Итак, кельты были частью захватчиков, двигавшихся последо­вательными волнами, особенно начиная со второго тысячелетия до нашей эры, и кельтский является для Западной Европы древнейшим языком, с которым можно соотнести определенный географический регион.

Однако помехой для изучения их истории служит тот факт, что они пренебрегли письменностью. Когда в конце VI века до н. э. поя­вились первые греческие историки, они застали и донесли до нас разве что самый финал первоначального потрясения: кельты осели и могли лишь уточнять или расширять границы своего обитания. По­требовались позднейшие сопоставления Геродота и Гекатея Милет­ского, чтобы мы узнали, что в начале V века кельты занимали исто­ки Дуная и окрестности Лигурии неподалеку от Марселя. Все эти сведения, даже с точки зрения греков, зачастую кажутся неточно­стью, превращающей историю в легенду. В любом случае сейчас не­обходимо пересмотреть традиционные даты и говорить о большей древности: кельты поселились в Западной Европе задолго до V века.

Позднее история сообщает нам о более конкретных событиях: вторжении в Северную Италию в начале IV века, взятии Рима в 390- м году, набегах на Балканы и осаде Дельф в 289-м году до н. э., осно­вании галатской тетрархии в Малой Азии, колонизации белгами Британии, бретонском переселении в Арморику где-то между IV и VI веками нашей эры.

Но одна деталь остается неясной: как бы там ни было, форми­рование этносов относится к эпохе более древней, чем та, на кото­рую подчас указывают латинские и греческие авторы, и не поддает­ся серьезному научному изучению. Достоверным является лишь тот факт, что кельты являлись сплоченной этнической группой еще в эпоху, предшествующую историческому времени. Их колыбелью была не только Галлия и Британские острова, но и Южная Германия и Богемия, которые можно считать их истинной прародиной. Вполне вероятно, что они обосновались там еще в бронзовом веке, во вто­ром тысячелетии до н. э.

Но что представлял собой этнос в самые отдаленные эпохи, ка­кие мы только можем себе вообразить? В настоящее время мы больше не верим в изначальное единообразие индоевропейского ми­ра, теоретического феномена, а не данности, подконтрольной исто­рии: медленно продвигаясь, мы осторожно задумываемся над слож­ными общностями, над взаимопроникновением цивилизаций, наро­дов и наречий, над словарными влияниями. Кельтская группа, как и любая другая, должна была мало-помалу возникнуть из хаоса. Кель­там должны были предшествовать «протокельты». Однако мы со­вершенно не представляем себе, как все происходило между пятым и четвертым тысячелетиями до н. э., в эпоху, единственные архивы которой — китайские, египетские или месопотамские. В чем заклю­чается разница между кельтами и «протокельтами»? Был ли древне­верхненемецкий Ноткера «протонемецким» языком, а французский Рютбефа — «протофранцузским»? В качестве сравнения и чтобы лучше разобраться с мыслями, можно задать следующий вопрос: ко­гда у стран Западной Европы появилась необходимость стать поли­тически обустроенными государствами? И сколько народов участво­вало, добровольно или вынужденно, в образовании каждого из них?

Ибо, к сожалению, все эти народы индоевропейской до — и про­тоистории были непоседливыми, склонными к миграциям и исчез­новению в большой черной дыре забвения. Поразительный истори­ческий образ великих вторжений конца античности содержится в Volkerwanderungen или германских великих переселениях. Процесс лингвистического формирования заканчивается уже в самые отда­ленные эпохи, различимые для нас: вспоминая о греках, римлянах, германцах или, a fortiori, о кельтах, мы прежде всего думаем о лю­дях, говорящих на греческом, латинском, германском и кельтском языках и только во вторую очередь перед нами предстают матери­альные аспекты культур, обособляющих их друг от друга. Этот спо — соб видения, являющийся также своеобразной мерой предосторож­ности, позволяет нам не принимать во внимание огромные различия в уровнях политического сознания, составляющие пропасть между кельтским или германским «племенем» (слово не совсем ясного зна­чения), греческим полисом и римским городом. Античность не счи­тает кельтами тех, кто уже не говорил по-кельтски: когда в начале процесса культурной ассимиляции Страбон, без тени презрения или снисхождения, упоминает о галлах, подвергшихся романизации или эллинизации в Нарбонской провинции, он испытывает необходи­мость уточнить, что для него они уже не являются варварами.

Стоит добавить, что всякий раз мы замечаем, как за романиза­цией следуют урбанизация и христианизация (один процесс вызыва­ет два других) и что романизация была доказательством или знаком тройственного разрыва, лингвистического, политического и религи­озного, с кельтским прошлым. Галло-римляне, то есть галлы, те­ряющие мало-помалу все сознание собственной кельтскости, пре­кратили говорить по-галльски между VI и VII веками, в зависимости от местности или социального слоя, и стали говорить по-латыни.

Во всей европейской истории античности язык представляется знаком, удостоверением того, что мы называем «национальностью», и помимо языка невозможно установление критериев подлинной идентификации. Таким образом, нам следует в первую очередь пользоваться информацией, предоставляемой филологией и лин­гвистикой, с оговорками, возникающими на стыке различных дис­циплин. Поскольку лингвистический фактор является единствен­ным, обеспечивающим непосредственное знакомство с предметом наблюдения, наша методика должна соответствовать этому положе­нию.

Всякое уклонение от него рискует стать катастрофическим: в 1946-ом году ирландский ученый Томас О’Рахилли совершил оп­лошность, приняв за историческое сообщение ирландский миф, по­вествующий о шести веках человечества и впоследствии трансфор­мированный в рассказ о пяти волнах вторжения чужеземцев. По­скольку племя Фир Болг (см. ниже) в списках из легендарных анна­лов предшествует гойделам, он высказал версию о древнем бритт — ском населении Ирландии и выдвинул бездоказательную гипотезу о вторжении гойделов, произошедшем в то же время, что и завоевание Цезарем Галлии. Эта чудовищная нелепость, противоречащая всем лингвистическим и археологическим данным, к сожалению, часто приводится в популярных учебных пособиях.