Архив категории » Путешествия и исследования в Южной Африке «

29.06.2012 | Автор:

В теснине Какололе, около горы Маньерере, мы подстрелили красивого водяного козла; он упал на лужайке около ручья, где пасся. Громадный крокодил, который не спал в этот момент, схватил его и утащил в неглубокую воду. Смертельно раненное животное сделало отчаянный прыжок и, протащив за собой на протяжении нескольких ярдов крокодила, вырвалось из чудовищных челюстей. Чтобы спастись от охотника, козел прыгнул в реку и стал переплывать ее; но за ним погнался другой крокодил, которого, однако, быстро послала на дно меткая пуля. Козел проплыл еще немного, потом красивая голова опустилась, тело перевернулось, – и одно из каноэ вытянуло его на берег.

Водяной козел

Рисунок

Ниже Какололе и у подножия горы Маньерере мы увидели выходящие на поверхность на правом берегу Замбези несколько угольных пластов, которые не заметили, когда поднимались вверх.

Читора из Чиковы принял нас со своим обычным гостеприимством. Наши люди были очень довольны его любезностью и, конечно, не сочли ее за признак слабости. Они решили отблагодарить его за приветливый прием, когда явятся сюда с карательной экспедицией поесть овец баньяи в виде наказания за оскорбление, нанесенное им в деле с бегемотом. Тогда они пошлют к Читоре гонца – сказать ему, чтобы он не убегал, так как они, будучи его друзьями, не сделают ничего плохого такому доброму человеку.

Во время нашего путешествия вниз по реке мы собрали о ней следующие сведения. От того места во владениях Синамане, откуда мы отплыли, и до Кансало река более судо-ходна, чем между Тете и Сеной, хотя ширина ее не превышает большею частью 250–300 ярдов, т. е. она здесь не шире, чем Темза у Лондонского моста. Она глубока, и течение ее плавное. Немного ниже Кансало, у Карибы, реку пересекает базальтовая гряда, называемая Накабеле, похожая на искусственную плотину, построенную поперек реки. В ней есть большой проход, и она опасна только для каноэ. Затем глубокая и узкая река течет на протяжении нескольких миль сквозь хребет высоких гор. Еще ниже, к востоку от Кафуэ, ее ширина достигает не менее полумили; течение здесь медленное; много песчаных островов. Затем у Каривуа есть пороги, о которых мы уже говорили, – около 100 ярдов длины и с течением, достигающим почти 6 узлов в час; здесь самое быстрое течение на протяжении всей Замбези, кроме водопадов. От Зумбо и до Чиковы река опять широкая и удобная для навигации.

Чикова, о которой географы иногда говорят как о королевстве, иногда как о водопаде, – район с плодородной равниной на южном берегу. Раньше здесь обрабатывалась земля на обоих берегах, но теперь местность не населена.

Мы вошли на каноэ в пороги Кебрабасы у восточной оконечности Чиковы и прошли несколько миль по воде, пока река не вошла в ущелье 50–60 футов ширины, о котором мы говорили уже, описывая русло и фарватер при низкой воде. Тут плавание стало трудным и опасным. На 15-футовом спуске образовалось за наше отсутствие много небольших водопадов. Два наших каноэ прошли благополучно по узкому фарватеру; он раздваивался, и в месте раздвоения, у скалистой стенки, разделяющей два рукава, то открывалась, то закрывалась глубокая воронка водоворота. Следующим шло каноэ доктора; казалось, оно направлялось прямо в клокочущий водоворот, несмотря на усилия гребцов. Остальные готовились уже спасать утопающих; наши люди кричали: «Смотрите, куда их несет! Смотрите, смотрите!» – когда вдруг раздался громкий треск. Вода реки внезапно и по неизвестным причинам закипела – это случается здесь с неправильными интервалами, и каноэ д-ра Кэрка было брошено на выступающие перпендикулярно из воды скалы. Мы видели, как д-р Кэрк боролся со всасывающим действием воды, которая должна была иметь здесь глубину не менее 15 морских саженей, и, уцепившись за выступ, поднимался на скалу; его рулевой, держась за эту же скалу, старался спасти каноэ. Почти все, что было в лодке, унесла река. Каноэ д-ра Ливингстона, из-за которого было отвлечено внимание людей, было спасено тем, что воронка заполнилась водой как раз в тот момент, когда лодка достигла края ужасного водоворота. В каноэ д-ра Кэрка кое-что осталось, но все ценное, в том числе хронометр, барометр и, к нашему величайшему сожалению, его записки о путешествии и ботанические рисунки деревьев, растущих во внутренней части страны, погибло.

Категория: Путешествия и исследования в Южной Африке  | Комментарии закрыты
29.06.2012 | Автор:

На первый взгляд жители озера Ньяса далеко не кажутся прилежными. Сказать точнее, они просто одержимы страшной ленью. В течение дня можно видеть группы людей, крепко спящих на берегу, под тенью деревьев; создается впечатление, что им легко живется. Но при более близком знакомстве это первое впечатление меняется, так как выясняется, что эти дневные сони усиленно работали большую часть ночи. После полудня они начинают пошевеливаться, проверять и чинить сети, работают около лодок и вьют бечевки. Вечером они отплывают к лучшим местам для ловли рыбы и почти всю ночь, бедняги, работают в воде, возясь со своими сетями.

Они также очень страдают от лихорадки. Мы замечали у них лишаевидную сыпь вокруг ртов, что часто является результатом лечения. Мы установили, что они также подвержены простудам, хотя кожа у них значительно менее чувствительная, чем наша. В соответствии с этим предписания, даваемые туземцам, должны быть изменены для нашей высоковозбудимой кожи. У нас за неделю отрастают такие бороды, как у них за месяц.

Хотя в озере много крокодилов и некоторые из них необычайных размеров, рыбаки говорят, что очень редко эти земноводные утаскивают кого-нибудь. Когда крокодилы легко добывают рыбу – свою естественную пищу, они редко нападают на людей, но, когда они не могут раздобыть себе рыбу из-за замутнения воды во время разливов, они очень опасны.

Многие взрослые мужчины и мальчишки занимаются собиранием буазы, из которой делают нити для плетения длинных сетей. Узел, которым они вяжут сети, отличается от нашего, потому что они неизменно употребляют то, что моряки называют рифовым узлом; но вяжут они сети так же, как и мы, иглой. Судя по тому количеству хлопчатобумажной ткани местного производства, которую носят жители во многих южных деревнях, явствует, что много усердных рук и терпеливых голов занято в выращивании хлопка и в различных медленных процессах, через которые он должен пройти, прежде чем волокно превратится в ткань. Кроме этой отрасли промышленности, здесь производится материя из внутренней части коры не описанного ботаниками дерева группы цезальпинеевых (Се1а1ртаеа).

Для добычи коры, ее дубления и выщелачивания, чтобы она стала мягкой и эластичной, требуется много труда и времени. Количество одежды, сделанное из коры, указывает на то, что ежегодно уничтожается громадное число деревьев; все же близлежащие высоты кажутся хорошо покрытыми лесом.

Жителей озера никак нельзя назвать красивыми: женщины, выражаясь мягко, как подобает, когда речь идет о прекрасном поле, очень некрасивы. Те меры, которые они применяют для того, чтобы стать красивыми и привлекательными, делают их просто отвратительными. Пелеле, или украшение верхней губы, обычно носят все дамы; наиболее ценные пелеле делаются из чистого олова, которому придается форма маленького блюдца; некоторые делаются из белого кварца и придают женщине, носящей его, такой вид, как будто целый дюйм или более прайсовской патентованной свечи проткнули через губу, которая и торчит у кончика носа. Некоторые женщины, не довольствуясь верхними пелеле, доходят до крайности и продевают еще одно пелеле в нижнюю губу через отверстие, находящееся почти против нижних десен. Некоторые пелеле делаются из глины кроваво-красного цвета. Эти губные кольца очень модны, но они так противны, что ни время, ни привычка не могли заставить нас смотреть на них без отвращения.

Все туземцы татуированы с головы до ног, причем у различных племен различные рисунки, характерные для данного племени. Люди племени матумбока, или атимбока, выдавливают на коже лиц маленькие бугорки, так что лица выглядят усыпанными бородавками или угрями. Молодые девушки выглядят хорошенькими до тех пор, пока это противное украшение не делает черты лица более грубыми и не старит их. Одежду их невозможно описать из-за крайней ее скудости. Их прекрасные зубы выщербливаются или заостряются, как у кошек.

По характеру озерные племена ничем не отличаются от других народов. Среди них есть порядочные люди, но значительное число могло бы быть лучше. Они довольно щедры: если кто-нибудь из нас, как это часто случалось, присутствовал при том, как вытягивали сети, нам всегда предлагали рыбу. Однажды, когда мы проезжали мимо группы людей в Памаломбе в ту минуту, когда они вытаскивали свои сети на берег, нас окликнули, попросили остановиться и поднесли нам в подарок прекрасную рыбу. Когда мы приехали как-то к вечеру в одну из маленьких деревень на озере, несколько местных жителей сели в две лодки, закинули свою сеть, вытащили ее и подарили нам весь улов.

Категория: Путешествия и исследования в Южной Африке  | Комментарии закрыты
29.06.2012 | Автор:

С большим мужеством наш мокадамо подошел на 30 ярдов к берегу и стал серьезно их уверять, что мы мирные люди и пришли не воевать, а осмотреть реку. Мы – друзья, и наши соотечественники покупают хлопок и слоновую кость и хотят прийти и наладить с вами торговлю. Единственное, чего мы хотели, – это спокойно подняться вверх по реке, осмотреть ее и снова вернуться к морю.

Пока он вел переговоры со стоящими на берегу, один старый плут, бывший, как видно, их предводителем, пробрался с дюжиной других по берегу вверх, перешел вброд на остров, около которого стояли лодки, и зашел нам в тыл. В диком восторге они бросились в воду и танцевали у нас за спиной, прицеливаясь из натянутых луков и дико жестикулируя. Их главарь убедил свой отряд зайти за деревья и оттуда стрелять в нас. У отряда, стоявшего перед нами на берегу, было много мушкетов, а те, у которых были луки, держали их наготове с положенными на тетивы стрелами. За ними находилась чаща густого кустарника и деревьев, куда они могли моментально ринуться, выстрелив из мушкетов и луков, и там совершенно скрыться от наших глаз: это обстоятельство обычно придает величайшую самоуверенность людям, употребляющим лук и стрелы. Несмотря на эти демонстрации, мы совсем не были расположены схватиться с ними. Целых полчаса мы объясняли им, что вооружены лучше их и что боеприпасов, предполагаемый недостаток которых часто делает их храбрыми, у нас полно; но мы не хотим проливать кровь детей того же «великого отца», которому принадлежали и мы, и если будем вынуждены сражаться, то вся вина падает на них.

Этот способ увещевания имел на этот раз такой успех, что после долгих уговоров главарь и остальные сложили оружие и с берега пошли вброд к лодкам, чтобы обсудить дело. «Река принадлежит нам, мы не позволяем белым пользоваться ею. Если вы хотите, чтобы мы пропустили вас, вы должны внести пошлину». Было унизительно идти на это, но отказ повлек бы войну; мы решили лучше подвергнуться унижению и купили их дружбу, дав 30 ярдов ткани. Они поклялись быть нашими вечными друзьями и сказали, что когда мы будем ехать обратно, они приготовят нам еду. Затем мы подняли парус и пошли дальше, радуясь, что дело закончилось так дружелюбно. Те, которые стояли на берегу, пошли дальше к находящемуся выше изгибу, чтобы, как мы думали, посмотреть на лодку; но в ту минуту, когда мы поравнялись с ними, они, не говоря ни слова в предостережение, дали по нам залп из мушкетов и осыпали отравленными стрелами. К счастью, мы находились так близко, что все стрелы пролетали над нами, но четыре мушкетные пули прострелили парус как раз над нашими головами. Тотчас после выстрелов все нападающие бросились в кусты и высокую траву, за исключением двух, один из которых собирался выстрелить из мушкета, а другой – из лука, но их остановил огонь с нашей второй лодки. Ни один из них не показался вновь, пока мы не удалились на расстояние в тысячу ярдов. Чтобы дать им представление о дальнобойности наших ружей, мы сделали несколько выстрелов в воздух над их головами, и они все убежали в лес. Те, которые находились на песчаном берегу, тоже убежали с необычайной быстротой. Но так как они не стреляли в нас, то мы не преследовали их, и они спокойно скрылись со своими тканями. Возможно, они собирались убить кое-кого из нас и в суматохе ограбить лодки.

Только в тех местах, где происходит торговля рабами, туземцы Африки проявляют кровожадность. Эти люди пользуются плохой славой даже в их собственном племени. Какой-то араб-работорговец, которого мы встретили выше по течению, думая, что мы спускаемся вниз по реке, посоветовал нам не останавливаться в этих селениях, а оставаться в лодках, так как жители очень коварны и нападают без какого-либо предупреждения и без всякого повода. Случай, происшедший с нами, полностью подтвердил его слова. В том месте, где они жили, на реке не было никакой торговли, но выше по реке шла оживленная торговля в каноэ рисом и солью.

Живущие дальше в глубине страны выращивают рис и посылают его вниз по реке для обмена на соль, которая добывается в нескольких местах на берегах. Нападавшие на нас вряд ли ожидали сопротивления. Они сказали соседнему вождю, что, «если бы они знали, что мы англичане, они не напали бы на нас, так как им известно, что англичане умеют больно кусаться».

Категория: Путешествия и исследования в Южной Африке  | Комментарии закрыты
29.06.2012 | Автор:

Глава XXIV

Земледельцы манганджа

Только 15 августа вернулись люди с судна в сопровождении г-на Рэя и заведующего хозяйством «Пионера». Они доставили двух быков, из которых один был тотчас же зарезан, чтобы подбодрить нас, и несколько бутылок вина в подарок от Уэллера и Алингтона. Мы никогда раньше не брали с собой вина, но этот подарок был нам дорог как проявление сердечной доброты тех, кто его прислал. Если попробовать носить с собой в качестве напитка вино или спирт, то только для этого потребуется целая толпа провожатых. Самой большой роскошью во время наших походов были чай или кофе. Ни разу у нас не было столько сахару, чтобы его хватило до конца похода, но кофе хорош и так, а чай без сахара только терпим; мы заметили, что если отправиться утром в путь, не выпив чего-нибудь горячего, испытываешь неприятное чувство: как будто чего-то недостает и подташнивает. Обычно мы пили воду, и если она холодна, то ничто в жарком климате не может с ней сравниться. Мы обыкновенно носили с собой бутылку коньяку, завернутую в наши одеяла, но употребляли его только в качестве лекарства. Перед тем как лечь спать, мы выпивали полную ложку его с горячей водой, чтобы предупредить озноб и приступ лихорадки. Если же лихорадка уже началась, то спиртные напитки приносят только вред, и возможно, что коньяк, разведенный водой, и является причиной многих смертных случаев в Африке.

Сборка «Леди Ньяса» проводилась Рэем с большим успехом. Ему усердно помогали в этом деле трое человек – отличных мастеров и работников. Это были благородные представители английских моряков, и мы с удовольствием назовем их имена, так как они делают честь британскому флоту.

Это были Джон Рид, Джон Пеппель и Ричард Вильсон. Пусть читатель извинит нас за то, что мы это делаем, но нам бы хотелось напомнить здесь, как мы высоко ценили их и как были благодарны им.

Погода была приятно прохладной. Полностью доверяя тем, кого оставляли, мы с легким сердцем двинулись к северу. В течение одного дня пути нас сопровождал Рэй. Так как вся наша группа пришла к выводу, что в каждом путешествии должны принимать участие не меньше двух европейцев, мы взяли с собой в последнюю минуту заведующего хозяйством.

Рэй вернулся, чтобы подготовить «Леди Ньяса» к плаванию и, так как она не так глубоко сидела в воде, как «Пионер», вывести ее в океан в октябре.

Об одной из причин того, почему мы взяли с собой заведующего хозяйством, стоит упомянуть. И он, и другой матрос Кинг, который служил во флоте только старшим кочегаром, были подающими надежды студентами Эбердинского университета. Оба они очень ослабели и побледнели. Это часто случается, если люди живут в низменных местах и им не надо много работать и не о чем особенно думать. Лучшее средство в этом случае – перемена климата и деятельная жизнь. Двухдневный поход только до Мукуру-Мадсе придал Кингу так много жизненной энергии, что он мог бодро отправиться назад. Поэтому, принимая во внимание состояние здоровья заведующего хозяйством, мы и выбрали его для участия в этом путешествии на север. Это мероприятие увенчалось таким успехом, что мы часто сожалели во время нашего трудного похода, что не взяли с собой также и Кинга. Иногда даже перемена места только на 100 ярдов действует так благотворно, что никогда не следует пренебрегать этим в серьезных случаях.

К 19 августа мы уже порядочно прошли. Скоро достигли острова Мотола, у которого была подвешена лодка. По одной из тропинок, вившихся между деревьями и кустами, шли два человека, нашедшие убежище на острове. Шум водопада по другую сторону острова помешал им услышать наши шаги, пока мы не подошли к ним на расстояние какого-нибудь ярда. Прыжок – и связки кореньев, которые они несли, упали на землю; они бросились прочь, как будто хотели кинуться в реку. Мы остановились около кореньев и крикнули им, чтобы они вернулись и взяли свою пищу. Они думали, что мы аджава, но, взглянув на нас, убедились в противном. Было приятно видеть выражение доверия, которое появилось на их лицах, когда мы сказали им, кто мы такие. Это доказывает, как далеко распространилось влияние английского имени.

Коренья были величиной с обыкновенную репу и назывались малапа. Туземцы говорили, что их нужно уметь готовить, иначе ими можно даже отравиться. Это вполне возможно, так как их нужно кипятить в крепком щелоке из древесной коры, слить раствор и прокипятить в таком же растворе еще два раза, прежде чем есть. Теперь в этой стране созрели тамаринды, жители собирали их, удаляли из них излишнюю кислоту тем, что кипятили их стручки с золой железного дерева. Зола эта прекрасного белого цвета. Иногда она так спекается, как если бы в ней имелось большое количество щелочи. Эту золу употребляют также для побелки. Когда мы встречали таких людей, как эти бедные беженцы, то нанимали их нести наш багаж и платили им за работу. Это, по-видимому, внушало им больше доверия, чем если бы мы им сделали какой-нибудь подарок.

Категория: Путешествия и исследования в Южной Африке  | Комментарии закрыты
29.06.2012 | Автор:

Им это нравится больше, чем когда режут по мерке, хотя у очень немногих людей шести футов роста расстояние между концами распростертых рук равняется их росту. Здесь, где бывали арабские купцы, мера, называемая моконо, или локоть, начинает заменять собой употребительную далее на юге морскую сажень. Меряется он от сгиба локтя до конца среднего пальца.

Когда мы на следующий день посетили Муази, то нашли, что он настолько откровенен и чистосердечен, насколько можно было ожидать. Ему не хотелось, чтобы мы шли на северо-северо-запад, потому что он там ведет значительную торговлю слоновой костью. Мы хотели поскорее сойти с невольничьего тракта и оказаться среди населения, которого еще не посещали купцы. Но Муази, естественно, боялся, что мы, придя в страну, как говорят, обильную водой и богатую слонами, могли бы лишить его слоновой кости, которую он теперь получает по дешевой цене и продает торговцам невольниками, когда они проходят через Казунгу на восток. В конце концов, он согласился и предупредил нас, что будет очень трудно достать там продукты, так как в одной области все население было истреблено в войне за невольников, а нам придется там провести одну или две ночи; но он даст нам хороших проводников, которые будут сопровождать нас в течение трех дней. Так как несколько наших людей болело еще с тех пор, как мы поднялись на эту высокую равнину, то мы пробыли у Муази два дня.

Стадо прекрасного рогатого скота свидетельствовало, что в этом районе не было цеце. Скот был с индийскими горбами, очень жирный и ручной. Мальчики без страха разъезжали как на коровах, так и на быках, и животные были до того жирны и ленивы, что только некоторые из них делали лишь слабые попытки лягать своих маленьких мучителей. Муази никогда не доит коров; он жаловался, что если бы мазиту не угнали раньше нескольких голов, то у него теперь было бы очень много скота. Скот свободно бродит по стране и, конечно, тучнеет.

Вдоль невольничьего тракта хлопчатник приходится видеть редко. Это происходит не потому, что земля или климат не благоприятствуют их росту, так как по дороге нам попадалось несколько кустов, бывших в хорошем состоянии и дававших хлопок превосходного качества, а потому, что местное население может удовлетворить свои потребности, выменивая у проходящих работорговцев заграничный коленкор на хлеб. Многие из этих горцев носят козьи шкуры. Хотя у них и полно продуктов, они не особенно охотно их продают. Они привыкли к покупателям, которые дают высокую цену.

Покинув селение Муази, мы шли по плоской местности, покрытой редко растущими тощими высокогорными деревьями, но украшенной многими великолепными цветами. Трава была низкая, не покрывавшая колен, и росла пучками с промежутками обнаженной земли. Деревья были покрыты разнообразными лишаями, что указывало на влажность климата. Сильный и резкий ветер дул на равнине. Его пронизывающую резкость нельзя было объяснить низкой температурой, так как термометр показывал 26°.

Теперь мы начали замечать очень любопытное обстоятельство: где бы ни было расположено какое-нибудь селение манганджа, почти наверное вблизи находилось селение ба-биза. Первые являлись владельцами земли, но последние тоже как будто не считались пришельцами. В самом деле, невозделанные пространства так велики, что народу, у которого мало или совсем нет скота или коз, навряд ли придет в голову мысль ссориться из-за земли, которую он сам не может использовать.

Плоские долины, по бокам которых расположены селения, в определенное время года орошаются реками, протекающими по ним, которые в это время года представляли собой только ряд луж с болотистыми и поросшими осокой промежутками. Когда солнце на своем пути к югу стоит в зените над любой частью тропиков, то начинаются первые дожди, и хотя они обильны, но обычно наполняют только болота и лужи. Когда же солнце на своем пути к северу опять проходит над той же частью, наступают самые большие в году дожди. Пруды и болота, уже наполненные, переполняются и приводят к большому полноводью, которым отличается Замбези; вероятно, таким же способом происходит и наводнение на Ниле.

Категория: Путешествия и исследования в Южной Африке  | Комментарии закрыты
29.06.2012 | Автор:

На следующее утро, 1 ноября, как только рассвело, мы отправились в путь. Когда, пройдя около 7 миль, мы дошли до корабля, то наша одежда на солнце основательно подсохла, и приступ малярии последовал незамедлительно. Мы рассказываем об этом маленьком происшествии для того, чтобы подчеркнуть почти обязательный приступ малярии, если в этом климате промокнуть и дать одежде высохнуть на себе. Даже если походить утром по росистой траве и только промочить ноги до колен, возникает очень неприятное состояние: частичная лихорадка с ломотой в теле, которая продолжается до тех пор, пока последующий переход не выгонит ее потом. Если бы епископу Макензи было известно об этом явлении, с которым мы познакомились только на опыте и от которого многие пострадали, мы совершенно уверены, что его ценная жизнь была бы спасена. Большая разница, где промокнуть: в Англии или в Африке. В холодном климате промокший чувствует себя так неприятно в мокрой одежде, что старается немедленно ее сменить, а в Африке довольно приятно дать вещам высохнуть на себе, так как это охлаждает. Миссионер, имеющий атлетическое телосложение, закаленный многими трудностями и обладающий, кроме того, другими качествами, превзойдет того, кто не обладает такими физическими данными; но в жарком климате работоспособность главным образом зависит от умения экономно тратить свои силы. Нельзя забывать, что в тропиках человек подобен экзотическому растению.

Глава XXVIII

Заключение

Будет полезно сделать обзор наиболее важных результатов, которые были перечислены на предыдущих страницах. В числе первых стоит открытие порта, который может быть легко использован для торговых целей, и значение Замбези как быстрого средства сообщения с теми возвышенными районами, которые, по всей вероятности, станут сферой европейской предприимчивости. Состояние реки при самом низком ее уровне было тщательно исследовано и определено так же, как это обычно делается в портах. В течение нескольких месяцев в году уровень воды в Замбези и Шире может быть найден более высоким, но никогда он не будет ниже, чем мы указали.

Плодородие почвы исчерпывающим образом доказывается ее продукцией. Например, мы нашли индиго дикорастущим на больших пространствах, причем часто высота его достигала человеческого роста. Он, вероятно, был ввезен из Индии; но, однако, на озере Ньяса мы встретили другую разновидность такой же высоты, как на Замбези, но не с изогнутыми, а прямыми стручками.

Чтобы не было сомнения в качестве этого вида, д-р Кэрк извлек немного красящего вещества из дикорастущего индиго в Шупанге, причем если на нем делали царапину, она имела особый медный оттенок, характерный для индиго лучшего качества.

Качество хлопка, собранного во многих районах страны, было признано очень высоким. Огромные пространства так сильно пропитаны солью, что повсюду выступают на поверхности ее кристаллы. На этих местах вырастает превосходный хлопок без особого за ним ухода. Мы видели, как несколько человек, которые были наняты, чтобы отвести каноэ вниз к морскому берегу, сидели на берегу с такой почвой, очищали и пряли свой хлопок.

Когда мы возвращались через 12 месяцев, брошенные семена проросли и дали хлопок, который, как было признано в Манчестере, куда мы его послали, должен был стоить на два английских пенса дороже за фунт, чем средний новоорлеанский, как более лучшего качества. Здешний хлопок не только хорош по качеству, но и отличается устойчивостью, совершенно неизвестной в Америке. Нам попадались хлопковые кусты, которые давали богатый урожай и в тех местах, где им приходилось не только бороться за свое существование с травой, возвышавшейся над их верхушками, но также в течение, по крайней мере, десяти лет противостоять пожарам, выжигавшим ежегодно их вместе с травой.

Во время путешествия д-ра Ливингстона из Луанды на западном берегу в Келимане на восточном на это растение не обращали особого внимания, так как в то время вопрос о снабжении хлопком не имел большого значения. Изданные впоследствии в Англии отчеты заключали в себе только результаты случайных наблюдений; однако они привели к официальному запросу со стороны португальского правительства. Этими исследованиями руководил д-р Уэлвич, ботаник, разносторонне образованный человек, пробывший долгое время в Анголе. Мнение д-ра Ливингстона о том, что Ангола пригодна для разведения хлопка, было полностью подтверждено его докладом.

Категория: Путешествия и исследования в Южной Африке  | Комментарии закрыты
29.06.2012 | Автор:

Все вышеописанное произошло в несколько мгновений и было последней вспышкой предсмертной агонии льва. Для того чтобы уничтожить связанные с ним магические чары, бакатла на следующий день сожгли его труп, который, по их словам, был крупнее всех виденных ими прежде. У меня, кроме раздробленной кости руки, осталось еще одиннадцать ран в мягких тканях плеча…

Названия различных бечуанских племен происходят от названий некоторых животных. Возможно, что это является остатком обоготворения животных в древние времена, как это было у египтян. Название «бакатла» означает «они обезьяньи», «бакуена» – «они крокодиловы», «батлапа» – «они рыбьи»; каждому племени свойствен какой-то суеверный страх перед животным, по имени которого оно названо. Для обозначения их племенной принадлежности ими употребляется при разговоре слово «бина» – «танцевать»; когда хотят узнать, к какому племени они принадлежат, то их спрашивают: «Что вы танцуете?» Танец в древности был, вероятно, частью религиозного культа. Ни одно племя никогда не употребляет в пищу мясо того животного, которое является его тезкой; у них существует специальное слово «ила», выражающее понятие ужаса или отвращения к убийству такого животного. В именах отдельных личностей сохранились следы существования в древности многих ныне вымерших племен, например, «батау» – «они львовы», «банога» – «они змеевы», хотя таких племен теперь не существует. В названиях африканских племен весьма часто встречается личное местоимение «они» (ба-ма, уа, ва, или ова, ам-ки и т. д.), причем слогом «мо» или «ло» обозначается отдельная личность. Так, «моквейна» – «единичная личность из племени баквейнов», а «локоа» – «единичный белый человек, англичанин», в то время как «макоа» – «англичане».

Я стал жить среди племени бакуена, или баквейнов, которые под управлением своего вождя Сечеле находились тогда в местности, называемой Шокуане. С первой же встречи с этим вождем я был поражен его умом и умением располагать к себе людей.

Когда Сечеле был еще мальчиком, его отец, Мочоазеле, был убит своими же людьми за то, что он отобрал себе жен у богатых князьков своего племени. Детей его не тронули, и их друзья призвали вождя макололо, Себитуане, который был тогда поблизости, прося его восстановить детей Мочо-азеле в их царственных правах. Себитуане ночью окружил город баквейнов, и, как только начался рассвет, его глашатай громко объявил, что они пришли отомстить за смерть Мочо-азеле. Вслед за этим люди Себитуане, осадившие город, произвели сильный шум, стуча своими щитами. Поднялась ужасная паника, и началась свалка, как во время пожара в театре. Макололо пускали в ход свои копья с такой ловкостью, с какой они только одни умели ими пользоваться. Себитуане отдал своим людям приказ сохранить жизнь детям погибшего вождя, и один из воинов, встретив Сечеле, спас ему жизнь, ударив его по голове так, что он потерял сознание. Сечеле, восстановленный в правах вождя, всей душой привязался к Себитуане.

Сечеле взял себе в жены дочерей у трех подвластных ему князьков своего племени, которые, вследствие своего кровного родства, оставались ему верными в дни его испытаний. Это – один из установившихся способов укреплять верность народа своему вождю. Управление у них – патриархальное, каждый, в силу отцовства, является естественным начальником для собственных детей. Дети строят свои хижины вокруг хижины отца, и чем больше у него детей, тем большим уважением он пользуется. Поэтому дети считаются величайшим благом и с ними хорошо обращаются. В каждом круге хижин около центра у костра находится место, называемое «котла»; здесь они работают, едят или сидят и толкуют о текущих новостях. Бедняк строится около «котла» богача и считается его сыном. У любого князька вокруг собственного семейного круга хижин имеется группа таких же кругов, а в множестве таких отдельных «котла» вокруг одного, самого большого, находящегося в непосредственно окружающих «котла» вождя, живут его жены и ближайшие родственники. Женитьбой на дочерях князьков самого вождя, как это было в случае с Сечеле или его братьями, он привязывает к себе князьков и делает их своими верноподданными. Негры любят быть в родстве со знатными семействами. Если вы встретитесь в пути с компанией незнакомых вам негров и если они не заявят вам с первого же слова, что главный среди них доводится родственником дяде такого-то вождя, то вы можете услышать, как он шепчет своим спутникам; «Скажите ему, кто я такой». За сим следует обычно перечисление по пальцам некоторой части родословного дерева, и это заканчивается многозначительным заключением, что глава данной компании приходится троюродным братом некоему известному вождю.

Категория: Путешествия и исследования в Южной Африке  | Комментарии закрыты
29.06.2012 | Автор:

Поднимаясь таким образом по реке, живописно окаймленной по берегам лесом, мы доехали до большого, впадающего в нее притока. Это была р. Тамунк’ле. Я спросил, откуда она течет. «Она течет из страны, где много рек, так много, что никто их не сосчитает, и в той стране много больших деревьев!» Это было первым подтверждением того, что я слышал прежде от баквейнов, а именно что эта далекая страна не была «большим песчаным плато», как думали некоторые. С того времени все сильнее и сильнее овладевала мною надежда на открытие водного пути в совершенно еще не исследованную и густо населенную область, и когда мы достигли озера, то эта мысль заняла такое огромное место в моих планах, что само открытие озера казалось делом маловажным. Когда в моей груди впервые пробудились чувства, вызванные перспективой открытия новой области, я писал, что эта перспектива «может возбудить во мне такой энтузиазм, без которого никогда не совершалось в мире ничего прекрасного и великого».

Озеро Нгами

Иллюстрация к первому английскому изданию произведений Д. Ливингстона

Спустя 12 дней после того, как мы оставили в Нгабисане свои повозки, мы подошли к северо-восточной оконечности оз. Нгами и 1 августа 1849 г. спустились к широкой его части. В первый раз прекрасное зрелище глади этого озера открылось взорам европейцев. Направление озера, как представлялось по компасу, было с северо-северо-востока на юго-юго-запад. Говорят, что южная его часть выпукло изгибается к западу и что у своей северо-западной оконечности оно принимает в себя с севера р. Таукхе. Когда мы смотрели на юго-юго-запад, то не могли обнаружить горизонта: мы не могли составить никакого представления о величине озера, иначе как только по сообщениям жителей его окрестностей. Поскольку, по их словам, его можно обойти кругом в три дня, то, считая по 25 миль [46 км] пути в день, длина его береговой линии равна 75 милям [около 140 км]. По другим догадкам, представлявшимся мне позже, величина его окружности колеблется в пределах между 70 и 100 милями [130–185 км]. Оно неглубокое, потому что я много раз видел, как один туземец плыл от его северо-восточной оконечности на своем плоскодонном челноке на протяжении 7 или 8 миль [около 13–15 км], отталкиваясь шестом; из-за мелководья оно никогда не будет иметь большого значения в качестве торгового пути. В период, предшествующий ежегодному приливу воды с севера, озеро так мельчает, что скот лишь с большим трудом может подойти к воде по его заросшим тростником тинистым берегам. Берега у него всюду низкие; на западе есть один участок берега, лишенный деревьев; это показывает, что вода сошла с него очень давно.[6] Это – одно из многих доказательств усыхания страны, встречающихся в ней повсюду. На том участке лежит много погибших деревьев; некоторые из них завязли в тине под водой. Байейе, которые живут на озере, рассказывали нам, что когда начинается ежегодное наводнение, то вода несет не только огромные деревья, но даже антилоп, газелей и цессебе; деревья постепенно гонит ветром на противоположную сторону, где они вязнут в тине.

Когда воды в озере много, она бывает совершенно свежая, но с падением ее уровня она становится солоноватой, а вода, которая идет вниз по р. Тамунк’ле, оказалась такой прозрачной, холодной и мягкой, что чем выше мы по ней поднимались, тем более нам приходила в голову мысль о тающем снеге. Мы обнаружили, что эта местность по сравнению с той, из которой мы приехали, является, несомненно, впадиной, самое низкое место которой занимает оз. Кума-дау; точка кипения воды, показанная гипсотермометром, находилась только между 207,5 и 206° [78,2 и 77,6 °C], допуская высоту не более 200 футов [около 70 м] над уровнем моря. Значит, придя сюда с Колобенга, мы спустились более чем на 200 футов [70 м]. Это – южная и самая низменная часть большой речной системы, большие русла которой ежегодно наполняются водой тропических дождей. Небольшая часть этой воды, которая производит наводнение в областях, находящихся далеко на севере, заходит на юг до 20–21 ° ю. ш. – широты северной оконечности озера, и, вместо того чтобы затопить местность, вливается в озеро, как в бассейн. Вода сходит по р. Ембхарраг, разделяющейся на две реки – Тзо и Таукхе. Река Тзо, в свою очередь, разделяется на Тамунк’ле и Мабабе. Тамунк’ле вливается в Зоугу, а Таукхе – в озеро. Наводнение начинается в марте или апреле, и стекающие вниз воды находят себе путь в руслах всех этих рек, высохших к этому времени на всем своем протяжении, за исключением лишь нескольких болотистых мест, чередующихся с длинными промежутками сухого дна. Само озеро очень низкое. Зоуга является только продолжением р. Тамунк’ле, и один рукав озера доходит до того места, где кончается одна и начинается другая. Тамунк’ле – узкая и мелкая река, тогда как Зоуга – широкая и глубокая. Никогда не наблюдалось, чтобы узкий рукав озера, который выглядит на карте продолжением Зоуги, принимал другое направление. Вода в нем – стоячая, как и в озере.

Категория: Путешествия и исследования в Южной Африке  | Комментарии закрыты
29.06.2012 | Автор:

31 декабря 1852 г. мы доехали до г. Литубарубы, управляемого Сечеле и заимствовавшего свое название от той части хребта, на которой он расположен. Я никогда не видел баквейнов такими худыми и изможденными, как в этот раз. Буры угнали у них большую часть всех их коров и восемьдесят здоровых рабочих быков. Большой запас провизии, оставленный двумя офицерами, капитанами Годрингтоном и Уэббом, чтобы обеспечить себе обратную дорогу на юг, также был увезен бурами. По возвращении на это место, где они ожидали найти свое имущество, они нашли только трупы баквейнов. Весь хлеб, одежда и утварь баквейнов погибли в огне пожара, который буры зажгли в городе во время боя, пользуясь для этого услугами приведенных ими с собой туземцев из покоренных племен. Поэтому оставшиеся в живых обитатели города были совершенно истощены от голода.

Намереваясь поехать лично к английской королеве с жалобой на буров, Сечеле отдал приказ, чтобы, пока он ездит, никто не совершал мстительных действий, но несколько молодых людей осмелились напасть на группу буров, возвращавшихся с охоты; буры струсили и убежали, а молодые люди захватили их повозки и доставили их в Литубарубу. Это, по-видимому, привело верховное командование буров к догадкам, будто баквейны намерены начать против них партизанскую войну. Но эта «кафрская война» была на самом деле только в зародыше и не пошла дальше той стадии, на которой туземцы поняли, что самая выгодная и успешная система – это система игры в прятки.

Встревоженные буры из множества своих людей послали к баквейнам четырех уполномоченных просить о мире! Это было при мне, и я услышал условие, предъявленное вождем: «Дети Сечеле должны быть возвращены к нему». Никогда еще не видел я людей, которые столь нечаянно и всецело очутились в западне, как эти буры. Каждый проход и каждое ущелье в горах были заняты отрядами сильных вооруженных баквейнов; если бы уполномоченные не наобещали гораздо больше того, что они хотели выполнить, то этот день был бы для них последним. После набега дети Сечеле находились у коменданта Шольца, который хотел сделать их своими рабами. Я был в Литубарубе, когда маленький мальчик Хари, сын Сечеле, был возвращен своей матери. Его мать и другие женщины приняли его с потоком молчаливых слез.

Говорят, будто бы в некоторых местах к рабам относились мягко и добросердечно. Буры говорят о себе, что они – лучшие хозяева и что если бы готтентоты были рабами англичан, то англичане обращались бы с ними хуже буров; трудно представить себе, что могло бы быть хуже. Я записал имена нескольких десятков мальчиков и девочек, многих из которых я знал как своих школьников, но я не мог успокоить плачущих матерей надеждой на то, что их дети когда-нибудь вернутся из рабства.

Бечуаны вообще очень привязаны к детям. Маленький ребенок, ковыляющий на своих ножках около взрослых людей, когда они едят, обязательно получит горсть лакомства. Эта любовь к детям может объясняться патриархальным строем их жизни. Всякий маленький чужеземец, очутившийся на их территории, увеличивает собою собственность всего общества, и о нем сразу же докладывают вождю. Мальчики более желанны, чем девочки. Негры называют родителей по именам детей. Наш старший мальчик носил имя Роберта, поэтому после его рождения они назвали мистрис Ливингстон, Марию, – Ма-Роберт, т. е. мать Роберта.

Поля баквейнов с зернохранилищами

Рисунок XIX в.

Буры знают по опыту, что никакой закон о преследовании беглых рабов не может иметь силы в этой дикой стране, где для взрослых пленников так легко бежать; поэтому у них установился обычай увозить только маленьких детей, которые могут забыть своих родителей и остаться навсегда рабами. В домах буров я не один раз видел похищенных ими грудных детей; прежде этот факт отрицался ими.

Среди баквейнов наблюдается чрезвычайно мало болезней. У них совсем нет чахотки и золотухи, а психозы и водянка головы очень редки. Рак и холера совершенно неизвестны. Около двадцати лет назад по всей стране прошли черная оспа и корь, вызывая большие опустошения в населении. Хотя после этого на побережье произошла вторичная вспышка оспы, но с тех пор ни та, ни другая болезнь не посещали Внутреннюю Африку. В отношении оспы туземцы в некоторых местах применяли прививку из вакцины, смешанной со скотским навозом, делая эту прививку на лбу. Чтобы добыть материал для прививки, они в одной деревне использовали больного с необычайно бурно протекавшей инфекцией, когда почти вся деревня была опустошена злокачественной сливной формой этой болезни. Я не могу понять, как им пришла в голову сама мысль о прививке; такая прививка практиковалась баквейнами еще в то время, когда они не имели ни прямого, ни косвенного общения с южными миссионерами.

Категория: Путешествия и исследования в Южной Африке  | Комментарии закрыты
29.06.2012 | Автор:

Мпепе заранее объявил своим людям, что он зарубит Секелету или сразу же при встрече, или когда их свидание будет кончаться. Так как первый вариант его замысла оказался теперь невыполнимым, то он решил поэтому выполнить свое намерение в конце их первого разговора. Случилось так, что когда они встретились в хижине и между ними началась беседа, я сел как раз между ними; утомленный верховой ездой на солнце в течение целого дня, я очень скоро спросил Секелету, где мне спать. Секелету ответил: «Пойдем, я тебе покажу». Когда мы оба поднялись, то я ненамеренно загородил его собой и тем самым помешал Мпепе осуществить свой тайный замысел и нанести удар. Я ничего не знал о заговоре, но с удивлением заметил тогда, что все люди

Мпепе продолжали держаться за оружие даже после того, как все мы сели, – вещь совершенно небывалая в присутствии вождя.

Когда Секелету показал мне хижину, в которой я должен был провести ночь, он сказал мне: «Этот человек хочет убить меня». После я узнал, что некоторые из спутников Мпепе выдали Секелету его тайну. А Секелету, которого его покойный отец, знаменитый вождь Себитуане, предостерегал против Мпепе, в ту же ночь казнил Мпепе. Это было сделано так тихо, что, хотя я спал в нескольких ярдах от места казни, я ничего не знал о ней до утра. Произошло это очень просто. К костру, около которого сидел Мпепе, подошел Но-куане, держа в руках нюхательный табак и делая вид, что он собирается присесть и угостить его табачком. Мпепе сказал ему «нсеписа» (вели мне взять щепотку) и протянул руку. Но-куане схватил протянутую руку, и в тот же момент один из присутствующих схватил другую. Отведя его с милю от костра, они закололи его. Это – обычный способ казни преступников. Им не разрешается говорить, хотя в одном случае приговоренный к казни человек, чувствуя боль в туго сжатом запястье, сказал: «Держите меня слабее, неужели нельзя иначе? Вас самих скоро поведут таким же образом». Люди Мпепе убежали к бароце, и так как для нас было бы неблагоразумно ехать туда во время смуты, последовавшей за смертью Мпепе, то мы вернулись в Линьянти.

Описанное происшествие дает полное представление об образе действий туземных вождей по отношению к важным политическим преступникам. В обыкновенных же случаях вожди действуют весьма рассудительно. Истец просит человека, против которого он думает возбудить дело, пойти вместе с ним к вождю. Отказа в этом никогда не бывает. Когда оба они являются в котла, то истец встает и, еще до того, как вожди со своими людьми соберутся там, начинает излагать свое дело. После того как он расскажет все, он продолжает стоять несколько секунд, вспоминая, не упустил ли он чего-нибудь. За ним встают свидетели, на которых он ссылался, и рассказывают все, что они видели или слышали лично, но не то, что слышали от других. Ответчик, выждав несколько минут, чтобы дать высказаться до конца противной стороне, медленно поднимается, завертывается в плащ, принимая деланно спокойный вид, нарочито позевывает, сморкается и начинает объяснять дело, отрицая обвинение или подтверждая его, в зависимости от обстоятельств.

Иногда, если жалобщик, раздраженный его замечаниями, выражает свой протест репликами с места, обвиняемый спокойно повертывается к нему и говорит: «Молчи, я сидел спокойно, пока ты говорил, не можешь ли и ты спокойно слушать? Неужели ты хочешь, чтобы все было только по-твоему?» Аудитория никогда не проявляет склонности поддерживать перебранку и всегда требует в таких случаях тишины, поэтому обвиняемый продолжает говорить до конца все, что он хочет сказать в свое оправдание. Если у него есть свидетели, подтверждающие действительность оправдывающих его фактов, то следом за ним выступают и они со своими показаниями.

Присяги никакой не существует, но иногда, если какое-нибудь утверждение кажется спорным, то человек говорит: «Клянусь моим отцом» или: «Клянусь вождем, что я говорю правду». Их правдивость в отношениях друг к другу достойна замечания. Европейцам нелегко понять систему их управления. Какой-нибудь бедняк может сказать в свою защиту против богатого: «Я с изумлением слышу, что такой знатный человек создает ложное обвинение»; ложь является чувствительным преступлением против всего общества, к чувствам которого, таким образом, апеллирует человек, зная, что общество поддержит его в этом отношении.

Категория: Путешествия и исследования в Южной Африке  | Комментарии закрыты