Но я чувствовала, что не смогу поднять этот вопрос на занятии. Я была как скрипучий шарнир в скрытой двери. Вы сделали довольно конструктивный шаг и попросили нас рассмотреть, как мы даем друг другу знать о наших переживаниях. Полагаю, что у нас у всех есть чувство юмора. Я была удивлена, узнав, что Карл думал, что мне неинтересно, как он пишет. А я полагала, что проявляла значительный, конструктивный интерес. Да, в определенный момент он изменил свой писательский стиль, сменил индивидуальный, с упором на воспоминания стиль на более профессиональный и абстрактный (но при этом писал для коммерческих изданий — «Плейбоя», ни больше ни меньше). И мне нравился первый стиль, потому что мне действительно очень ин-тересны воспоминания Карла о его семье, его личные воспоминания. И думаю, что повышенное внимание в его литературном творчестве к своему детству и отрочеству помогло ему ощутить свое воображение и его пренебрегае — мое содержание. В тот вечер было несколько звонков от моих друзей, которые отвлекали Карла от работы. Я не подозревала, что отношение Карла ко мне резко ухудшилось. Он был в ярости, понимая это как знак того, что мне наплевать на его творчество, потому что не сказала своим друзьям, чтобы они не звонили. Я бы дала отпор, если бы только знала, что подверглась молчаливому нападению.

В результате двух занятий я более способна постоять за себя, потому что вижу, что Карл воспринимает все серьезно и постоянно выносит суждения обо мне, что моя уклончивость и молчание не просто пустое место, а важные аргументы против меня. Один факт того, что мы пришли сюда вместе, заставляет нас почувствовать, что мы становимся ближе. И мы становимся более заботливыми во всем — в ссорах, разговорах и т. д. и т. п.

Жаль, что это не началось раньше, я бы смогла ухватить свой пирог и съесть его тоже. И стать ближе к каждому из вас.

24 мая

Карл

Во второй раз, думаю, я чувствовал себя слишком уверенно и захотел повтора прошлого занятия, что практически и произошло. Я как-то не особо обращал на вас внимание и считал себя в центре событий, откуда я обычно и стараюсь начать продвижение в любой ситуации, если чувствую себя уверенно. Однако я обнаружил, что не могу говорить достаточно откровенно о своих чувствах и что дискуссия начинает отклоняться в сторону, а вопросы создаваться искусственно, так как мы находились у врача. Именно так проходят дискуссии с некоторыми нашими друзьями, которые Джинни нравятся, а мне нет. С другой стороны, самое лучшее, что получилось в результате сеанса, имело глубокий смысл. Я, в частности, имею в виду ваше предложение Джинни по-прежнему поддерживать свой бардак на кухне и т. д. как протест против ценностей, которые я ей навязываю, но которые она не принимает. Хотя в то же самое время она боится идти со мной на прямое столкновение. Хотя это предложение и сумбурное, я все же выразил суть.

Я не думаю, что понял, чего ждать от людей. Вчера я пришел домой примерно в одиннадцать, сыграв в картишки. Мне самому было противно, что я согласился играть в карты, так как у меня было полно работы и этот вечер я мог провести с Джинни. Я опасался рецидива. Мы проговорили несколько часов, и я стал чувствовать себя более спокойно и легко. У меня возродилась уверенность, что я могу делать то, что хочу. Если бы не Джинни, я бы весь вечер провел в размышлениях и еще больше убедился в своей бесцельности и окончательной неудаче. Я ей все это тоже сказал, что вроде бы улучшило положение дел. Где я был все эти годы, спрашивал я себя? Почему я не понимал, что спокойствие и соучастие было именно тем, что надо было ценить, тем, что без нее не имело смысла? Так как я только начинаю понимать, что Джинни может сделать для меня, я только начал понимать и то, что я могу сделать для нее.

Думаю, это все, что я должен сказать, потому что все, что я говорил до этого, имело большое значение. Я даже не знаю, что добавить. Вы будете видеться со мной только раз, с Джинни по два раза. И полагаю, что вы будете заинтересованы в установлении связей между нашими встречами и между тем, что происходит между Джинни и мной. Я не могу быть реально уверенным, так как я все еще не отошел от всего этого и хочу пока сохранить настоящий статус. Думаю, мне повезло, что я все-таки увиделся с вами, так как все это случилось в решающий для нас момент. Но это также случилось в тот момент, когда я был готов услышать то, что боялся слышать раньше. Также я думаю, что первый наш визит помог мне понять, что проблемы можно решать, и второй сеанс помог изолировать некоторые из этих проблем. Еще одно: во время второго сеанса я стал беспокоиться, что достану вас, когда дискуссия перейдет на темы, которые я сам считаю нудными. Я был удивлен, когда вы стали выбирать именно их — скажем, грязная посуда, — чтобы надавить на нас. Потом я решил, что могу, пожалуй, использовать скуку как защиту. Есть вещи, которые действительно достают меня, но это может быть удобным способом не видеть того, что я должен или могу видеть.

Был бы прогресс без наших встреч? Не знаю. Но не думаю, что он произошел бы так быстро, так как вы действовали как катализатор, который заставил меня расслабиться и поверить в Джинни.

Ну вот, пожалуй, и все, что я могу сейчас сказать.

31 мая

Доктор Ялом

Я в этой профессии уже давно, но сегодняшнее интервью было вершиной моей практики как психотерапевта. Я был настолько счастлив, что у меня пару раз даже накатывались слезы. Было так приятно увидеть плоды своего долгого и очень тяжкого труда. Может, я и преувеличиваю в духе самовозвеличивания, но не думаю. Я постоянно помнил, сколько времени и усилий было потрачено на занятия с Джинни, сколько тяжелой работы пришлось ей сделать за все эти месяцы. Все, казалось, указывало на сегодняшний день, и все встало на свои места — все проблемы, которые Джинни обговаривала со мной, все эти иррациональные страхи, все то, о чем она боялась говорить, затрагивать, сталкиваться. Так вот, обо всем этом она говорила сегодня на занятии, а также последние семь дней обсуждала отдельно с Карлом. Когда я думаю о том, через что мы прошли и как быстро продвигаемся сейчас, я снова начинаю верить в свою работу и в медленную, иногда просто невыносимо медленную, но неотвратимую и качественную наработку результатов.