4 февраля. — Отплыли с Чилоэ. В продолжение последней недели я совершил несколько коротких экскурсий. Целью одной из них был осмотр большого пласта раковин современных моллюсков, поднятого на 350 футов над уровнем моря; прямо из раковин здесь выросли большие лесные деревья. В другой раз я поехал на мыс Пунта-Уэчукукуй. Со мной был проводник, даже слишком хорошо знакомый с местностью: он просто засыпал меня бесконечными индейскими названиями малейшего мыска, ручейка, заливчика. Точно так же как и на Огненной Земле, индейский язык здесь, по-видимому, особенно хорошо приспособлен для наименования самых незначительных подробностей местности. Я думаю, каждый из нас был рад распрощаться с Чилоэ; но если бы мы могли позабыть унылый и непрекращающийся зимний дождь, Чилоэ можно было бы назвать очаровательным островом. Кроме того, есть что-то особенно привлекательное в простоте и скромной вежливости его, бедных жителей.

Мы направились к северу вдоль берега, но вследствие туманной погоды попали в Вальдивию только ночью 8-го числа. На следующее утро мы на шлюпке отправились в город, расположенный милях в десяти от моря. Мы плыли по течению реки, минуя немногочисленные лачуги и клочки земли, расчищенные среди сплошного леса; иногда встречался челнок с индейской семьей. Город расположен на низких берегах реки; он до такой степени прячется в лесу из яблонь, что улицы представляют собой не что иное, как аллеи во фруктовом саду. Я никогда не видал страны, в которой яблони разрастались бы так пышно, как в этих влажных районах Южной Америки; по обочинам дорог я встречал много молодых деревьев, выросших, очевидно, самосевом. На Чилоэ жители владеют изумительно быстрым способом разводить фруктовые сады. Почти на каждой ветке, в нижней ее части, имеются маленькие конические коричневые сморщенные выступы; они всегда готовы превратиться в корни, и это можно иногда увидеть — в том случае, когда на дерево случайно попадет немного грязи. Ранней весной выбирают ветвь толщиной с бедренную кость человека и срезают ее непосредственно под группой этих выступов; с нее срезают все мелкие веточки и затем сажают на глубину двух футов в землю. На следующее лето обрубок уже выпускает длинные побеги, а иногда даже приносит плоды; мне показывали одно такое дерево, которое принесло 23 яблока, правда, это считается очень редким случаем. На третий год обрубок превращается (как я сам видел) в ветвистое дерево, обремененное плодами. Один старик неподалеку от Вальдивии, иллюстрируя свой девиз «Necesidad es la madre del invencion» [ «нужда — мать изобретения»] рассказал, нам о некоторых полезных вещах, которые он получает из своих яблок. Приготовив сидр и вино, он из выжимок добывает душистую белую водку; посредством другого процесса он получает сладкую патоку, или, как он называет ее, мед. Его дети и свиньи в это время года, кажется, только и едят что яблоки в саду.

11 февраля. — Я отправился с проводником в короткую поездку, во время которой, однако, мне удалось повидать лишь очень немногое из того, что относилось к геологии страны и ее обитателям. Около Вальдивии мало расчищенной земли; переправившись через реку в нескольких милях от города, мы вступили в лес и, прежде чем добрались до места ночлега, встретили всего лишь одну убогую лачугу. Небольшое различие по широте — в 150 миль — придает лесу иной по сравнению с Чилоэ характер. Это связано с несколько иным соотношением пород деревьев. Вечнозеленые деревья, кажется, уже не столь многочисленны, и потому лес принимает ‘более яркий оттенок. Как и на Чилоэ, стволы внизу густо обросли тростником; здесь есть еще другой вид тростника (похожий на бразильский бамбук и достигающий около 20 футов вышины), который растет тесными группами и очень красиво окаймляет берега некоторых речек. Из этого самого растения и делают индейцы свои чусо — длинные заостренные копья. Жилище, в котором мы остановились на ночлег, было до того грязно, что я предпочел спать на воздухе; в этих поездках первая ночь обыкновенно очень неприятна, так как нет еще привычки к щекотанию и укусам блох. Наутро, я уверен, на моих ногах не было ни одного местечка размером хотя бы с шиллинг, на котором не нашлось бы маленьких красных пятен — следов блошиных укусов.