Не имеющий сведений в повествованиях о сих Российских владениях, при первом взгляде своем на Петропавловской порт почел бы его за колонию, поселенную только за несколько лет и опять уже оставляемую. Здесь не видно ничего, чтобы могло заставить помыслить, что издавна место сие населяют Европейцы. Залив Авача и другие три, к нему прилежащие, совершенно пусты. Прекрасной рейд Петропавловского порта не украшается ни одною лодкою. Смотря на потонувшее в порте трехмачтовое судно[175] нельзя не привесть себе на память, что за пятнадцать лет до сего начальник многотрудной Экспединции для астрономических и географических наблюдений Биллингс ходил на нем, имел здесь свое пребывание, и что за пятдесят пять лет прежде его славный Беринг отправился из сего места в путешествие для открытий; но нынешнее состояние сего судна и двух вытянутых на берег байдар, где оные находятся уже многие годы, напоминает, что чрез толикое время мореплавание сей колонии находится еще в совершенном детстве.

Берега Петропавловска покрыты разбросанною вонючею рыбою, над которою голодные собаки грызутся за согнивающие остатки, что представляет вид крайне отвратительный. По выходе на берег тщетно будешь искать сделанной дороги или даже какой либо удобной стези, ведущей к городу, в коем не находит глаз ни одного хорошо построенного дома. Оный состоит из бедных, по большей части разрушающихся хижин, из сушилен для рыбы (балаганами там называемых) и из юрт, в которых от нечистоты и сырости воздуха люди, так сказать гниют. Около его нет ни одной зеленеющейся хорошей равнины, ни одного садика и ни одного порядочного огорода, кои показывали бы следы землевозделывания. Мы видели только около 10 коров, пасущихся между домиками. Вместо мостов чрез источники, текущие с ближайших гор в долину города, покладены одни брусья, по которым переходить должно с осторожностию. Множество ям, вырытых собаками для своего ночлега и от скрытия себя от комаров, делают ходьбу в темноте совсем невозможною, или по крайней мере весьма опасною, Вот первые предметы, представляющиеся зрению в Петропавловске. Большую часть жителей сего города составляют солдаты, которых днем дома не бывает; а потому, ходя несколько часов по Петропавловску, нельзя увидеть ни одного человека. Но если и покажется кто из оных; то в бледном истощенном лице его не можно признать собрата героев Римника и Треби. Таково состояние славного Петропавловска, важнейшего места в целой Камчатке.[176] И Россия владеет более 100 лет уже сею Областию, которая могла бы сделаться довольно важною, если бы захотели искать в ней всех выгод, кои она бесспорно обещает и кои до сего были презираемы.

Чрезмерное отдаление Камчатки от главных мест и благоустроенных стран России, и настоящая её бедность суть виною, что об ней распространилась слишком худая слава. Даже самое имя Камчатки выговаривается со страхом и ужасом. Всякой представляет себе, что область сия есть царство холода и голода или одним словом, совершенной бедности во всех видах, и что долженствующий жить там лишен всякой физической и нравственной отрады. Почти так заставляют думать о том разные описания Камчатки; что подтверждается и изустными повествованиями тех, которым судьбою предопределено было вступить в её пределы, прожить там с горестию несколько лет, и, возвратившись после в Россию, с ужасом воспоминать о претерпенных бедствиях. Не один предразсудок, но и самое дело велит почитать жестоким жребием, если суждено кому провести в Камчатке многие годы. И суровой Камчатской уроженец нуждается во многом; каково же должно быть то для человека, наслаждавшагося всеми удобностями жизни.

Великое отдаление Камчатки не может однакожь быть довольною причиною, то оставляют ее в таком бедственном состоянии. Оно не есть непобедимая препона. Порт Джаксон в новой Голландии, на переход к коему из Англии употребляется не менее 5 ти месяцов, не взирая на сие отдаление, сделан в 20 лет из ничего цветущею колониею. Климата Камчатки нельзя сравнять с Климатом нового южного Валлиса; но в Европейской России есть много областей, климат которых ничем не лучше Камчатского; однако оные населены и благоустроены. Одни только места, лежащие близ моря, признаются не совсем бесплодными по причине частых туманов и мелких дождей. Так утверждают, и сие кажется вероятным, хотя на самом деле и неиспытано, действительно ли то справедливо. Жившие же многие годы во внутренности Камчатки единогласно уверяют, что климат северной Камчатки, а наипаче средней, гораздо преимущественнее климата южной её части. Близ Верхнекамчатска и по берегам реки Камчатки почва земли вообще очень плодоносна. Продолжительная зима не может препятствовать землепашеству. Она господствует столько же и в северных областях Европейской России и Сибири, но прозябение совершается в оных так поспешно, что не взирая на короткое лето, созревает хлеб разного рода. В средней Камчатке ростет хлеб, и многоразличные огородные овощи. Но для чего не сеют жита и не разводят огородных овощей там столько, сколько потребно для жителей и военных, о том буду иметь случай объявить ниже. Даже и около Петропавловска климат не так суров, каковым признают его. Частые туманы, препятствующие будто бы ращению огородных овощей, служат только предлогом, к коему прибегают нерадивые, сделавшиеся неспособными к трудам от неумеренного употребления горячего вина. Офицеры Петропавловского гарнизона имеют огороды, в коих, кроме гороху и бобов, родятся разные нужные для стола овощи, и при том столько, что они были в состоянии снабдить и нас оными достаточно. Итак если в двух или трех огородах родятся овощи: то явно, что каждой житель или солдат мог бы садить капусту, репу, редьку, хрен, чего по сие время еще не заводят, и запасаться оными столько, чтобы предохранить себя от цынготной болезни, которая, по недостатку овощей и свежей мясной пищи, обыкновенно во время зимы оказывается.