Мы шли по обширным пространствам страны Мопане. Мои спутники наловили в гнездах много птиц, называемых «корве» (Tockus erythrorhynchus). Их гнезда находятся в дуплах деревьев Мопане: 19-го числа мы напали на одно свежеприготовленное гнездо; его отверстие было залеплено с обеих сторон; оставлен был лишь небольшой проход, соответствующий величине и форме птицы. Проход внутри дупла во всех случаях продолжается на некоторое расстояние вверх; когда птицу ловят, то она взлетает в полое пространство вверх. В одном гнезде мы нашли белое яйцо, похожее на яйцо голубя. Захваченная в данный момент птица снесла второе яйцо. Кроме того, у нее в яичнике оказалось еще четыре яйца. Первый раз я увидел эту птицу на Колобенге, когда ходил однажды в лес за строевым материалом. Один туземец, стоявший около дерева, вдруг воскликнул: «Здесь гнездо корве!» Я посмотрел и увидел только щель в полдюйма шириной и в 3–4 дюйма [7,5—10 см] длиной. Думая, что слово «корве» означает какое-нибудь маленькое животное, я с интересом ожидал, что он извлечет из дупла. Он сломал глину, которой была окружена щель, сунул в образовавшуюся дырку руку и вынул оттуда Tockus’a, или красноклювого криворога, которого тут же убил. Он сказал мне, что когда самка несется, то она подвергается полному заключению. Самец замазывает вход в гнездо, оставляя только узкую щель, чтобы кормить через нее свою подругу. Щель точно соответствует форме его клюва. Самка делает в дупле гнездо из собственных перьев, откладывает яйца, высиживает их и остается с птенцами до тех пор, пока они не оперятся. В продолжение этого времени, которое длится, как говорят, два или три месяца, самец продолжает кормить ее и все юное семейство. Пленница становится всегда очень жирной и считается у туземцев лакомым блюдом, а бедный, рабски преданный ей супруг в этот период так худеет, что во время резкого падения температуры после выпавшего дождя он коченеет, падает на землю и подыхает. Мне никогда не представлялось случая установить действительную продолжительность заключения, которому подвергается самка, но когда я через два дня после описанного случая проходил мимо дерева, в котором было открыто гнездо, то отверстие было уже снова замазано глиной, как будто за такое короткое время неутешный супруг достал себе другую жену. Это был как раз тот месяц, когда клюворог несется. Здешние жители рассказывают об этой птице то же самое, что рассказывают туземцы на Колобенге. Самка вылетает из гнезда только тогда, когда птенцы вполне оперятся; это бывает в период созревания зерновых культур. Ее вылет из гнезда вместе с выводком является действительно одним из признаков, по которым туземцы узнают, что урожай готов. Так как они снимают урожай в апреле, то, значит, период заключения самки клюво-рога длится от двух до трех месяцев. Говорят, что иногда птенцы вылупляются из яиц не в одно время; когда двое ранее вылупившихся птенцов уже вполне оперятся, двое других только еще выходят из своей скорлупы; тогда самка покидает гнездо со старшими птенцами, а отверстие замазывается снова, и самец вместе с самкой обслуживают нужды оставшихся в гнезде юных птенцов.

Несмотря на то что мы приближаемся к португальским селениям, страна все еще полна диких животных. Нам встретилось стадо буйволов, и мои люди убили шесть телят. Обилие буйволов и антилоп показывает, что для уменьшения количества этих животных лука и стрел недостаточно. Здесь очень много также львов и гиен. Для размножения львов не существует никакой преграды; туземцы верят в то, что души их вождей переходят в львов, и никогда не делают попыток убивать их; они верят даже в то, что вождь может превратиться в льва, убить кого ему угодно и снова принять вид человека; поэтому, когда они видят льва, то принимаются хлопать в ладоши, что является здесь знаком приветствия. В результате этого здесь развелось столько львов и гиен, что местным жителям приходилось строить специальные небольшие хижины между деревьями около своих полей, чтобы ночевать в них, если ночь застанет их в поле. Многие мои люди во время пути часто оставляли тропу, по которой мы все шли, для того, чтобы достать птицу корве из ее гнезда или последовать за птицей медовестом, чем они очень удивляли наших проводников, постоянно предупреждавших их об опасности, угрожающей им от львов. Поэтому я часто оказывался далеко впереди всех моих людей и должен был через каждый час-два останавливаться, чему я, впрочем, был рад, потому что солнце жестоко палило, и у меня было основание сделать отдых. Десять—двенадцать миль в день составляли порядочный переход для моих людей и для меня.