Мы все еще надеялись, что в результате убедительного заявления, сделанного нами в Лиссабоне, будут приняты меры в отношении португальских чиновников в Тете, участвовавших в хищнических набегах за невольниками, и что эти работорговцы не будут больше следовать за нами по пятам и уничтожать наши старания. Однако, как мы потом узнали, наша жалоба вызвала только кучу обещаний со стороны португальского министерства. Чиновники должны были получить распоряжения оказывать нам всяческое содействие, и, кроме того, специально для министра по морским делам и колониям был потребован отчет о географических открытиях д-ра Ливингстона. Всем было известно, что его превосходительство, использовав наш прежний отчет, составил новую карту, и, изменив в ней орфографию, пытался доказать, что д-р Ливингстон не сделал никаких открытий. В действительности наша цель заключалась не столько в том, чтобы делать открытия, а в том, чтобы довести до состояния свободы и цивилизации те народы, которые земляки его превосходительства с таким усердием обращают в рабство и уничтожают. Мы сожалеем, что нам приходится делать это замечание, но было бы страшной ошибкой верить в честность португальского правительства или в то, что у него было хотя бы малейшее желание помочь благу Африки. От каждого следует ожидать лучшего, поскольку возможно верить его добрым намерениям, но, несмотря на то что мы чувствуем себя глубоко обязанными отдельным лицам, принадлежащим к этой нации, и готовы еще раз выразить свое уважение к ним, все же поведение португальских государственных деятелей в Африке мы должны назвать просто нечестным…

После того как несколько миль дороги были закончены и мы приучили быков к упряжке, мы решили попытаться стать независимыми от подвоза свежих продуктов с юга, отправившись в лодке вверх по Шире выше водопадов, к племенам, живущим в нижнем конце озера Ньяса и еще не пострадавшим от вторжения аджава. Для выполнения этого плана д-р Ливингстон и г-н Рэй решили подняться вверх, чтобы осмотреть лодку, которую они 2 года назад оставили, повесив на ветви дерева, и, если нужно, починить ее, прежде чем мы попытаемся переправить мимо водопадов другую лодку.

«Пионер», который должен был оставаться под присмотром нашего энергичного и заслуживающего всяческого доверия артиллериста, Эдуарда Юнга, из королевского флота, был тщательно покрыт ветвями эвфорбий и травой так, что его палубы были хорошо защищены от лучей солнца; кроме того, его ежедневно, как подобает военному кораблю, скребли и мыли и каждый вечер выставляли на середину реки для проветривания. Мы уговаривали нашу теперешнюю команду, состоящую из трех кочегаров, одного матроса и одного плотника, кроме ежедневных текущих дел на судне, заняться охотой за цесарками, которые в июне, когда вода на разливах высыхает, собираются большими стаями на берегах реки и ночью сидят на деревьях. Всякий умственный и физический труд помогает предупреждению лихорадки.

Во время выздоровления мы занимались ремонтом машин «Пионера». Два плотника из Сены распиливали на доски деревья, чтобы сделать из них плицы для колес. Мы устроили огород, который должен был орошаться из реки при помощи насоса. Свой участок земли мы удобрили, что было совершенно ново для обитателей этой страны.

В мае, когда погода стояла еще холодная и влажная, мы посеяли пшеницу, и она прекрасно росла. Это было интересно, так как этим мы доказывали, что если бы какой-нибудь из многочисленных источников, текущих между холмами, был отведен, можно было бы легко снабжать миссию хлебом. Добрый епископ Мэкензи был вполне убежден в этом, но, к сожалению, сеял не в надлежащее время года. Если бы мы могли продолжать уход за нашим посевом, то через четыре месяца собрали бы урожай; но долг вскоре отозвал нас в другое место.

Когда мы были заняты этими работами, некоторые бедные голодающие окрестные жители переезжали реку и собирали на старых полях своих земляков мапиру-самосевку. 9-го числа после полудня мы увидели спускавшееся вниз пустое каноэ, а вскоре затем на другой стороне, почти в 200 ярдах от нас, плывущую женщину. Туземцы из нашей команды сели в лодку и спасли ее. Когда они принесли ее на борт парохода, мы обнаружили у нее в спине ниже ребер наконечник стрелы длиной в восемьдесят дюймов. Стрела прошла вверх через грудобрюшную преграду и левое легкое к сердцу. Как видно, в нее выстрелили сзади в то время, когда она нагнулась. Из раны шел воздух, и так как головка стрелы, снабженная крючком, была видна только на дюйм, то мы, боясь, чтобы она не умерла во время операции, необходимой для удаления стрелы, отправили ее домой в ее хижину. Один из ее родственников раздумывал меньше нас: он вырезал стрелу и кусок легкого. Г-н Юнг посылал ей иногда порцию туземного хлеба и, странно сказать, нашел, что она не только выздоровела, но даже потолстела. Организм этих людей, по-видимому, обладает чудесной силой самовосстановления. Это лишний раз доказывает, что тысячи и тысячи погибших здесь были жертвами немалых лишений.