7 м. Трех-футовый инструмент прохождений, Г-на Траутона.

8 й. Часы с деревянным отвесом Брукбенкса.

9 й. Термометр Сиксова изобретения, показующий степень преждебывшей теплоты и холода, служащий дополнением машины, употребляемой к измерению холода воды в глубине моря, полученный мною от Г-на Адмирала Чичагова, и сделанный Российским художником Шишориным.

10 й. Дорожный барометр Траутонов.

11 й. Електрометр Соссюров.

12 й. Гигрометр Траутонов.

1З й. Гигрометр Г-на де Люк.

14 й. Два карманные секстанта.

Сверх сего знатное собрание морских карт и отборных книг удовлетворяло с сей стороны совершенно моему желанию; но драгоценная вещь, которую мы имели, и коею одолжены достохвальному рвению к общей пользе Барона Цаха, состояла в прекрасной копии новых Бирговых лунных Таблиц, удостоенных француским Национальным Институтом награждения, которое после первым Консулом удвоено. Нам предоставлено было сделать первое употребление славных таблиц сих, исправленных даже до Апреля сего года. Удивительная верность делает их для мореплавания чрезвычайно полезными. Посредством оных определяется географическая долгота на море с такою точностию, которая превосходит все изобретенные до сего к тому способы. они показывают место луны даже до трех секунд; Менеровых же, исправленных Мазоном, погрешность простирается иногда до 30 секунд.

Не совсем почитаю я излишним сказать здесь нечто вообще о приготовлении кораблей наших к походу. Оно было первое такого рода в России, а потому многое заслуживает быть известным, хотя и не для каждого читателя будет то равно стоющим внимания. Выбор всех для корабля моего Офицеров и Матросов предоставлен был мне совершенно; и так избраны мною: первым, Лейтенант и Кавалер Ратманов. Он служил в сем чине 13 лет, из коих 10 был сам Начальником военного судна, и в последнюю войну против французов, за отличную храбрость и деятельность награжден был орденом Св. Анны 2 й степени. Вторым, Лейтенант Ромберг, служивший в 1801 м году под начальством моим на фрегате Нарве, где и имел я случай узнать его достоинство. Третьим, Лейтенант Головачев; сего назначил я, не знав его вовсе, а единственно потому, что похваляем был всеми. Он был Офицер весьма искусный, и я во все путешествие в выборе его не раскаевался даже до того нещастного с ним приключения, которое последовало на возвратном пути нашем в бытность на острове Святые Елены. Четвертым, Лейтенант Левенштерн, находившийся прежде шесть лет в Англии и Средиземном море под Начальством Адмиралов Ханыкова, Ушакова и Карцова. Он, по окончании войны, желая получить сведение о мореходстве чужих Держав, вышел не задолго пред сим в отставку и отправился во Францию для вступления там в службу, откуда услышав о моем путешествии, поспешил обратно в Россию, и в Берлине нашел уже отправленное от меня к нему приглашение. Мичман Барон Биллингсгаузен, коего избрал я, не знав его прежде лично, также как и Лейтенанта Головачева, но отзыв других о хороших его знаниях и искустве в разных до мореплавания относящихся предметах, был тому причиною. Врачем для корабля моего избрал я Доктора Медицины Г-на Еспенберва, человека в науке своей весьма искусного, опытного и бывшего уже с давнего времени моим приятелем.[13] Известный Г. Коцебу, желая, чтобы оба в первом Шляхетном Кадетском Корпусе воспитавшиеся его сына могли воспользоваться сим путешествием, и чтобы они находились на моем корабле, просил о том Высочайшего соизволения, в котором и не было ему отказано. Сколь ни прискорбно было Г. Коцебу разлучиться с своими сыновьями толь молодых лет; но следствия разлуки с избытком вознаградили сие его пожертвование; ибо путешествие сие было для них весьма полезно; они возвратились благополучно к своим родителям, обогатив ум свой новыми познаниями.

Команда корабля моего состояла из 52 человек, между коими находилось 30 Матросов, молодых и здоровых, явившихся ко мне охотою еще при начале предположенной Экспедиции. Пред самым кораблей отходом нашел однако я нужным двух из них оставить, потому что у одного оказались признаки цынготной болезни, другой же за 4 месяца пред тем женившийся, сокрушаясь о предстоящей с женою разлуке, впал в глубокую задумчивость. Хотя и обеспечил я жену сего последнего, выдав ей наперед полное его годовое жалованье во 120 рублях состоявшее, и хотя он действительно был здоров, однако не взирая на то, не хотел я взять с собою человека, в коем приметно было уныние; ибо думал, что спокойный и веселый дух в таком путешествии столько же нужен, как и здоровье; а потому и не надлежало делать принуждения.