Блажен, кто верует.

— У вас запор? — Это не болезнь…

— У вас болит живот? — Это пройдет.

— У вас колит (IBS, IBD, Crohn’s disease)? — Извините, но это неизлечимая болезнь.

— У вас изжога? — Пожалуйста, примите это лекарство перед едой.

— У вас камни в желчном пузыре? — Да кому он нужен, давайте вырежем..

— У вас рак прямой кишки? — Никаких про­блем, укоротим.

— У вас рак желудка? — Тоже никаких про­блем, удалим желудок.

— Доктор, а что мне есть? — Извините, это не по моей части, вот вам направление к диетологу.

Если учесть, что диетология в США слепо и беспрекословно опирается на ор­тодоксальную доктрину пищевой пирамиды, сумасбродную теорию калорий и заражена до «мозга костей» жирофобией, то нетрудно догадаться, что средне­статистический визит к диетологу включает в себя молитву на пищевую пира­миду, проклятие жиров, подсчет калорий и рекомендации «пить 8-10 стаканов воды» и «регулярно упражняться».

Кстати, диетологи — не врачи. Чтобы стать диетологом, необходимо пройти годичный (900 часов) курс по диетологии. В результате, диетолог знает о фи­зиологии, анатомии, эволюции и патологиях органов пищеварения примерно столько же, сколько гастроэнтеролог о содержании белков, жиров и углеводов в основных продуктах питания — одним словом, немного.

Гастроэнтерология в США (как, впрочем, и вся традиционная медицина) сориен­тирована не на профилактику здоровья вашего желудочно-кишечного тракта, а на дорогостоящее лечение болезней. Дорогие анализы, операции, процедуры и лекарст­ва — базовый арсенал американского гастроэнтеролога. Здоровые — не больные… Нет больных — нет прибыли.

Вот почему, невзирая на поразительные успехи и открытия в области превен­тивной медицины за последние годы, состояние здоровья желудков и кишечни­ков американцев как никогда плачевное и становится все хуже и хуже. К со­жалению, прогрессивные достижения и информация не внедряются в повсе­дневную медицинскую практику из-за экономических, социальных и историче­ских факторов:

■ Медицинское обслуживание в США практически полностью оплачивается страховыми компаниями. Их доходы поступают из двух источников — диви­денды от страховых премий и прибыли с оборота. Как это ни парадоксально, чем больше расходы на медицинское обслуживание, тем выше прибыль стра­ховых компаний. Поэтому организованная медицина предпочитает дорогие и рискованные процедуры консервативным и дешевым превентивным мерам.

■ Необходимость страховой поддержки для малообеспеченных слоев населения привела к созданию HMO — Health Maintenance Organizations, которые, в до­полнение к двум первым источникам, получили право ограничивать объем медицинских услуг и еще больше максимизировать прибыль.

■ В отличие от еще здоровых и работающих американцев, медицинское обслу­живание неимущих (Medicaid) и пенсионеров (Medicare) оплачивается из го — сударственной казны за счет налоговых поступлений, оно, как правило, не лимитировано и является одним из наиболее выгодных источников дохода всего медицинского сектора.

Такое парадоксальное положение вещей сделало больного и болезнь объектом прибыли как для страховых компаний, так и для медицинских работников, а здорового — основным источником добычи ресурсов, во-первых, за счет высо­ких страховых взносов, во-вторых, за счет сужения спектра медицинских услуг. До здоровых (или еще не совсем больных), по существу, никому нет дела до тех пор, пока они серьезно не больны!

Сегодня HMO обслуживают (лечат) более 80% американцев. Ситуация с каче­ством лечения в HMO настолько абсурдная, что в Конгрессе США обсуждается Bill of Rights (Кодекс Прав) пациентов (это в дополнение к клятве Гиппократа). Как вы понимаете, кодекс прав необходим только бесправным. В таких услови­ях основная задача врача, к которому вы прикреплены в HMO, сводится не к ле­чению, а к тому, чтобы уменьшить использование и стоимость услуг Да и сам принцип HMO цинично называется managed care — контролируемая забота. Примечательно, что пособия по экономике современной медицинской практики уделяют много внимания эффективности, производительности и рентабельно­сти. Существует даже особый жаргон, который ёмко и выразительно описывает задачи вашего врача:

Gatekeeper — a primary-care physician in an HMO who makes referrals to other physicians. The gatekeeper’s function is to reduce healthcare use and costs. — И по-русски: «Охранник ворот» (сторож) — это основной врач в HMO, кото­рый направляет пациентов к другим врачам. Его функция — сократить ис­пользование и стоимость медицинских услуг[16].

Когда моей жене удаляли доброкачественную опухоль на матке, наше HMO категорически отказалось, несмотря на рекомендацию врача, оплатить лекарст­во, которое уменьшает размеры опухоли и делает операцию более безопасной и бескровной и для пациента, и для хирурга. Две инъекции стоили по $300 каж­дая. С точки зрения HMO, нет смысла платить, если все равно резать за те же деньги и выписывать через три дня. И это было одно из лучших и наиболее ли­беральных в те годы НМО — U. S. Health Care (1996).

Почему же врач, давший клятву Гиппократа, так охотно берется за работу «ох­ранника» и подчиняется диктату бюрократов? Хлопотно, но выгодно. Давайте разберемся:

■ За каждого зарегистрированного пациента врач в системе HMO получает от $10 до $15 в месяц, независимо от того, обращаются к нему за помощью или нет. Семья из трех человек — три пациента.

■ Каждая болезнь, каждый новый рецепт, каждая ссылка к специалисту требуют визита к закрепленному за вами врачу. Пациенты охотно платят от $10 до $15 за каждый визит — ведь сумма незначительная.

■ Пациенты HMO обращаются к врачу, примерно, шесть раз в год. Непо­средственное общение с врачом длится в среднем 7 (семь) минут.

■ Пациентов, как правило, осматривают в одежде. За семь минут врач успевает коснуться больного стетоскопом, заглянуть в рот, нос и уши, задать один-два вопроса, поставить диагноз, вписать название лекарства в историю болезни и убежать в другую процедурную осматривать следующего пациента.

■ На жаргоне HMO это время с пациентом называется Relative Value Unit — от­носительная ценность единицы времени (продукта, услуг). Чем короче эта единица по времени, тем ценнее.

При средней продолжительности визита в семь минут, врач, принимающий 1800 часов в год (это немного), обслуживает от 2000 до 3000 пациентов. Неудивительно, почему врачи в системе HMO жалуются на перегрузку: деньги немалые, но прихо­дится очень много работать — 15-16 тысяч человеко-визитов в год — большая нагруз­ка. Чем может помочь врач, обремененный двумя-тремя тысячами пациентов и за­дачей уменьшить использование и стоимость медицинских услуг? Очевидно, немно­гим.

Согласно исследованию, опубликованному в журнале Американской ме­дицинской ассоциации, пациент имеет в среднем 23 секунды, чтобы рассказать врачу, что его беспокоит, прежде чем врач его остановит[17]. Для пациента же ви­зит растягивается на час, иногда дольше — в приемных клиник HMO всегда оче­редь, чтобы, как на конвейере, не нарушать скоростной ритм работы врача. Еще десять-пятнадцать минут пациенты ждут врача в процедурной, чтобы также не задержать конвейер.

Согласитесь, лучше, чтобы «живот» никогда не болел. Начнем с базового ре­монта, чтобы избежать капитального — на этом этапе вам лучше обратиться к компетентному гастроэнтерологу, если вы, конечно, сможете его найти.