Контр-адмирал впоследствии осматривал стоявший на мели бриг и нашел, что все его скрепления были целы и крепки и члены во всех частях тверды; это приписывает он особенно хорошей постройке, а потому старался сыскать в Стральзунде корабельного мастера, который взялся бы снять его с мели и исправить. Мастер хотя был найден и поряжен за шестнадцать тысяч талеров снять бриг с мели, однако ж в предприятии своем не успел, но спас с него только то, что было можно. Между тем экипаж брига был размещен по кораблям эскадры, стоявшей у Рюгена, а сам контр-адмирал переехал на корабль «Рафаил», на котором и находился до прибытия его в Кронштадт.
Крушение корвета «Флора»
(под начальством капитан-лейтенанта Кологривова),
Погибшего в ночь на 28 января 1807 года в Средиземном море у берегов Албанских
Корвет «Флора» погиб на берегах Албании в то время, когда турки уже объявили войну России, и потому экипаж сего судна, спасшись при кораблекрушении, попался в плен к народу, поступившему с ним жестоким образом. По сим обстоятельствам кораблекрушения командир корвета не мог сохранить морского журнала и никаких других бумаг, из которых можно было бы составить полное оному описание; но как самое кораблекрушение, так и происшествия, случившиеся после того с экипажем в плену у турок, весьма хорошо описаны в журнале служившего тогда на сем корвете лейтенанта Сафонова, то я помещаю здесь выписку из него:
«7 января адмирал со всею эскадрой вышел из Бокка-ди-Каттаро в море; ветер был крепкий, погода пасмурная со шквалами. Ночью ветер сделался противный в Корфу, и по темноте мы с адмиралом разлучились; ветер крепчал до чрезмерности, и к утру снесло нас к Курцоле, куда мы, наконец, и спустились.
9 января на курцольском рейде нашли два наших корабля – «Елену» и «Уриил», – поставленных для защиты крепости от неприятеля.
24 января, с первой переменой ветра, вышли в море: ветер был пресильный, но благополучный.
26 января ветер более и более усиливался и, наконец, сделался противным; облака летали подобно молнии; слышен был глухой подземный шум и чувствовался запах сала от воды; потом все небо покрылось одним черным облаком. Со страшным шумом восстал вихрь и порывисто переменял свое направление вокруг всего компаса; море вздымало валы свои до необъятной высоты. Вдали воздух сделался теплым, и в туче показалось страшное явление кровавого цвета. Это послужило нам верным признаком жестокого шквала. Немедленно послали людей крепить паруса, но не успели дойти до марсов, как жестокий шквал повалил судно на бок. Увы! Хотели уже проститься с светом, но, к счастью нашему, в тот же момент молния ударила в мачты, они сломались и упали в море. От убавки сверху тяжести корвет пришел в прежнее положение. Немедленно бросились спасать погибающих людей; двадцать спасли, а двадцать два утонули. Вскоре потом ярость стихий мало-помалу укротилась, настала тишина, и взору представились повсюду печальные следы опустошения. По счислению нашему, мы находились близко от берега и, по лоту видя уменьшение глубины, стали на якорь около мыса Дураццо (в Далмации).
На другой день, исправясь фальшивым вооружением, направили путь в Корфу; до 11 часов шли благополучно; ввечеру ветер сделался противный и чрезвычайно крепкий; нас начало валить к албанскому берегу. Не имея возможности нести паруса, не могли удалиться от берегов, а глубина беспрестанно убавлялась. Решились стать на якорь. Но, к несчастью нашему, первый якорь не задержал; бросили другой – и тот также, наконец, и третий – все тщетно. Лишь только хотели бросить четвертый, как уже корвет ударило о мель и вышибло руль. «Боже! – вскричали все. – Погибаем». Не было возможности спастись, вода в трюме увеличивалась, дождь лил ливмя, ночь претемная, везде стон и молитвы – ожидали каждую минуту своей погибели, но увидели утро. Ветер сделался немного мягче, но жестокий бурун ходил вокруг судна.
Сделали консилиум и положили, несмотря на угрожающую опасность, спасать людей, по крайней мере тех, которых удастся; но Всевышний был милосерд ко всем, и мы с капитаном последние, по спасении команды, съехали на берег. 28 января развели огонек и расположились переночевать на неприятельском берегу. Во всю ночь ветер был крепкий и с проливным дождем, но после наших несчастий и трудов мы спали замертво и не слыхали дождя. Поутру корвет уже был разбит и видны были одни члены. Две беды миновались – настает третья: толпы албанцев отводят нас в Берат{277} к паше. Турок объявил несогласие Оттоманской Порты{278} с Россией и что мы пленные.
