Мы приставали к острову Тана в июле, который в здешнем климате соответствует январю нашего полушария; следовательно, можно сказать, что мы там были зимою. Хотя, впрочем, по положению острова в жаркой зоне, их зима несравненно теплее нашего лета и тем только от лета отличается, что в это время часто идут дожди; но при всем этом в произрастениях есть разность, несмотря на то, что многие из них и в зимние месяцы растут и поспевают.
Кокосовых орехов при нас было великое множество; но кореньев – ям, эддо, или карабийской капусты, хлебного плода, бананов, сахарных тростей – весьма мало, ибо некоторым из них время уже прошло, а другие еще не поспели. Впрочем, остров должен быть ими изобилен: мы видели большие плантации банановых и фиговых деревьев целыми рощами, которые были огорожены деревянными оградами.[39] Также видели мы пространные огороды, засаженные карабийской капустой, которые всегда были на болотистых местах.
Из четвероногих животных мы видели только свиней, а собак, коих такое множество на многих других островах Тихого океана, у них нет. Форстер говорит, что когда они увидели на их корабле собаку, то называли ее буга, то есть свинья. Это служит неоспоримым доказательством, что они прежде не видывали сего животного.[40] Форстер упоминает, что подле каждой хижины они видели кур и по нескольку хорошо выкормленных свиней, а по дорогам видали бегающих крыс и в лесу – летучих мышей; а я видел только одну небольшую свинью, подаренную нам Гунамою, да маленького поросенка и цыпленка, которых приносили жители на продажу; крыс же мне не случалось видеть ни одной, также и летучих мышей не видал.
Форстер пишет, что он в лесах видел голубей разных родов и множество других птиц.
Голубей мы не видели ни одного; а всего я заметил 6 разных родов птиц: голубых и красных мухоловок; маленькую желтую птичку; красноватого небольшого попугая; птичку, несколько похожую на скворца, и малого рода диких уток и чирков, которых, однако ж, вблизи мы никогда не видали, хотя я с Хлебниковым и доктором долго бродил по колено в болоте.
Форстер замечает, что воды около острова весьма изобильны рыбою: в количестве и в разных родах оной.
Он пишет, что они поймали неводом в одну тоню более 9 пудов; но мы не были так счастливы. В последний день нашего стояния ветер, дуя с моря крепко, к вечеру утих, и я поехал на берег. Жители нам изъяснили, что у берегов много рыбы; мы несколько раз завозили невод, но поймали только двух небольших круглых раков и две рыбы.
Раковины по берегам острова Тана очень редки: жители получают их с других островов, что они нам изъяснили знаками; то же и Форстер замечает.
Вообще можно сказать, что в иные месяцы остров Тана есть дурное место для пристанища мореплавателям: плодов и растений в сие время бывает здесь мало, а свиней и кур жители ни за что променивать не хотели, в чем на них и Форстер жалуется. Вот что он говорит: «Мы видели, что один из жителей рубил ветви своим топором, у которого вместо железа служила раковина; мы стали ему помогать и нашим топором в несколько минут нарубили гораздо более, нежели сколько он мог в целый день нарубить. Жители, проходившие часто мимо нас, с удивлением смотрели на действие сего орудия, видели, сколько оно полезно, и некоторые из них изъявили желание иметь топор, предлагая за него свои луки и стрелы. Мы думали воспользоваться сим обстоятельством и предложили жителям променять нам по одной свинье за каждый топор; но они не внимали нашему предложению и не продали нам ни одной свиньи во время стояния нашего у острова».
Они также и наши топоры видели всякий день в работе и удивлялись чрезвычайной их пользе, но, кроме оружия и плодов, ничего не хотели за них дать, то есть ни свиней, ни птиц.
Форстер думал, что жители со временем постигнут пользу, какую они могут получить от железных вещей в своих работах. Вот как он изъясняется по этому поводу.