Итак в северной части Сахалина не обитают коренные оного жители. Их добросердечие и кротость, вероятно, были причиною, что они вытеснены оттуда своими соседами, которые бесспорно суть Татары, пришедшие с берегов Амура на землю, принадлежавшую собственно Аинам, посредством перешейка, которой может быть не давно соединяет Сахалин с Татариею. Подобной участи подверглись и коренные обитатели южной части Сахалина, где поселились Японцы, почитающие ту страну своею собственностию, а жителей оные своими подданными. Поселившиеся Японцы у Анивского залива состоят по повелению Японского правительства под непосредственным управлением Японцев же: но Пекинской двор конечно не знает о поселении подданных своих на Сахалине. Сим то образом истребляется неприметно народ, которой населял может быть за два столетия еще Сахалин, Ессо и большую часть островов Курильских, будучи вытесняем воинственнейшими и сильнейшими своими соседами. Теперь нет уже более сего народа в северной части Сахалина. Между живущими у залива Надежды приметил я только одного, походившего на Аина.
Татары, нынешние жители сей части Сахалина столько известны, что подробное описание оных кажется нимало ненужным. Но как мы приставали здесь первые из Европейцов; переселение же их на Сахалин может быть произвело перемену в образе их жизни; то я и намерен сообщить о том, что мы в кратковременное посещение оных могли только приметить.
Обыкновенное платье людей сих составляет парка из собачьего меху или из кишек рыбьих, которая называется на Кадьяке и Алеутских островах Камлейкою, широкие и длинные ширавары из толстой холстины, и рубашка из синей бумажной ткани, застегиваемая двумя медными пуговицами. Сапоги носят вообще из тюленей кожи, а на голове соломенную шляпу, подобную той, какую обыкновенно употребляет простой народ в Китае. Волосы заплетают по обыкновению Китайской черни в косу, висящую ниже пояса. Начальник, выключая верхнее его шелковое платье, одет был также просто и неопрятно, как и прочие. Он не отличался ни лучшею рубашкою, ни другим чем либо. Ему оказывали прочие мало уважения и обходились с ним с довольным равенством. Впрочем был он один только с усами, у других же усы и борода обриты. Украшений не приметил я никакого рода.
Их пища должна состоять в одной рыбе; ибо нигде не видали мы признаков земледелия, хотя близ селения и находятся многие великия равнины, казавшиеся по высокой хорошей траве весьма к тому удобными. Мы не приметили даже и мест, где бы разводились огородные овощи, которые впрочем как у Китайских, так и у других Татар весьма обыкновенны. Итак пищи из царства растения не имеют они вовсе, равномерно ничего и мясного. Кроме собак не видали мы ни домашних четвероногих животных, ни птиц дворовых. Напротив того у каждого дома находились многие сушильни (балаганы), наполненные рыбою, приготовленною особенно хорошо. В чищении и сушении рыбы должны быть они искуснее Камчадалов, по крайней мере живущих около Петропавловска и Нижнекамчатска. Но только у каждой сушильни находилось множество малых червей, покрывавших на дюйм землю, чего в Камчатке мы не видали и что для зрения было очень неприятно. Собак держат они, вероятно, как для своего одеяния, так и для езды зимней. Великое множество оных и саней, из коих видели мы одни во всем похожия на Камчатскую Нарту, но только немного побольше, доказывает то неоспоримо. Домы их довольно велики и построены все, выключая один виденный нами пустой, на столбах высотою от 4 до 5 футов над землею. Пространство между столбов под домами занимают их собаки. На передней стороне дома сделано крыльцо, шириною около 10 футов, на которое всходят по лестнице, состоящей из 7 и 8 ступеней. Дверь находится на самой средине крыльца; она ведет в сени, которые занимают большую часть дома, но совершенно пусты. Таков был дом Начальника, из чего заключать следует и о прочих. Одна только дверь дома Начальника была отворена; но за то охраняли ее два человека, которые не могли впрочем воспрепятствовать нам заглянуть в сени, в коих ничего мы не приметили, кроме стен и второй двери, находящейся прямо пред первою. Сия, вероятно, ведет в покой жен их, которых скрывали они от нас так строго, что мы ни одной не видали. Главнейшею причиною их боязни и нехотения познакомиться с нами короче конечно были их жены, для скрытия которых заколотили они двери и окна; что учинено в короткое врема, с великою поспешностию собранными досками, укрепленными жердями и гвоздями.
