О невидимом Секелету шли странные слухи. Говорили, что его пальцы стали похожи на когти, а лицо так обезображено, что его невозможно узнать. Некоторые начали намекать, что, возможно, он не является в действительности сыном великого Себитуане, могущественного в боях и мудрого в государственных делах. «При жизни Великого льва (Себитуане), – сказала его единственная сестра, вдова Мориатеиа-не, которого убил Секелету, – у нас были вожди, и младшие вожди, и старейшины, которые управляли народом. Великий вождь Себитуане знал их всех и все, что они делали, и вся страна управлялась мудро, Секелету же не знает ничего о том, что делают его подчиненные, они его не любят, и могущество макололо тает».

Туземные врачи признали себя бессильными вылечить Секелету и сказали, что его болезнь неизлечима. Старая знахарка из племени маньети пришла к нему, чтобы посмотреть, не может ли она ему помочь, и на нее он возлагал теперь свои последние надежды. Она не допускала к нему никого, кроме матери и дяди, представив удаление от всякого общества главным условием желанного излечения. Несмотря на это, он послал за доктором; а на другой день нам всем троим было разрешено его увидеть.

Заир. Медный топор

Фотография

Он сидел в крытом фургоне, окруженном плотной тростниковой изгородью. Его лицо было только слегка обезображено утолщениями кожи в местах, затронутых проказой, а единственным своеобразием его рук были необычайно длинные ногти, что, впрочем, вовсе не является чем-либо необыкновенным, так как все макололо-аристок-раты старательно их отращивают. У него те же спокойные и непритязательные манеры, которыми отличался его отец, Себитуане; он говорит отчетливо, тихим, приятным голосом и производит впечатление умного человека, – если не считать его отношения к своей болезни, так как он убежден, что его околдовали. Когда мы намекнули ему на это, он выразил уверенность, граничащую с навязчивой идеей. «Мориатеиа-не, муж моей тетки, испробовал сначала свое снадобье на своей жене, и она заболела проказой, как и ее главный слуга. Потом, видя, что это средство действует успешно, он дал мне его в более сильной дозе с мясом вареной козы, и с тех пор я болею. Недавно они убили Понуанэ и, как вы видите, теперь убивают меня». Понуанэ, как мы знали, умер от лихорадки незадолго до этого.

Секелету попросил нас дать ему лекарство и взяться за его лечение, но мы не хотели перебивать пациента у уже приглашенной женщины-врача, считая неправильным проявлять недооценку какого бы то ни было товарища по профессии. Она же, стремясь продолжать свое лечение, заявила: «Я еще не отказалась от его излечения; попробую еще в течение месяца помочь ему; если ничего не выйдет, тогда я передам его белым врачам». Но мы предполагали покинуть эти места до истечения месяца; поэтому Мамире и другие уговорили старую даму прервать на время лечение. Она осталась, как это обусловили врачи, в резиденции вождя и продолжала получать полностью свое жалованье.

Мы откровенно сказали Секелету, что эта болезнь неизвестна у нас на родине и ее считают чрезвычайно трудно излечимой, что мы не верим, будто его околдовали, и готовы сделать все, чтобы ему помочь. Это был случай филантропии, не сопровождавшейся никакой личной заинтересованностью: не ожидая никакого вознаграждения, мы шли на большой риск; однако мы не могли отказаться от попытки его вылечить, как отказались от торговли лошадьми. Не имея при себе никаких лекарств, применяемых обычно при лечении накожных болезней, мы попробовали наружное применение ляписа и дали внутрь раствор водного углекислого кали. Успех был таков, что Мамире пожелал намазать всего пациента с ног до головы раствором ляписа; он счел его таким же средством, как мазь, которой намазал ему больное колено м-р Освелл. Всемогущество того средства было для него очевидным, и он жаждал попробовать что-либо подобное на Секелету.

Проказа начинается слабым обесцвечением кожи и сначала затрагивает ее верхний слой. Пятна по своему распространению и до некоторой степени с виду похожи на лишаи, вызванные грибком; по краям пятен образуются пузырьки; гной их превращается в струпья. Затем сама кожа утолщается и образует узелки на лбу, на носу и на ушах; если болезнь запущена, на пальцах ног и рук появляются гнойные трещины, в конце концов пальцы отваливаются; выздоравливает больной редко. Туземцы считают эту болезнь наследственной и незаразной; однако, когда д-ра Кэрк и Ливингстон занимались лечением своего пациента, у них на руках появилось нечто похожее на начало болезни, и от этих явлений удалось избавиться только щедрым применением ляписа. По мере того как кожа вождя становилась тоньше и лицо возвращалось к своему первоначальному состоянию, настроение вождя улучшалось. Старая знахарка, которая, естественно, желала, чтобы улучшение было хоть и отчасти отнесено и за счет ее услуг, начала тайком добавлять свои средства, которые состояли в сцарапывании больной кожи и в натирании ее вяжущей измельченной в порошок корой. Однако она перестала это делать, когда Мамире намекнул, что, возможно, средства белых врачей и черных не могли совмещаться.