Подняться на эти горы без тропинки не было бы особым подвигом; но мы не могли разрешить себе потратить время на это длительное восхождение: наши запасы продовольствия почти совсем иссякли, поэтому мы двинулись дальше на север, надеясь найти там все, что нам нужно.
Позднее мы выяснили, что у бедных жителей были достаточные основания для нежелания вести чужеземцев, о которых они ничего не знали, к тем местам, где находились их запасы зерна, которые они были вынуждены прятать в горах после вражеских набегов.
Когда мы поравнялись с вершиной Чиробве, жители перестали давать нам проводников. Они боялись своих врагов, селения которых теперь находились к востоку от нас. Вынужденные двигаться вперед без проводников и кого бы то ни было, кто рекомендовал бы нас населению, мы нередко оказывались в затруднительном положении, так как троп было много, и они шли не вдоль долины, а пересекали ее зигзагами. Они были проторены жителями селений, спускавшимися из деревень, расположенных на склонах, к лежащим ниже лугам, где были их огороды. Наши затруднения увеличивались еще тем, что речки и горные потоки образовали ущелья глубиной от 30 до 40 футов, с отвесными стенами, на которые можно было взбираться только в определенных местах. Оставшиеся на склонах хребта жители, видя чужеземцев, мечущихся из стороны в сторону и часто пытающихся перебраться через эти потоки в невозможных местах, издавали пронзительный военный клич и оглашали долину дикими возгласами. Это была война, настоящая война, и мы находились слишком глубоко в долине внизу, чтобы они могли услышать наши объяснения. К счастью, они выжгли на большом протяжении высокую траву, и она скрывала их от нас только местами. Мы выбирали открытые места и проводили там ночи, причем все окружавшие нас туземцы считали нас охотниками за невольниками. Но нас не беспокоили, хотя обычно в этой части страны на врагов нападают ночью.
Ночи в долине, расположенной на этой высоте, были прохладными; температура спускалась до 8°, в 9 часов утра и в 9 часов вечера она равнялась 15°, что и составляло среднюю температуру дня. В полдень температура была 28°, а при заходе солнца 21°.
Не совсем выжженные еще стебли травы и солома, валявшиеся на дорожках, сильно затрудняли ходьбу. Читателю это покажется очень небольшим препятствием. Но он должен представить себе стебли травы толщиной в мизинец и солому, похожую на наши трости, лежащими в одном направлении, одна на другой, так что нужно поднимать ноги, как если бы ты шел по высокому, густому вереску. Благодаря этим стеблям стали ясны причины известных взрывов, подобных выстрелам из пистолетов, которые слышатся во время ежегодных пожаров: разогретый воздух, расширяясь внутри стеблей, разрывает их с громким треском и разбрасывает их обломки.
Туземцы возделывали здесь много зерна, и мы видели на покинутых полях пасущихся буйволов, а также несколько женщин, которые убегали гораздо быстрее, чем животные.
Увидев 29-го числа у одного селения нескольких жителей, стоявших под деревом, мы присели и послали Мазего, одного из наших спутников, для переговоров с ними. Он вернулся к нам вместе с Матундой, старшиной деревни, принесшим для нас тыквенную бутыль с водой. Матунда сказал нам, что все население бежало от аджава, которые только что прекратили грабеж, так как им дали 5 человек в уплату пени за какое-то оскорбление, из-за которого они вторглись в страну. У Матунда было много зерна для продажи, и вскоре все женщины занялись его перемалыванием в муку. Мы обеспечили себя большим запасом хлеба и четырьмя дойными козами. Козы манганджа гораздо лучшей породы, чем обычные африканские; у них короткие ноги и широкое туловище красивой формы. Мы обещали макололо, когда нам уже не нужно будет молока, отдать им коз для улучшения имеющейся у них дома породы, и это должно было побудить их особенно тщательно ухаживать как за козами, так и за козлятами, заботясь о корме для них и оберегая их во время переходов.
Покинув Матунду, мы подошли к концу горной долины. Когда готовились спуститься по крутому склону в тысячу футов, справа от нас возвышались гордые вершины мыса Мэклер с синеющей у их подошвы водой; перед нами были видны горы Ценга, а слева – хребет Кэрка, простирающийся к северу и, по-видимому, становившийся ниже. При спуске в прекрасную богатую волнистую долину нам пришлось переправляться через множество непересыхающих речек, текущих к востоку с гор, находившихся слева от нас, в то время как все речки позади нас, в более высокой местности, соединялись, по-видимому, в одну называющуюся Лекуэ, которая впадает в озеро.
