В заключение замечу, что испанцы и Сандвичевым островам дают имя Каролинских, равно как и тем, кои к югу от Марианских (Las Carolinas), и сандвичан называют каролинцами (Carolinos).

Когда мы оставили остров Гуахан, порывы ветра с дождем сопровождали нас на некоторое расстояние от берега; но с полуночи 26-го числа погода сделалась ясная и дул свежий пассат во все сутки. Вечер был прекраснейший: луна блистала в полном своем величии, море было покойно и умеренный ветер давал быстрый ход шлюпу. В 10-м часу вечера, сидя в моей каюте, я услышал запах дыма. Не зная, откуда оный происходил, я тотчас пошел в другую каюту осведомиться и с ужасом узнал от одного из моих людей, что на кубрике в одной из офицерских кают пожар. Я бросился туда, велел подать воды, и пожар был скоро утушен. После того велел я выломать на кубрике все каюты и переборки, дабы впереди иметь там один общий огонь под присмотром часового. По исследовании нашлось, что замоченное ромом белье от искры, нечаянно на него попавшей, вспыхнуло. В сем случае было всего хуже то, что в начале пожара не дали знать об оном, желая сами погасить его и скрыть случай сей от сведения других, а чрез то подвергали шлюп и экипаж неизбежной гибели.

Теперь для перепутья предстояли нам два порта, по положению своему равно выгодные: Кантон в Китае и Манила на Филиппинских островах; но разность их заставила меня предпочесть во всех отношениях Манилу. Одно только желание видеть столь странный и необыкновенный народ, каковы китайцы, могло понудить меня идти в Кантон, но сим любопытством я должен был пожертвовать пользе службы: чрезвычайная дороговизна на все съестные припасы в Кантоне, обманы купцов, притеснения, какие мандарины делают европейским кораблям, могли уже отклонить меня от намерения идти в Кантон. Но я имел еще другую, важнейшую причину не заходить в китайские порты: подозрительность китайского правительства столь велика и безрассудна, что, вероятно, прибытие к ним русского военного шлюпа оно приписало бы не случаю, а какой-нибудь цели, для них неприязненной, и от того могли произойти следствия, долженствовавшие быть вредными для нашей торговли на Кяхте.

Избрав Манилу портом роздыха, я правил к островам Ваши, чтоб между ними и островом Луконин{250} вступить в Китайское море{251}. Весьма свежий северо-восточный пассат благоприятствовал нашему плаванию. Мы очень быстро приближались к месту нашего назначения, пользуясь притом по большей части ясною погодою; изредка, однако ж, было облачно и пасмурно с дождем.

Таким образом плыли мы до 1 декабря, не встретив ничего достойного примечания. В тот день по горизонту было весьма облачно; впрочем, погода стояла ясная с местными облаками, ветер же дул с восточной стороны весьма слабо, но в 3-м часу пополудни вдруг задул весьма свежо от севера и потом, усиливаясь, к вечеру сделался столь крепок, что принудил нас остаться под самыми малыми парусами и спустить все верхнее вооружение на низ. Это показало нам, что мы потеряли пассат и встретили муссон, который в сие время года в здешних морях всегда дует крепко.

Крепкий ветер от севера с порывами и весьма облачная погода с пасмурностию и временно с дождем продолжались во всю ночь и в следующий день 2 декабря; волнение было велико. К вечеру ветер несколько смягчился, а с тем вместе с волнением сделалось легче. В ночь же на 3-е число выяснело и ветер стал еще тише и дул, как обыкновенно дует самый свежий пассат, так что мы безопасно могли нести довольно много парусов.

В ночь на 5 декабря подошли к островам Ваши, а около полудня, по южную сторону острова, собственно сим именем называемого, вступили в Китайское море. Тогда стали править к Маниле. Слабые ветры, хотя и попутные, и сильные противные течения заставили нас употребить на переход сего малого расстояния 6 дней. Мы не прежде 11-го числа вошли в проход лавировкою; а в 6 часов вечера стали на якорь между каменьями Кавалла и Фраельм, будучи в 2 милях от каждого. К ночи ветер несколько смягчился, но с полуночи 12 декабря стал дуть чрезвычайно крепко от северо-востока с сильными порывами. К счастью еще, что волнения совсем не было.

К рассвету ветер стал дуть умереннее и отошел к северу. В 7 часов утра мы снялись с якоря и начали лавировать. Лавирование наше продолжалось при переменных ветрах от севера до северо-востока, которые дули с разного силою целый день и уже в 10 ½ часов ночи стали на якорь в 11 милях от Манилы. Ночь была тихая. В Маниле и Кавите мы видели пускаемые ракеты и разные огни, что, конечно, было по случаю кануна Рождества Христова.[267]