Сотни раз мы сидели при фонаре, глядя на звезды; но никогда, насколько нам известно, нас не подозревали в том, что мы занимаемся колдовством. Мы прекрасно знали, что все они верили в колдунов и ведьм, и нас часто удивляло, что до нашего слуха никогда не доходили обвинения в том, что «иностранная вода» используется нами не только для измерения расстояния и нанесения на карту дорог в новых местах. Единственное, чем мы можем объяснить отсутствие у них этих подозрений, это то, что мы всегда старались давать правдивые объяснения тому, что мы делали. Что касается случая с Секваша, о котором мы упоминали ранее, мы подозреваем, что он, желая продать часы, сказал, будто бы они являются амулетами, или фетишами, и был оштрафован.
Во время наших посещений Чинсамба уделял нам очень много времени. Как мы часто упоминали в других случаях, у вождя бывает много работы по руководству делами своего народа. К нему обращаются по всякому поводу, и он дает многословные советы, которые показывают на прекрасное знание своего района. Он знает каждый клочок обрабатываемой земли, каждую запруду в реке, каждую охотничью сеть, каждое веретено, каждое ущелье и каждого ребенка в своем племени. Ему всегда сообщают о рождении ребенка, и он посылает родителям свою благодарность и поздравления.
После продолжительных бесед с различными правителями мы могли понять, на каком основании «сенсационные писатели» сумели сделать африканских вождей посмешищем. Правда, по мере приближения к территории, которой коснулась цивилизация, характер и вождей, и народа все более ухудшается; поэтому возможно, что глупость и грубость, описанные вышеупомянутыми писателями, являются на западном побережье отражением грубых нравов торговцев, с которыми многие вожди только и имели дело. Мы заметили, что когда какой-либо вождь задавал нам вопросы, наши ответы удовлетворяли больше всего тогда, когда мы старались представить себя в его положении, а его – в положении бедного необразованного соотечественника в Англии. Вежливые, почтительные манеры в беседе и то, что мы называли «истинно джентльменским» поведением, почти всегда обеспечивали дружбу и доброжелательность африканцев.
Согласно обычаям страны, каждому вождю, у которого мы проводили одну ночь или оставались на более продолжительное время, мы делали подарок – кусок коленкора в количестве от 4 до 8 ярдов. У нас было несколько предметов одежды, сшитых из манчестерских тканей, так, как шьется одежда местного производства на западном побережье, каждый стоимостью пять или шесть шиллингов. Более важным вождям мы давали вместо коленкора один из этих прочных, ярких костюмов, железные ложки, нож, иголки, оловянную тарелку, жестяную кружку. Они ценили эти подарки дороже, чем ткань, которая стоила в три раза больше. Подарки, стоимостью от 8 до 10 шиллингов, вполне удовлетворяли даже самых жадных; мы имели в виду себестоимость этих предметов, в то время как какой-либо торговец может оценить подобный подарок в 30–50 фунтов стерлингов. В некоторых случаях наши подарки превышали стоимость того, что мы получали взамен; в других случаях более щедрыми оказывались туземцы.
Мы никогда не просили разрешения пройти через страну; просто мы говорили, куда идем, и просили проводников. Если нам в проводниках отказывали или последние требовали платы вперед, то мы просили, чтобы нам показали начало тропы, и говорили, что мы очень жалеем, что не можем договориться относительно проводников, и обычно они и мы отправлялись вместе. При входе в страну мазиту, или зулусов, нужно было проявлять большую осторожность, потому что там власть одного правительства распространяется на очень большие территории, в то время как у манганджа каждая маленькая область независима от другой. Здешнее население не применяет системы взимания пени, которую практикуют баньяи или народы, через страну которых проходили Спик и Грант.[49]
На обратном пути от Чинсамбы к Чемби, из деревни последнего к Нквинде, а оттуда к Катозе, мы видели только людей, работающих на огородах недалеко от «крепостей». Эти твердыни укреплены ветками акации, покрытыми твердыми крючковатыми шипами; в них было полно людей.
Воздух стал прозрачнее, чем когда мы шли на север, и нам были видны горы хребта Кэрка на расстоянии пяти-шести миль к западу от нашей тропы. Солнце сильно пекло, и больше всего у людей страдали ноги. Кто только мог достать кусок козьей кожи, делал из него себе сандалии.
