Выбрав местечко, не слишком близкое к расселине, – потому что там от постоянных осадков влаги развилось множество мясистых полипов, похожих на грибы, – я устроил там небольшой сад, посадив около сотни персиковых и абрикосовых косточек и несколько семян кофе. При мысли о судьбе сада я опасаюсь только гиппопотамов, следы которых видел на острове. Когда я окончил посадку, то вырезал на одном дереве свои инициалы и дату 1855 г. Если бы там не было гиппопотамов, то я не сомневался бы в том, что мой сад разрастется. Затем мы вернулись в Калаи.

Говорят, что когда река бывает полноводной, то столбы пара можно видеть за 10 миль [более 18 км] и шум водопада бывает отчетливо слышен за Калаи. Но в это время никто не может подплыть к острову.

20 ноября. Проводив меня за водопад и оставив со мной 114 человек, которые должны были доставить на восточный берег слоновую кость, Секелету со своими людьми отправился обратно. Мы распрощались с макололо и отправились на север к р. Леконе. Страна, находящаяся вокруг нас, очень красива и когда-то была заселена племенем батока, владевшим огромными стадами скота.

Когда Себитуане пришел сюда с небольшим, но испытанным в боях отрядом, все батока поднялись, чтобы уничтожить его, но его обычный успех сопутствовал ему и здесь. Рассеяв батока, макололо получили так много коров, что не могли уже обращать внимания на стада овец и коз.

В некоторые местности, в которых прежде было много скота, буйволы занесли цеце. Это заставило нас делать первые переходы ночью. При тусклом свете луны мы не могли хорошо проследить характерные черты местности; дорога вела, по-видимому, по высокому краю долины, которая до образования трещины в базальте была, наверное, древним руслом Замбези. Теперь в этой долине вьется р. Леконе, идущая в направлении, обратном тому, в котором в древности должна была идти Замбези.

Как Леконе, так и Унгвеси идут назад по направлению к центру страны. Их направление противоположно направлению главного потока. Было ясно, что чем дальше мы шли на восток, тем больше мы поднимались. Уровень нижней части р. Леконе почти на 200 ярдов [более 180 м] выше уровня Замбези у водопада и значительно выше ее уровня у Линьянти; следовательно, когда р. Замбези шла по этому древнему руслу, вместо того чтобы идти по расселине, то вся страна между этим местом и уступом, находящимся за Либебе на западе, между оз. Нгами и Зоугой на юге и на восток за Нчоко-цу, была одним огромным пресноводным озером.

На пространстве между указанными долготами и между 17 и 21° ю. ш. имеется много признаков существования огромного озера. Все это пространство вымощено слоем более или менее мягкого туфа, в зависимости от того, покрыт он почвой или предоставлен воздействию атмосферных влияний. Где только на этом древнем дне муравьед ни делает теперь своих нор, он всегда выбрасывает вместе с землей пресноводные раковины, одинаковые с существующими ныне в оз. Нгами и в Замбези.

Долина племени бароце была в древности другим озером такого же характера. Одно такое озеро существовало также за страной масико, а еще одно – поблизости к р. Оранжевой. Благодаря смещению пород вода этих озер ушла через расселины и трещины, образованные в расчлененных краях плато.

Трещина, образовавшаяся у водопада Виктория, выпустила воду из этой огромной долины и оставила лишь небольшую ее часть, которая была, вероятно, самым глубоким местом и теперь называется оз. Нгами. Водопад Гонье дал выход озеру, находившемуся в долине племени бароце, так же обстояло дело с другими большими озерами в те отдаленные времена.

Реки Конго и Оранжевая находят себе путь к морю через узкие расселины на западе, а разрывы, образовавшиеся на восточном краю, вроде водопада Виктория и водопадов, находящихся к востоку от оз. Танганьика, позволили находящимся в центре водам стекать на восток.

Все известные нам африканские озера мелководны; они являются только остатками древних огромных скоплений воды.