглом столе несколько открытых коробок. Из них выглядывают разноцветные игруш­ки. Женя, низко нагнув голову, теребит блестящие нити.

Присев к столу, Виктор Михайлович неторопливо развязывает свёрток. Во­круг него толпятся дети. Вскоре из-под бумаги показываются тёмно-зелёные иголки; комната наполняется смоли­стым запахом. Женя поднимает голову.

— Ну уж и ёлка. А ещё обещал до потолка…— В голосе её слышатся слёзы.

— Будет и до потолка.— Виктор Ми­хайлович снимает бумагу и, поставив маленькую ёлочку на пол, расправляет её ветви.

И тут происходит такое чудо, что зами­раем даже мы: ёлка начинает расти. Её остренькая вершинка поднимается всё выше и выше. Вот она уже

Ростом с Женю, вот уже доросла до плеча Виктора Михайловича, до его головы…

Дети следят за ростом ёлки восхищёнными взглядами Женя уже не сердится. Она крепко держит отца за руку и едва слышно пригова­ривает:

— Расти, ёлочка, расти…

Елка поднимается всё выше.

— Подождите-ка,— говорит Виктор Михайлович, подходит к ёлке, нагибается.

Ёлка перестаёт расти.

— Она больше не может?—спрашивает Женя.

— Может,— успокаивает её отец.— Я остановил ёлку для того, что­бы удобнее было украсить её верхние ветви, а потом она ещё подрас­тёт. Это тоже одно из удобств пластмассовой ёлки,— замечает он, по­вернувшись к нам.

Весело суетясь, дети вешают на ёлку сверкающие шары и бусы, укрепляют на верхушке блестящую звезду.

Внезапно большой ярко-красный шар срывается с ветки и падает.

Лёгкий звенящий звук — и вместо шара на полу кучка блестящих осколков.

Взглянув на огорчённые лица ребят, Виктор Михайлович говорит с лёгкой улыбкой:

— Окончила своё существование последняя стеклянная игрушка. Все остальные можно бросать на пол.— В подтверждение своих слов он бросает нарядную, как будто стеклянную рыбку, а она отскакивает от пола, как мяч…

Когда верхушка была украшена, Виктор Михайлович заставил ёл­ку «подрасти» ещё.

— Ну вот* а теперь пойдёмте, пусть они тут сами хозяйничают,— с удовольствием оглядывая пушистое деревце, предлагает он.— Ну, какова пластмассовая ёлочка? — В голосе Виктора Михайловича слы­шится торжество.

— Ёлочка чудесная. Непонятно только, как она растёт и почему пахнет, как настоящая…

— Это всё химия и совсем немножко техники,— смеётся Виктор Михайлович, открывая дверь в кабинет.—- А ведь удобство какое: растягивается вроде чулок из эластика. Можно получить ёлку любо­го размера, а после праздников сложить и спрятать до будущего года. И ни рубить, ни возить не надо…

— А через год она станет пыльной, мятой и, уж конечно, утратит свой аромат.

— Ничего подобного. Она не мнётся, не тонет в воде и не горит в огне: иголки с неё не осыпаются… А запах можно и усилить. По вкусу!

Виктор Михайлович — химик, изобретатель новых пластмассовых материалов и изделий из них. Должно быть, ёлка — это его очеред­ная новинка.

— Да,— подтверждает он.— Решил вот ребят порадовать. Конеч­но, такие ёлки нужны не для нашей лесной полосы. Вот, представьте себе,— Виктор Михайлович подошёл к окну, поправил занавеску,— где-нибудь в пустыне, ну, скажем, на берегу Каракумского канала, выстроили посёлок и посадили молодые деревья. В первые годы жизни они ещё не дают тени и сами нуждаются в защите. Почему бы не по­ставить рядом с ними временную аллею из таких вот ёлочек? Их мо­жно также использовать как защиту от песчаных бурь… Можно сде­лать из них в степях и пустынях своеобразные «островки тени».

— Подменить настоящие деревья искусственными?

— Отчего бы и нет-—в тех местах, где настоящие не могут расти? Позвольте вас спросить: когда вы изнываете от жары, вас очень инте­ресует, из какого материала сделана крыша, которая даёт вам тень?.. Нельзя же нападать на искусственные материалы только потому, что они искусственные,— довольно сердито заканчивает он, но тут же улы­бается и продолжает совсем другим тоном:—Но ведь вы ещё не по­смотрели мою пластмассовую квартиру?

— Мы посмотрели кое-что, но, кроме пола, абажура и Жениного костюма, ничего пластмассового не обнаружили.

— Так-таки ничего… А на чём вы сидите?

— На отличной тахте.

— Совершенно верно. Поднимите ковёр — кстати, он так же, как и тот, что лежит на полу, сделан из химических волокон — нитрона — и взгляните на матрац.

Матрац оказался куском какого-то пружинящего вещества, напоми­нающего на ощупь плотную губку. Он был желтоватого цвета, без всякой матерчатой обивки.

— Эластичный пенопласт,— сказал Виктор Михайлович.- — Вечный матрац без пружин. Можно обмывать водой или вытирать влажной тряпкой. Из такого материала уже делают мягкие кресла в автобу­сах, такси, самолётах. Сама тахта тоже из пластмассы. Вы можете поднять её вместе с матрацем одной рукой… Так. Смотрим дальше. Стол, этажерка, книжный шкаф…

— Красное дерево со стеклом.

— Ничего подобного — пластмасса. И «дерево» и «стекло» сдела­ны из пластмассы. Это «дерево» не боится сырости, его не нужно ни полировать, ни лаком покрывать. «Стекло» не бьётся. В окна тоже вставлены пластмассовые стёкла, пропускающие ультрафиолетовые лучи; оконные рамы сделаны из пластика, который не боится ни жа­ры, ни холода.

— Ну, а кожаное кресло?

— Никакой кожи: искусственная смола. Кожа из смолы легче и прочнее настоящей и в то же время дешевле.

— Может быть, и хрустальные вазы и безделушки — тоже пласт­масса?

— Совершенно верно. Они сделаны из пластмассы полистирола. Пригоден для разнообразнейших изделий.— Виктор Михайлович вы­двинул ящик стола, достал оттуда небольшой прозрачный поднос, чёр­ный ящичек с серебряным узором, тёмно-пунцовую розу и несколько блестящих разноцветных плиток. —Всё это сделано из полистирола: и «хрусталь», и «чёрное дерево», и розы, и облицовочные плитки… Обои в комнате тоже из пластмассы, также и потолок… Посмотрим теперь ванную и кухню?

Блестящие, чуть голубоватые стены, пушистые мягкие халаты, мяг­кие коврики под ногами, сверкающая белизной ванна… В кухне — пластмассовый стол с розовой доской, вертящиеся полки шкафов… Изящные чашки и вазочки, разноцветные миски и тарелки.

Мы восхищаемся.

— Так, так,— гудит Виктор Михайлович, стоя в дверях.— Теперь загляните в наш, конечно, пластмассовый гардероб. В нём вся одежда «химическая».— А вот здесь,— Виктор Михайлович достаёт из шкафа большую коробку,— купальные костюмы. В них и при желании нельзя утонуть… Правда, «нитки», из которых они сделаны, несколько гру­боваты, это пенопластовые нити, нити из смолы, наполненные пузырь­ками воздуха. Надев такой костюм, даже человек, совсем не умеющий плавать, может чувствовать себя спокойно хоть посередине океана.— Виктор Михайлович бережно складывает костюмы в коробку и убирает её в шкаф.

— Что ж, вот, кажется, и всё, что у меня есть из пластмасс,— гово­рит он.— Разумеется, это всего лишь ничтожная частица того, что из

Них можно сделать… Впрочем, могу показать вам ещё прозрачную лодку и отвезти домой в машине с пластмассовым кузовом и ты­сячью деталей, изготовленными из пластических масс. Могу ещё…

— Довольно,— останавливаем мы неутомимого изобретателя. Мы больше ничему не удивимся. Мы совершенно подавлены и навсегда по­верили во всемогущество пластических масс.

Заглянув к детям, Виктор Михайлович зовёт их пить чай.

— Женя, дай ребятам полотенце…

— Пластмассовое? — в один голос спрашиваем мы.

Виктор Михайлович разводит руками:

— Убили… Пластмассовых полотенец пока нет. Ведь ткани из хими­ческих волокон плохо впитывают воду, поэтому ими нельзя вытереть руки. Постельное бельё, «ватные» и «шерстяные» одеяла уже сдела­ны, но полотенца… А впрочем, это неважно. Пластмассы — это рево­люция в технике и промышленности. И если есть ещё вещи, которые мы не можем сделать из пластмассы сегодня, то мы обязательно сде­лаем их завтра…