31 декабря 1852 г. мы доехали до г. Литубарубы, управляемого Сечеле и заимствовавшего свое название от той части хребта, на которой он расположен. Я никогда не видел баквейнов такими худыми и изможденными, как в этот раз. Буры угнали у них большую часть всех их коров и восемьдесят здоровых рабочих быков. Большой запас провизии, оставленный двумя офицерами, капитанами Годрингтоном и Уэббом, чтобы обеспечить себе обратную дорогу на юг, также был увезен бурами. По возвращении на это место, где они ожидали найти свое имущество, они нашли только трупы баквейнов. Весь хлеб, одежда и утварь баквейнов погибли в огне пожара, который буры зажгли в городе во время боя, пользуясь для этого услугами приведенных ими с собой туземцев из покоренных племен. Поэтому оставшиеся в живых обитатели города были совершенно истощены от голода.
Намереваясь поехать лично к английской королеве с жалобой на буров, Сечеле отдал приказ, чтобы, пока он ездит, никто не совершал мстительных действий, но несколько молодых людей осмелились напасть на группу буров, возвращавшихся с охоты; буры струсили и убежали, а молодые люди захватили их повозки и доставили их в Литубарубу. Это, по-видимому, привело верховное командование буров к догадкам, будто баквейны намерены начать против них партизанскую войну. Но эта «кафрская война» была на самом деле только в зародыше и не пошла дальше той стадии, на которой туземцы поняли, что самая выгодная и успешная система – это система игры в прятки.
Встревоженные буры из множества своих людей послали к баквейнам четырех уполномоченных просить о мире! Это было при мне, и я услышал условие, предъявленное вождем: «Дети Сечеле должны быть возвращены к нему». Никогда еще не видел я людей, которые столь нечаянно и всецело очутились в западне, как эти буры. Каждый проход и каждое ущелье в горах были заняты отрядами сильных вооруженных баквейнов; если бы уполномоченные не наобещали гораздо больше того, что они хотели выполнить, то этот день был бы для них последним. После набега дети Сечеле находились у коменданта Шольца, который хотел сделать их своими рабами. Я был в Литубарубе, когда маленький мальчик Хари, сын Сечеле, был возвращен своей матери. Его мать и другие женщины приняли его с потоком молчаливых слез.
Говорят, будто бы в некоторых местах к рабам относились мягко и добросердечно. Буры говорят о себе, что они – лучшие хозяева и что если бы готтентоты были рабами англичан, то англичане обращались бы с ними хуже буров; трудно представить себе, что могло бы быть хуже. Я записал имена нескольких десятков мальчиков и девочек, многих из которых я знал как своих школьников, но я не мог успокоить плачущих матерей надеждой на то, что их дети когда-нибудь вернутся из рабства.
Бечуаны вообще очень привязаны к детям. Маленький ребенок, ковыляющий на своих ножках около взрослых людей, когда они едят, обязательно получит горсть лакомства. Эта любовь к детям может объясняться патриархальным строем их жизни. Всякий маленький чужеземец, очутившийся на их территории, увеличивает собою собственность всего общества, и о нем сразу же докладывают вождю. Мальчики более желанны, чем девочки. Негры называют родителей по именам детей. Наш старший мальчик носил имя Роберта, поэтому после его рождения они назвали мистрис Ливингстон, Марию, – Ма-Роберт, т. е. мать Роберта.
Поля баквейнов с зернохранилищами
Рисунок XIX в.
Буры знают по опыту, что никакой закон о преследовании беглых рабов не может иметь силы в этой дикой стране, где для взрослых пленников так легко бежать; поэтому у них установился обычай увозить только маленьких детей, которые могут забыть своих родителей и остаться навсегда рабами. В домах буров я не один раз видел похищенных ими грудных детей; прежде этот факт отрицался ими.
Среди баквейнов наблюдается чрезвычайно мало болезней. У них совсем нет чахотки и золотухи, а психозы и водянка головы очень редки. Рак и холера совершенно неизвестны. Около двадцати лет назад по всей стране прошли черная оспа и корь, вызывая большие опустошения в населении. Хотя после этого на побережье произошла вторичная вспышка оспы, но с тех пор ни та, ни другая болезнь не посещали Внутреннюю Африку. В отношении оспы туземцы в некоторых местах применяли прививку из вакцины, смешанной со скотским навозом, делая эту прививку на лбу. Чтобы добыть материал для прививки, они в одной деревне использовали больного с необычайно бурно протекавшей инфекцией, когда почти вся деревня была опустошена злокачественной сливной формой этой болезни. Я не могу понять, как им пришла в голову сама мысль о прививке; такая прививка практиковалась баквейнами еще в то время, когда они не имели ни прямого, ни косвенного общения с южными миссионерами.
