Теперь на правом берегу из бананов и кокосовых пальм выглядывает несколько туземных хижин; они стоят на сваях, на высоте нескольких футов над низкой, сырой почвой; их хозяева входят в свои жилища при помощи лестниц-стремянок. Почва поразительно богата, и огороды действительно великолепны. В больших размерах культивируется рис; выращиваются также земляные груши, тыквы, помидоры, капуста, лук и сахарный тростник. Говорят, что если английский картофель посадить в Келимане на почве, похожей на эту, то он через два года принимает вкус земляных груш (СотоЬииш batatus) и напоминает наш подмороженный картофель. Весь плодородный район – от канала Конгоне и за Мазаро, – примерно 80 миль в длину и 50 миль в ширину, превосходен для разведения сахарного тростника; если бы этот район находился в руках наших друзей из Южной Африки, то он снабжал бы сахаром всю Европу.[19]
Те очень немногие люди, которых мы видели, казались довольно хорошо упитанными, но чувствовался острый недостаток одежды; все были черными и почти все португальскими «колонистами», или рабами. Они не проявляли никаких признаков страха при виде белых людей и стояли группами на берегу, с удивлением глядя на пароходы, особенно на «Пэрл», который сопровождал нас вверх по реке до самых этих мест. Один старик, поднявшийся на борт, заявил, что никогда не видел такого огромного судна, как «Пэрл»; это – настоящая деревня.
Все были страстными торговцами и скоро явились на судно в своих легких, быстроходных каноэ и привезли с собой все виды фруктов и продуктов питания, которые у них были; некоторые привезли мед и пчелиный воск, которые находят в большом количестве в мангровых лесах. Когда корабли отвалили, множество яростных продавцов бросилось вслед за ними по берегу, держа в руках домашнюю птицу, корзины с рисом и мукой и выкрикивая «малонда, малонда» – товары для продажи. Другие следовали за нами в каноэ, которые двигались по воде при помощи коротких широколопастных весел.
Глубокая протока Замбези, или Квете, как называли ее люди в каноэ, извилиста и узка по сравнению с большой шириной самой реки. Дно реки представляет собою, по-видимому, ряд следующих одна за другой обширных отмелей, покрытых при низком уровне всего 1–4 футами воды. Главная протока проходит на некотором протяжении между песчаной отмелью и берегом реки; глубина ее в сухое время года колеблется между 5 и 15 футами, а быстрота течения достигает почти двух узлов в час. Затем она поворачивает и проходит вдоль нижнего края песчаной отмели по диагонали через реку. Этот процесс повторяется; в течение дневного плавания приходится наблюдать, как эта протока, снова и снова извиваясь, пересекает реку, заставляя опытных мореплавателей чувствовать себя беспомощными и растерявшимися на реке. При пересечении реки протока становится особенно мелкой. Вообще она довольно хорошо заметна. Когда вода спокойная, на ней замечается особое кипение, вызываемое каким-то воздействием снизу. Когда дует легкий бриз, Квете покрывается характерной зыбью, а когда ветер свежеет и дует в направлении вверх по реке, как обычно бывает с мая до ноября, волнение на этой глубокой протоке сильнее, чем на остальной реке, и линия легкого волнореза обозначает край отмели.
Находя, что осадка «Пэрл» слишком велика для этой части реки, мы выгрузили имущество экспедиции на один из поросших травою островов, на расстоянии около 40 миль от входной отмели (Barra Catrina). Затем «Пэрл» покинула нас, и нам пришлось расстаться с нашими друзьями Дунканом и Скидом; первый отправился на Цейлон, а второй должен был вернуться к исполнению своих обязанностей правительственного топографа Южной Африки.
Из тех, кто продолжал работу экспедиции, большинство прониклось трезвым здравомыслием по отношению к предприятию, за которое мы взялись. Некоторые оставались на острове Экспедиции с 18 июня до 13 августа, в то время как пароход и катер перевозили имущество вверх до Шупанги и Сены.
