Я не мог удержаться от громкого смеха по поводу беззастенчивой наглости этого дикаря и, возвращаясь к себе под проливным дождем, не падал духом. Негостеприимное отношение к нам со стороны этого вождя подействовало на моих друзей удручающе, но, когда они завели беседу с одним из слуг Катенде, тот предложил им дать Катенде какую-нибудь небольшую вещь, чтобы попытаться сделать его сговорчивее. Перебрав все свои рубашки, я выбрал для подачки самую плохую из них и передал Катенде приглашение прийти и выбрать у меня что-нибудь еще, но добавил, что, когда я приеду к своему вождю голым и у меня спросят, где моя одежда, я буду вынужден признаться, что оставил ее у Катенде. Рубашка была отправлена к нему, и вместе с его слугой пошли некоторые из моих людей. Они скоро вернулись. Рубашка была принята, и нам обещали, что на следующий день пришлют проводников и провизию. Вождь выразил, кроме того, желание видеть меня на обратном пути. Мне сообщили, что он очень толстый.
Торговцы, которые приходят сюда, держат себя, по-видимому, очень робко и уступают каждому предъявленному к ним требованию. Мой человек, увидев, что один из местных жителей очень похож на его знакомого, назвал его в шутку по имени последнего, объяснив при этом, почему он так назвал его; это было сочтено за большое оскорбление, и с него потребовали большой штраф. Когда дело было доложено мне, то я не нашел, что наш человек причинил какой-нибудь вред, и сказал всем своим, чтобы они просто ничего не отвечали «оскорбленному». Тот был совершенно обезоружен этим, потому что туземцы чувствуют свою силу только в обстановке скандала, когда от слов, сказанных противником в запальчивости, разгораются страсти друзей будто бы обиженного человека. В данном случае, покричав немного, туземцы сказали нашему человеку, что все будет в порядке, если они выменяют у него что-нибудь, но тот не стал даже разговаривать с ними, и они ушли с вытянутыми физиономиями.
Я и мои люди были совершенно изумлены требованием платы за разрешение на проезд и полным пренебрежением вождя к общепринятым обычаям гостеприимства. Задержанные проливным дождем целых два дня на месте, мы почувствовали, что для путешествия по этой стране в дождливый период от нас требуется порядочный запас терпения.
Мы отправились в путь, не видевшись с Катенде, и, переправившись через небольшую речку Сенгко, около которой мы отдыхали, подошли через два часа к другой речке, Тотело, которая была побольше первой. Через нее был перекинут мост. На дальнем его конце стоял негр, который потребовал с нас плату за проход по мосту. Он сказал, что это его мост, его тропинка, что проводники – его дети и что если мы не заплатим ему, то он не пустит нас дальше.
Для меня было такой неожиданностью встретить в этих местах частицу цивилизации, что я несколько секунд стоял, уставившись на дерзкого взимателя пошлин, пока один из наших людей не снял с рук три медных браслета и не предложил их в уплату за всю партию людей. Негр был лучше, чем показалось нам с первого взгляда, потому что он сейчас же пошел в свой довольно большой сад и принес нам в подарок листья табака.
Когда мы ушли довольно далеко от деревень, то проводники, данные нам Кандженке, сели и сказали нам, что перед нами – три дороги и что если мы сейчас же не дадим им мануфактуры, то они предоставят нам самим выбирать лучший путь. Так как я нанял их только потому, что они знали все тропинки между деревнями, находившимися на нашем пути, и всегда возражал, когда они вели нас не в сторону Лоанды, то я предпочел, чтобы мои люди продолжали путь без проводников, предоставив самим себе избрать дорогу, которая должна была вести нас в правильном направлении. Но Ма-шауана, опасаясь, как бы мы не заблудились, попросил у меня разрешения отдать проводникам его собственную материю, и они снова пошли с нами вперед с радостными криками: «Аверие! Аверие!»
Во второй половине этого дня мы подошли к долине, которая была с милю шириной и наполнена прозрачной, бегущей по ней водой. Люди переходили ее вброд по горло в воде, а мы трое, переправляясь на быках, промокли до самого пояса, потому что наши грузные быки не могли плавать. Помимо всего этого случилась гроза, сопровождаемая сильнейшим ливнем; долину совсем затопило, земля набухла, повсюду появились глубокие лужи, похожие на небольшие озерки, и мы провели наступившую ночь в мокрых одеялах, дрожа от холода.
