Епископ при сцене освобождения не присутствовал, так как он пошел выкупаться в небольшой речке ниже деревни. Вернувшись, он горячо одобрил, что мы сделали. Сначала у него были сомнения, но теперь он чувствовал, что, будь он здесь, он непременно присоединился бы к нашему доброму делу. Было освобождено 84 человека, преимущественно женщин и детей. Когда им сказали, что они теперь свободны и могут идти, куда хотят, или оставаться с нами, все захотели остаться. Епископ мудро прикрепил их к своей миссии, чтобы они могли быть воспитаны как члены христианской семьи. Таким образом, были преодолены трудности начального периода работы миссии. Обыкновенно требуются годы для такого завоевания доверия туземцев, чтобы побудить их, молодых и старых, подчиниться руководству чужих людей, утверждающих, что ими руководят побуждения, противоположные земной мудрости, и вводящих странные обычаи, незнакомые их отцам.

На другое утро мы выступили во владения Соче с освобожденной нами партией. Мужчины весело несли имущество епископа. Раз мы уж начали, на полдороге останавливаться не стоило, – и мы освободили еще восемь человек в одном селении. Услышав о наших действиях, работорговцы, которые вели почти сотню невольников, бежали от Соче. Д-р Кэрк и четыре макололо энергично их преследовали, но они скрылись в Тете. Еще шесть пленников были освобождены у Монгази; двух работорговцев мы задержали на ночь, чтобы помешать им предупредить большую партию, которая была впереди. По собственной инициативе они сообщили нам, что эту партию ведут собственные невольники губернатора; они предложили отвести нас к этим собственным агентам его превосходительства, но мы отказались от их услуг. Двое черных людей епископа из Кэпа, которые были раньше невольниками, а теперь стали страстными освободителями, вызвались сторожить наших пленников в течение ночи. Они так старались не упустить их, что не сменяли друг друга, а сторожили вместе, пока около 4 часов сон не смежил их очей; бодрствовавшие же пленники, воспользовавшись этой возможностью, бежали. Один из караульных, увидев, что случилось, выскочил из хижины, крича: «Они ушли, они убежали! И они забрали мою винтовку, а также женщин. Огонь! Общий огонь!» Однако винтовка и женщины оказались на месте, работорговцы были рады и тому, что им удалось удрать самим. На следующий день в другой деревне было освобождено еще 50 невольников. Они были совершенно голые, и мы им оставили ткани, чтобы они могли одеться, – вероятно, лучше, чем они одевались когда-либо в жизни. Начальник этой партии, который был нам известен как агент одного из виднейших тетевских купцов, сказал, что у них имеются полномочия губернатора на все, что они делают. Это мы знали и без него. Здесь невозможно предпринять что бы то ни было без ведома и согласия губернатора.

Часть горной местности, которую епископ хотел осмотреть, прежде чем решить, где обосноваться, принадлежала Чиваве, или Чибабе, самому мужественному и щедрому вождю манганджа из всех встреченных нами во время нашего предыдущего путешествия. Придя во владения Нсамбо, недалеко от горы Чирадзуру, мы узнали, что Чибаба умер и вождем теперь является Чигунда. Чигунда, – по-видимому, по собственной инициативе, хотя, возможно, он и слышал, что епископ собирается обосноваться где-нибудь в этом районе, – предложил ему поселиться вместе с ним в Магомеро, добавив, что там места хватит для обоих. Это сердечное и непосредственное приглашение произвело сильное впечатление на епископа и, по-видимому, решило вопрос. Он выбрал бы место поближе к Шире, если бы мог ожидать, что его будут снабжать по этой реке; но португальцы, претендуя на реку Шире, хотя они даже никогда не оккупировали ее устья, закрыли ее, как и Замбези.

Кузница

Рисунок второй половины XIX в.

Мы возложили все надежды на Рувуму, как на свободный путь к озеру Ньяса и в глубь страны. Для озера был уже заказан пароход, и епископ, оценив преимущества этой высокой местности, расстилающейся в необъятную даль к северу, стремился быть ближе к озеру и Рувуме, чем к Шире. Когда он решил обосноваться в Магомеро, было признано желательным, чтобы предупредить опустошение страны, посетить вождя аджава и попробовать убедить его отказаться от своих набегов для захвата невольников и грабежа и направить энергию своего народа на достижение мира.