На расстоянии дня пути за Моламбой находится озерко Чиа, параллельное озеру Ньяса. Длина его равна 3 или 4 милям, а ширина от 1 до 11/^ миль. Оно соединяется с озером рукавом значительной глубины, но с несколькими скалами в нем. Проходя между озером Ньяса и восточным берегом этого озера, мы не видели ни одной речки, которая впадала бы в него. Оно поражает изобилием рыбы, и мы видели свыше 50 больших каноэ, занятых рыбной ловлей, производимой при помощи ручных сетей с боковыми шестами около 7футов длины. Эти сети почти такие же, как те, которые применяются теперь в Нормандии. Разница между ними заключается в том, что у африканской сети концы жердей соединены деревянной перекладиной, чтобы удерживать их в неподвижном положении. Это – большое усовершенствование. Рыбы должно было быть очень много, если ее могли вылавливать в таком большом количестве на стольких каноэ. Торговля сушеной рыбой ведется тут в большом размере.

Местность вокруг возвышенная, волнистая, много маниоковых полей. Употребляемая здесь мотыга имеет рукоятку в 4 фута длины, а ее железная часть такой же формы, как в стране Бечуана.

Корзины здесь плетутся так плотно, что в них держат пиво. Они такие же, как и те, которые используют для хранения молока кафры, за тысячу миль отсюда.

Путешествие пешком особенно располагает к размышлениям – радуешься любому предмету, занимающему твои мысли, что нарушает однообразие утомительного длинного пути. Сеть на Чиа напомнила нам, что кузнечные мехи, которые делаются здесь из козьих шкур с палками на открытых концах, такие же, как и те, которые употребляются далеко на юго-западе в стране Бечуана. Эти мехи, вместе с мотыгой с длинной рукояткой, только показывают, что каждый народ, следующий один за другим с севера на юг, приносил с собой изобретение из одного и того же источника. На местонахождение этого источника указывает другая пара мехов, замеченная нами ниже водопада Виктория; такие мехи были найдены еще в Центральной Индии и у цыган Европы.

Здесь встречаются три вида дикорастущих трав, семена которых можно употреблять в пищу. Один из них, называемый ноандже (NoanJe), даже культивируется. Если очистить зерна от шелухи, а затем сварить, то получается сносная каша; но если не толочь зерно и не отделять его от острой шелухи, составляющей почти половину зерна, то эту еду не вынесли бы желудки самых первобытных дикарей. От Египта до южного конца материка встречаются одинаковые песты и ступки. Существование их, по-видимому, доказывает, что со времени самых древних переселений африканцев они служили для удовлетворения той же потребности, что и сейчас.

Глава XXV

У истоков Луангвы

Мы переправились в каноэ через рукав озера, соединяющий Чиа с Ньясой, и переночевали на его северном берегу. Вся прилегающая к озеру местность от этого пункта до залива Кота-Кота густо населена тысячами людей, бежавших от набегов мазиту в надежде найти защиту у живущих здесь арабов. На трех речках мы видели пальмы шуаре и одну масличную, которая гораздо хуже растущей на западном побережье. Хотя по виду она и похожа на ту, но ее плод не намного больше обыкновенного ореха. Люди не используют эти плоды, так как они дают очень мало масла.

По-видимому, мысль о том, чтобы использовать масло для освещения, никогда не приходила в голову африканцам. Пучок расщепленного и высушенного бамбука, перевязанного вьющимися растениями, толщиной с туловище человека и около 20 футов длины, употребляется здесь ночью, на каноэ в виде факела для приманки рыбы. Жечь или вообще употреблять на что-нибудь другое, кроме смазывания головы или тела, масло, которое они добывают из бобов клещевины и из других семян, а также и из некоторых рыб, считалось бы безумной расточительностью.

Мы достигли залива Кота-Кота днем 10 сентября 1863 г. и уселись под великолепным диким фиговым деревом, листья которого были длиной в 10 и шириной в 5 дюймов. Залив этот находился почти в четверти мили от деревни Джума-бен-Саиди и Якобе-бен-Араме, которых мы встретили на реке Каомбе несколько севернее этого места, во время нашего первого исследования озера. Едва успели мы немного отдохнуть, как к нам подошел Джума, который, был, очевидно, здесь главным лицом, в сопровождении около 50 человек, чтобы приветствовать нас и пригласить расположиться у него в селении. Хижина, которую предложили нам по ошибке, была такой маленькой и такой грязной, что мы предпочли спать на открытом воздухе в нескольких сотнях ярдов от нее.