По прибытии нашем в Петропавловской порт не нашли мы там Камчатского Губернатора, Генерал-Маиора Кошелева. Он имеет свое всегдашнее пребывание в Нижне-Камчатске, отстоящем от Петропавловского порта 700 верст. Поелику присутствие его здесь для нас было необходимо; то Посланник и отправил к нему немедленно нарочного с прозьбою прибыть в скорейшем времени с ротою солдат в порт Петропавловской, чего однако и чрез четыре недели ожидать было не можно. Между тем Петропавловской Комендант Маиор Крупской оказал нам все возможные со своей стороны услуги. Для Посланника очистил он один покой в своем доме; для служителей наших приказал печь хлеб и доставлять на корабль свежую рыбу ежедневно, что по окончании плавания, продолжавшагося 5 1/2 месяцов, во время коего терпели мы нужду во всяком роде свежих съестных припасов, составляло пищу вкусную и здоровую. Сие может себе представить только тот, кто находился в подобных обстоятельствах. Корабль расснащен был немедленно и все отвезено на берег, от которого стояли мы не далее 50 саженей. Все, принадлежащее к корабельной оснастке, по таком долговременном плавании требовало или исправления или перемены. Припасы и товары, погруженные в Кронштате для Камчатки, были так же выгружены. Одно только железо, коего находилось на корабле 6000 пуд, было оставлено, потому что я опасался выгрузкою оного потерять много времени. Ибо если бы выгрузить железо, то необходимо надлежало бы вместо оного нагрузить корабль балластом, коего и без того уже погрузить должно было несколько тысяч пуд. А как мне следовало необходимо придти в Нангасаки прежде, нежели настанет NO Муссон, то и спешил я оставить Камчатку через две недели. Но еслибы я мог знать предварительно, что пребывание наше в Петропавловском порте продлится более 6 недель, и что более половины сего времени не только проведем праздно, но и будем в совершенной безъизвестности о продолжении нашего путешествия, то конечно выгрузил бы немедленно все железо, потому более, что оное по причине великой поспешности принуждены были закрыть балластом. Следствием чего была потом крайне тягостная работа, при выгрузке оного из под балласта. Большая часть из назначенных подарков для Японского Императора свезена была так же на берег для того, что Посланник хотел осмотреть и узнать в каком находились оные тогда состоянии. Для воски на корабль балласта не имели мы судов; почему Комендант и предоставил нам два гребных судна, принадлежавших к Биллингсову кораблю Слава России, который, по недостаточному за оным присмотру, потонул в гавани. Сии нами исправленные суда служили потом с пользою для жителей.
Августа 12 го прибыл наконец Губернатор в Петропавловск, быв сопровождаем своим Адъютантом, младшим его братом, Капитаном Федоровым и шестидесятью солдатами, которых взял Губернатор с собою по требованию Господина Резанова.[70] Чрез восемь дней по прибыити его утверждено было продолжение нашего путешествия. Господин Губернатор оставался в Петропавловске до самого нашего отхода, для вспомоществования нам во всем нужном. В полной мере чувствовали мы деятельное присутствие сего достойного Начальника.
В свите Посланника последовала между тем некоторая перемена. Порутчик Гвардии ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, Граф Толстой, врач посольства Доктор Бринкин[71] и живописец Курляндцов оставили корабль и отправились в Санктпетербург сухим путем. Приняты вновь Кавалерами Посольства Капитан Камчатского гарнизонного баталиона Федоров, и брат Господина Губернатора Порутчик Кошелев. Господин Посланник, не имев с собою почетной стражи, выбрал из прибывших с Господином Губернатором шестидесяти солдат восемь человек с тем, что б по возвращении из Японии оставить оных опять в Камчатке. При сем положено было так же, чтобы Японца Киселева, долженствовавшего быть толмачем в Японии, не брать с собою потому, что он не заслуживал того своим поведением и ненавидим был его соотечественниками; сверх сего думал Посланник, что он, яко принявший Христианскую веру, о чем Японцы узнали бы в первой день нашего прихода, может подать им повод к негодованию. Дикой Француз, увезенный нечаянно на корабле нашем при отбытии от острова Нукагивы, остался так же в Камчатке.
Мне хотелось с согласия Доктора оставить здесь корабельного нашего слесаря; потому что состояние его здоровья казалось весьма ненадежным. Во все время плавания нашего был он здоров; но здесь открылось в нем начало чахотки, усиливавшейся более от собственного его невоздержания. Пред отходом нашим в Японию он несколько поправился; однако я все опасался, что он невоздержанием своим подвергнет себя более опасности; наипаче же потому, что в Японии не можно будет иметь надлежащего за ним присмотра. По сим причинам и вознамерился я отправить его в Санктпетербург сухим путем; но он изъявил, что хочет лучше умереть, оставаясь со своими товарищами, нежели отправленным быть сухим путем; причем клятвенно уверял меня, что всемерно будет воздерживаться от горячих напитков. убежден быв сим образом, решился я наконец взять его с собою, в чем нимало не раскаивался; потому что он не только воздержанием сохранил себя на обратном пути нашем, но и возвратился совершенно здоровым.
