Сразу же уточним, что мы в случае необходимости употребляем здесь слово пантеон лишь в приблизительном значении, за неиме­нием другого термина, который лучше подошел бы для обозначения совокупности кельтских богов. Слово пантеон естественным обра­зом должно прилагаться лишь к греческой религии, по сути своей политеистической, тогда как кельтская традиция тяготеет к моноте­изму: кельтские боги суть различные аспекты одного великого выс­шего божества, пребывающего вне любых разрядов и функций, по­скольку оно превосходит все разряды и совмещает в себе все функ­ции.

Сделав эту оговорку, осмелимся утверждать, что наилучшее определение богов Галлии было дано Цезарем в кратком пассаже из De Bello Gallico. Там объясняется, что галлы знали богов, соответст­вующих пяти функциям и представленных в Риме посредством

МЕРКУРИЯ,

ЮПИТЕРА,

МАРСА,

АПОЛЛОНА,

МИНЕРВЫ

Но он не приводит ни одного местного теонима, за что его ядо­вито упрекают наши современники. Если бы он сделал это, полагают они, сравнительный анализ был бы гораздо легче. Тогда, между про­чим, мы достоверным образом узнали бы, был ли или не был Луг, засвидетельствованный в названии Lugu-dunum (Лион), великим бо­гом, аналогичным ирландскому Лугу. Мы узнали бы также, был ли галльский Юпитер *dago-devo-s «добрым богом», соответствующим ирландскому Дагде, и точно ли Марс назывался Огмием.

Вполне возможно, что мы это и узнали бы, но намного ли это продвинуло бы нас вперед? Кроме того, что совершенное сходство теонимов, каким бы оно желательным ни было, далеко не необходи­мо, точное доказательство не свегда находится с помощью таких примитивных средств. Римский фламин, который носил то же на­звание, что и брахман, не имел ни такой же значимости, ни такой же религиозной власти.

То, что проконсул посвятил все же несколько параграфов галльской религии и несколько строк — ее богам, это уже много. К тому же в первую очередь следует задаться вопросом, какие именно теонимы он мог бы назвать: каждое галльское божество в своем об­ширном регионе обладало многими десятками имен, функциональ­ных, локальных или ситуативных, которые являются лишь самой ничтожной частью реальных галльских теонимов, ведь каждое бо­жество без сомнения, как в Индии, имело несколько десятков мил­лиардов возможных имен. Даже если он назвал всего нескольких из них, Цезаря, должно быть, привел в замешательство столь широкий выбор.

Так что у него были основания ограничить простым наброском эту первую попытку объяснения (которое не является исключитель­но interpretatio готапа). Впрочем Цезарь лишь отчасти доверял точ­ности собственных определений, поскольку он добавляет, что кель­ты имели о богах «почти» (fere) такие же понятия, как и другие на­роды, то есть, короче говоря, что их понятия, несмотря на некоторое общее сходство, все-таки отличались от взглядов римлян. И в этом, добавляет он еще чуть дальше, они отличаются от германцев, кото­рые чтут только тех богов, что у них перед глазами, то есть, Вулка­на, солнце и луну.

Особенности кельтской религиозной системы, по сути своей несводимой к классической, приводит к тому, что ее поверхностное римское объяснение оказывается редко применяемым. Но Цезарь, обращаясь к римлянам, был вынужден употреблять выражения, ко­торые они способны были понять. Кельтский Аполлон, например, носил в Галлии добрую дюжину имен, а Цезарь пишет, что он «из­гоняет болезни» (Appollinem morbos depellere). Но «Аполлон» зани­мается не только этим, в Ирландии, например, известны два аспекта этого божества:

Один, Дианкехт, соответствует определению Цезаря; другой, Мак Ок, «юный сын» — это Аполлон, вопло­щающий в себе понятие молодости.

Таким образом, это кельтское божество оказывается более мно­гозначным, чем считал Цезарь. У кельтского Марса тоже были два обличья:

Первое — Нодонс/Нуаду из Британии и Ирландии, во­площение царственного достоинства и света;

Второе — печальный воитель Огмий в Галлии и Огма в Ирландии;

Эта дуальность не выходит за пределы воинской функции и показы­вает пустоту всех противоречивых теорий, касающихся природы этого галльского божества. Цезарь запросто расправился со всеми подобными трудностями, предложив свою простую схему, и мало кто понял, что схема эта была единственно возможной, поскольку она показывает нам, что внимание должно быть направлено не на теоним, а на его функцию. Некоторые «редкие» божества, такие как Esus, [CJernunnos, Smertrios, будут объяснены таким же образом.

Соблюдая это условие, мы обнаруживаем у кельтов структуру развитой религии. Галлы римской эпохи зачастую колебались между между Юпитером и Марсом, между Марсом и Меркурием, между Меркурием и Геркулесом, поскольку бог, которого они хотели почи­тать официально, был схож со всеми этими иноземными божества­ми. Но мы извратили бы факты, желая по причине компромисса та­кого рода отстаивать существование в галло-римскую эпоху подоб­ных «смешанных» божеств, принадлежавших обеим нациям, кельт­ской и римской. Галло-римский Юпитер, даже называемый Тарани — сом и снабженный своим колесом, все равно оставался Юпитером. Ни одна надпись на памятниках не называла его Таранисом. Асси­миляция постоянно шла в латинско-римскую пользу, наподобие то­го, что происходит при двуязычии, которое для большинства насе­ления свидетельствует о неком переходном состоянии. Галло- римские боги, если они не были римскими божествами, чувствую­щими себя чужаками не в своем мире и временно усвоившими кое — какие из местных обычаев, были сильно романизированными кельт­скими богами, неспособными однако к полной романизации. Ситуа­ция, при равных условиях, сравнима с той, которая появится позже, при зарождении кельтского христианства, свидетельствуя о непри­способленности островных кельтов к административным структурам Церкви, — неприспособленности, которая, конечно же, не была пре­думышленной.

Обладай мы достаточной информацией, мы были бы вправе сравнить схему Цезаря и ее пять важнейших теологических функций с ирландским описанием богов из Племен богини Дану. Имена от­личны — что понятно само собой — от тех, которые были известны в Галлии, кроме имени Огмия/Огмы (Марса), но функции строго идентичны:

МЕРКУРИЙ:

Согласно Цезарю, это величайший из галльских богов, изобре­татель всех искусств (inventor omnium artium), покровитель торгов­цев и странников. В Ирландии ему соответствует Луг Савилданах («Многоискусный», а не «Искусный во многих ремеслах», как не­правильно понимают его прозвище, ибо ремесла — это только малая часть искусств). Он наделен способностями всех остальных богов, как говорится об этом в ирландском предании «Битва при Маг Ту- ред» (Cath Maige Tuired). Поэтому Луг не входит ни в какие разря­ды, пребывает вне пантеона и над ним, чем объясняется множест­венное число Lugoves в галло-римской надписи из Аванша (Швейца­рия) и дательный падеж множественного числа Lugovibus в двух других надписях — из Осмы в Таррагоне (Испания) и из Бонна. Lug(us) — это «все боги», объединенные одним теонимом. Луг, одна­ко, является также и в первую очередь светоносным богом, во мно­гих отношениях напоминающим Аполлона. Это имя не засвидетель­ствовано в Галлии в простой форме, но его можно найти в несколь­ких антропонимах типа Luguselua «Принадлежащая Лугу», и конеч­но в топониме Lugudunum «Город Луга», который известен в полу­тора десятках вариантов. Широкое распространение культа Мерку­рия в Галлии, отразившееся в топонимах, надписях и скульптурах, подтверждает сообщение Цезаря. Не нужно только думать, что тео­логия этого бога была простой: ирландский Луг обладает ярко вы­раженными «одиническими» чертами, сближающими его в опреде­ленном смысле с мрачным аспектом германских воинских божеств. Это отнюдь не кроткий бог, он не из тех, с кем люди без труда об­щаются или призывают по всяким пустяшным поводам. Однако этот мрачный аспект не был изначальным: Луг был прежде всего солнеч­ным и светлым божеством. Он отнюдь не был, как про него ошибоч­но пишут, «люциферическим» божеством, предполагая за этим под­разумеваемым качеством существование особой традиции. Кельт­ская традиция, которой он принадлежит была достаточно архаиче­ской, чтобы не лежать вне доброй дороги. Не всегда легко найти Лу­га среди различных прозвищ, когда они не приложи мы к нему оче­видным образом. Есть все шансы, что ирландское имя Мананнан было одним из прозвищ Луга, но у нас есть только два доказательст­ва для такого отождествления: роль Мананнана в предании о рожде­нии короля Монгана и ремесленная функция соответствующего ему валлийского Манавидана в мабиноги о Манавидане, сыне Лира.

ЮПИТЕР:

Цезарь приписывает ему власть над небом (imperium ccelestium tenere). Его ирландским соответствием является Дагда, «добрый бог» или бог-друид, обладающий тремя примечательными атрибу­тами и еще четвертым, не менее примечательным, но прямо ему не приписывавшимся:

— котлом изобилия, или дохристианским прототипом средне­векового Грааля (обнаруживший его утоляет свой голод; котел, кро­ме того, служит орудием воскрешения: в него бросают мертвых — и они выходят из него живыми);

— палицей, чудовищным оружием, убивающим людей одним своим концом (в этом мире) и воскрешающим их другим (в Ином мире): след, оставляемый ею на земле, столь глубок, что может слу­жить границей между двумя провинциями;

Арфой, в которой заключены все мелодии и все воз­можные инструменты, из которой Дагда извлекает три клас­сических мотива ирландской музыки: мотив сна (всякая до­брая музыка убаюкивает тех, кто ее слушает), веселья и пе­чали.

Колесом, хранитель которого — «аватар» Дагды, слепой друид Мог Руйт («слуга колеса»). Это космическое колесо ирландского апокалипсиса: «Оглохнет тот, кто его услышит, ослепнет тот, кто его увидит, и погибнет тот, на кого оно упадет».

Дагда — это еще и отец ирландской «Минервы», Бригиты, и кельтского «Аполлона» в его юном обличье, Ойнгуса («Единствен­ный Выбор») или Мак Ока («Юный Сын»), рожденного под вечер дня, продолжавшегося девять месяцев; если Дагда считался симво­лом Вечности, и чтобы породить сына, остановил ход солнца, то его сын символизирует Время.

И хотя не существовало в Галлии божественного персонажа, обладавшего столь же характерными чертами (несмотря на несо­мненное отсутствие документов, подтверждающих его реальность), с римским Юпитером обычно сравнивали Тараниса, основным атри­бутом которого считалось колесо. Колесо Тараниса, изображающее космическое колесо, служит также, как мы видим, атрибутом мифи­ческого ирландского друида Мог Руйта. Молния среди атрибутов Тараниса не упоминается, но в самом теониме заключено слово «гром» (tarann по-валлийски и бретонски). Палицу Дагды можно уз­нать в молоте галльского Сукелла («добрый молотобоец»), чье имя не имеет ирландского соответствия, но встречается в середине XIX века в mell benniget, «благословенном молоте», бретонского фольк­лора, которым добивали умирающего, облегчая его переход в мир иной.

Дагда, называемый также Eochaid Ollathir («Эохайд Могучий Отец») или Ruadh Rofhessa («Красный Совершенного Знания»), яв­ляется примордиальным богом, покровителем науки, поборником дружбы и дружеских соглашений (которые он сам с легкостью на­рушает). Наконец, будучи богом Вечности, он является богом- владыкой хронологического и атмосферного времени, и в этом смысле он предстает господином элементов, воздуха, воды, земли и огня.

МАРС:

Цезарь вполне закономерно приписывает ему воинскую функ­цию (Martem bella regere); у него имеются два островных соответст­вия:

— На королевском уровне:

Нуаду, король ирландских Племен богини Дану: он сам не уча­ствует в битвах, но, согласно известному присловью, «сражение нельзя выиграть без короля» (ni gebthar cath сеп rig). Присутствую­щий король действует как «неподвижная движущая сила», регули­рующая и успокаивающая воинскую функцию. В предании «Битва при Маг Туред» рассказывается, что Нуаду потерял правую руку в битве против Фир Болг, и что вследствие этого дисквалифицирую­щего увечья вожди Племен богини Дану были вынуждены избрать среди фоморов его временного заместителя, можно сказать узурпа­тора. Этот заместитель, которого звали Брес, правил вплоть до того дня, когда его ненасытная алчность и самодурство вызвали бурю возмущения. Некий поэт подверг его поношению, вследствие чего он вынужден был отказаться от власти. Нуаду, обзаведшийся сереб­ряным протезом руки, вернул себе королевский титул. Его атрибу­том является «меч света», хотя функционально он прежде всего «да­ритель» и гарант благосостояния страны. Имя его происходит от ос­новы *nod~, также как имя британского Марса Нодонса (Nodenti или Nodonti в дательном падеже), засвидетельствованного в IV в. нашей эры в надписях храма в Лидни Парк возле устья реки Северн.

— На воинском уровне:

Огма, герой Племен богини Дану, был известен в Галлии под именем Огмий, бог уз, аналогичный ведическому божеству Варуне. Греческий писатель Лукиан Самосатский оставил единственное в своем роде описание этого бога: Огмий у него относится к типоло­гии Геракла, а не Марса. Напомним, что в классической мифологии Геракл — это не бог, а полубог, то есть «герой» в том смысле, каком этот титул понимался в Ирландии. Этой разницей объясняются все заблуждения по поводу галльского Марса, свойственные как древ­ним, так и современным авторам. Само имя Огмия кажется не кельт­ским, а греческим или заимствованным из греческого {оуцод «путь»). Стало быть, Огмий является владыкой мертвых, «провод­ником душ», чье имя нельзя было произносить (что объясняет заим­ствование из греческого), отдаленным прототипом средневековых плясок смерти и эквивалентом описанного Цезарем «Меркурия» в роли покровителя странников и купцов (средневековый «великий дьявол денег»), Огмию в его разновиднности Mars Mullo («из куч (трофеев)») галлы посвящали оружие побежденного врага, наступа­тельное (копья, мечи, дротики) и оборонительное (шлемы, щиты, доспехи), в форме куч, которые нагромождали на поле битвы, или в форме ритуально разрушаемых в святилище даров, как в Гурне-сюр — Аронд (Уаза). Огмий/Огма предстает «темной» стороной верховного божества, «светлым» аспектом которого в Ирландии является Дагда. В Ирландии ему приписывалось изобретение магического огамиче — ского письма, а также покровительство красноречию, о чем упоми­нает и Лукиан Самосатский. В некоторых преданиях он именуется Элкмаром («Завистник» или «Великий

Злодей»), персонажем, наделенным магическими способностями, но малодушным и трусливым, что соответствует его воинской симво­лике и напоминает некоторые черты греческого Ареса.

Огма — это бог войны, но он не вершит ее сам; он руководит ее ходом и контролирует ее, это объясняет, почему воинская деятель­ность, требующая много энергии была уделом героев (в Ирландии Кухулина), а не правителя, и что воинская функция разделяется на два уровня:

Уровень героя, активного, но не действенного;

— уровень короля, неактивного в том смысле, что он не сражается сам, но «действенного», поскольку его присутствия достаточно для гарантии успеха (он «регулирует» все общество, включая «третью функцию», король, в отличие от героя, распределяет энергию).

АПОЛЛОН:

Цезарь говорит о нем только как об Аполлоне-целителе. По­добно «Марсу», он имеет два островных соответствия:

— В роли целителя:

Дианкехт и трое его детей: два сына, Миах («Горбун») и Ок — триул, и дочь Айрмед («Мера»), Дианкехт («Быстрый Захват») был изготовителем серебряного протеза для короля Нуаду, отчего этот последний получил прозвище Аргетлав («Среброрукий»), Однако, согласно преданию «Битва при Маг Туред», Миах заменяет этот протез настоящей рукой и завистливый бог-врачеватель убивает своего сына. Согласно той же саге, четверо «друидов», сошедшихся у «Молодильного источника», в который были брошены лекарст­венные травы, возвращают к жизни погибших воителей из Племен богини Дану, погружая их в этот источник. В мифологических ге­неалогиях Дианкехт является также дедом верховного бога Луга.

— В качестве бога юности:

Ойнгус («Единственный Выбор») или Мак Ок («Юный сын»), зачатый и рожденный в один день (равный девяти месяцам), плод «прелюбодеяния» Дагды и Боанн (*Во Vinda «Белая Корова», р.

Бойн) жены Элкмара (Огмы), брата Дагды. В ирландской мифологии он прославился тем, что хитростью похитил у Дагды его волшебный дворец Бруг-на-Бойнне («Крепость на Бойне»): юный бог попросил себе этот дворец на одни сутки, но поскольку символически этот от­резок времени равен вечности, дворец остался его собственностью навсегда. Ойнгус является также героем архаического повествования Aislinge Oengusso («Видение Ойнгуса»), разъясняющего понимание времени в кельтском мире.

Проблемы, возникающие в связи с «Меркурием» и «Марсом», в совокупности своей являются достаточно сложными, ибо оба этих божества разделяют между собой в кельтском регионе многочислен­ные аполлонические черты. Каринтийский бог войны Марс Латобий также предстает в облике юноши, как о том свидетельствует бронзо­вая статуя, открытая в Магдаленсберге (рядом с Клагенфуртом в Ка — ринтии). Это изваяние греческой работы, снабженное надписью в честь Марса.

МИНЕРВА:

Непосредственным ирландским соответствием галльской «Ми­нервы» является Бригита, дочь Дагды, матерь искусств (и «худож­ников», aes dana, считавшихся сведущими в тайнах ремесла или в духовных знаниях) и древнейших богов (то есть четырех богов из нашего списка): именно ее считали своей покровительницей ирланд­ские поэты-филиды, она считалась матерью поэтов, кузнецов и це — летилей. Ее имя упоминается в мифологических текстах лишь вскользь, ибо она была полностью христианизирована. Но и в агио­графических текстах указания на нее также малочисленны, за ис­ключением того многозначительного факта, что святая Бригита не­редко приравнивается к Деве Марии. Ее имя на материке закреплено в одном из древнейших слоев кельтской топонимики с корнем brig — (Brigantia>Bregenz). Она носила также прозвища Белисама («Ярко Сияющая») или, во множественном числе, Suleviae (sul — «солнце» во всех кельтских языках, за исключением ирландского, где suil «глаз»). Однако скульптурные изображения Минервы в римской Галлии не должны автоматически называться «Бригита»: невозмож­но дать кельтское имя неподписанной скульптуре.

Особенностью этого великого женского божества кельтов явля­ется то, что она — единственная богиня в ряду четырех богов. На­прашивается параллель с индийскими Пандавами, которые впятером владели одной-единственной супругой, Драупади. Именно поэтому у кельтов не было божеств, соответствующих Юноне, Диане или Венере. Бригита является одновременно дочерью великого бога друидов, матерью древнейших богов (один из которых — Дагда!) и супругой или сестрой их всех. Эта божественная генеалогия, переве­денная в термины, доступные человеческому сознанию очевидно аб­сурдна, но генеалогия бессмертных богов нужна только, чтобы оп­ределить отношение одних богов к другим. Уточним также раз и на­всегда, чтобы рассеять все возможные недоразумения, что у Цезаря Меркурий, изобретатель всех искусств, отнюдь не является дублика­том Минервы, преподающим людям лишь основные начала ремесел.

Сравнение є островными параллелями позволяет внести непо­средственную коррективу: ирландский Луг занимается теми «искус­ствами» (материальными и интеллектуальными), которые иниции­рует Бригита в качестве матери поэтов, кузнецов и целителей, по­скольку воинская и ремесленная инициации были же не к им ми, толь­ко жреческая инициация является мужской. В той же Ирландии мы всегда встречаем Бригиту под самыми различными и разнообразны­ми именами, такими, как Боанн, Этайн, Этне (от род. п. Etain, Etaine), Талътиу («Земля»), или даже Эриу, Банба, Фодла, разными именами Ирландии, в соответствии с аспектом рассматриваемого мифа. Под именем Морриган («Великая Королева»), как богиня вой­ны, она считается женой Дагды. Но была ли она матерью, дочерью, женой и сестрой, подобное сочетание противоречий или нелепостей только точнейшим образом соответствует ее теологическому опре­делению. Неудивительно, что после христианизации Ирландии свя­тая Бригита почиталась почти так же высоко, как святой Патрик, и что фольклор, связанный с ней, ее праздник 1 февраля, были очень важны, тогда как документы, относящиеся к дохристианскому празднику Имболк очень бедны.

Присмотримся теперь к некоторым сложностям этого схемати­ческого описания. Подведем краткий итог упомянутых выше соот­ветствий:

МЕРКУРИЙ ЛУГ многофункциональный бог, ЮПИТЕР ДАГДА бог-друид, МАРС НУ АДУ бог-царъ,

*** ОГМА воин и волшебник,

АПОЛЛОН ДИАНКЕХТ бог-целитель,

*** МАК ОК бог юности,

МИНЕРВА БРИГИТА единственное женское божество.

Задача состоит в том, чтобы определить функции этих пяти ве­ликих сущностей в соответствии с тремя функциональными индоев­ропейскими категориями:

— первая функция, жреческая,

— вторая функция, воинская,

— третья функция, ремесленная и производительная.

Меркурий / Луг превосходит все остальные классы и осущест­вляет все их функции. Он, стало быть, находится «вне классов» и сам по себе равнозначен «всем» богам. Его положение ясно и к нему незачем возвращаться.

Юпитер / Дагда осуществляет первую функцию, надзирает за первым, жреческим классом.

Марс / Огма (Нуаду) осуществляет вторую функцию, надзира­ет за вторым, воинским классом.

Три этих божества или группы божеств, взаимно обязанные и дополняющие друг друга, составляют то, что мы назовем верховны­ми богами кельтов, не совсем адекватным термином, но другого у нас нет. Они вместе осуществляют союз духовной власти и мир­ского могущества (см. ниже стр. 188 и далее).

Первая классификационная трудность возникает в связи с Ми­нервой / Бригитой, которую очевидно невозможно причислить к третьему классу, ремесленному и производительному, даже памятуя о том, что она — матерь или покровительница ремесленников (она также покровительница поэтов и целителей, которые были друида­ми), ведь она к тому же — жена, мать, сестра или дочь каждого из верховных богов, и она же была аллегорией или воплощением Вла­сти как «королева». Однако обращение к ирландской архаике спо­собно разрешить эту проблему: Бригита (Боанн, Этне, Этайн, Эриу и т. д.) представляет собой женский аспект жреческой и воинской вла­сти и на этом основании «надзирает» за третьей функцией, наличие которой необходимо для жрецов и воинов. По этой же причине во­инская инициация осуществлялась также с помощью королев, кото­рые, так же как изначальные друиды, жили на севере Британии.

Вторая трудность связана с тем, что Цезарь не упоминает ре­месленников, соответствующих ирландским Гойбниу (кузнец), Jlyx — та (плотник) и Кредне (литейщик бронзы). Тем не менее ясно, что, не найдя для божества, ответственного за всю третью функцию ре­месленников и крестьян, он препоручил заботу о ремеслах Минерве. Из этого вовсе не следует, что эта богиня сама является «третьей функцией».

Третья, и не малая, классификационная трудность касается Аполлона / Дианкехта (Мак Ока). Какую из функций следует ему приписать или доверить? Разумеется, не третью, поскольку медици­на была искусством друидического уровня, и друиды, занимавшиеся этим искусством, не переставали оставаться друидами. Медицину, на самом деле, тоже можно разделить на три функциональных уров­ня:

Жреческий — медицина заклинаний’, воинский — кровавая медицина или хирургия’, ремесленный — медицина трав.

К тому же, Мак Ок, бог юности, был сыном Дагды. Решение и на этот раз находится довольно просто: Цезарь установил и опреде­лил поприща функциональной компетенции галльских богов, поль­зуясь латинскими теонимами. Его определения достаточно ясны, од­нако он не соотносит их с индоевропейской трехчастной системой по той причине, что не подозревал о ее существовании и принципах. Не приписывая Дианкехту контроля над первой, жреческой функци­ей, находившейся вне его компетенции, мы не можем отказать ему в жреческом звании друида-целителя. Он занимался тем же, чем и все друиды/ специалисты.

Заметим также, что касается кузнеца, уважаемого члена кельт­ского общества, что бог-металлург создавал и орудия жертвоприно­шения, и оружие для воинов, и сельскохозяйственные орудия. На деле, исследования показывают, что в кельтском мире, по крайней мере, «третья» функция существует только по отношению к двум другим. Она включает в себя все, что не содержится в двух осталь­ных функциях, это соответствует архаике «Манавадхармашастры», которая помимо производства средств к существованию говорит также о главном долге вайшьев, или держателей материальных бо­гатств — почитать, уважать и кормить жреческий класс брахма­нов и воинский класс кшатриев.

Наконец, становится очевидным, что эти трудности разрешимы и что наша основная цель достигнута. Галлия, со своей стороны, располагала множеством теонимов, которые тем или иным образом укладываются в пятичастную классификацию, вполне обоснованно предложенную Цезарем. А когда данное распределение оказывается чересчур сложным или невозможным, причину этого следует искать лишь в нашей недостаточной осведомленности. Это также часто происходит, поскольку не учитывается различие между классом и функцией. Суть такого различия очень проста: все боги принадле­жат к первому жреческому классу, потому что они — боги. В этом качестве они надзирают и покровительствуют различным функциям в той мере, в какой они вмешиваются в человеческие дела, посколь­ку последние нуждаются в управлении. Мир богов, совершенный по определению, не нуждается ни в каком управлении или надзоре над функциями.

Еще одна трудность, в сущности не такая уж значительная, должна быть упомянута в дополнение к выше сказанному: она свя­зана с тем, что галльские cognomina в интерпретации римского вре­мени нередко приписываются то одному, то другому божеству:

— Iovantucarus («любящий молодость») колеблется между Мар­сом и Меркурием:

— Virotutis («вождь, муж из народа») — это одно из прозвищ Аполлона, но окончание его имени — tutis — является более поздним вариантом корня touta-, зафиксированным еще в одном из прозвищ Аполлона, Toutiorix, а в своей обычной форме — в прозвище Марса, Toutatis (которого не следует считать «национальным богом» или, как полагал Вандриес, гаплологией *touto-tatis «отец племени», ко­торая больше соответствовала бы Юпитеру, эквиваленту Дагды Ол- латира).

Эти флуктуации косвенным образом подтверждают определе­ния Цезаря, поскольку объясняются неспособностью верующих римской эпохи свести кельтские божества к классическим нормам. Подобная неспособность характерна также для современных эруди­тов. Вовсе неочевидно, например, что триада Лукана из «Фарсалии» — Эсус-Таранис-Тевтат, ставшая объектом стольких ученых толко­ваний, верно толковалась. Если эта триада не является совокупно­стью имен, объясняющейся лишь тягой латинского автора ко всему необычному и экзотическому (и это предположение не кажется со­ответствующим действительности), ее следует проанализировать прежде всего исходя из значения теонимов:

ЭСУС «лучший»,

ТЕВТАТ «(вождь) народа»,

ТАР АНИС «молния, гром».

Это — три прозвища Юпитера {Дагды), а вся триада, таким об­разом, остается сама собой, то есть не «тройным усилением», а вы­ражением множественности в единстве. В другом плане она дает по­нятие о неисчислимом множестве божественных имен, как и Lugoves, о которых говорилось выше (см. стр. 32). Однако можно сказать, что эта триада трехфункциональна, и, что она выражает од­новременно социальную и божественную реальность:

Эсус как «лучший» является прямым эквивалентом галльского Jupiter Optimus Maximus, то есть, если можно так сказать, самым «жреческим» аспектом Юпитера.

Тевтат гораздо меньше ассоциируется с войной, чем с touta, иначе называемой Цезарем в Галлии civitas.

Таранис своим именем напоминает об «ужасном» или «устрашающем» аспекте Юпитера. Он мог соотноситься с военной составляющей власти.

В таком случае мы имеем поздний галльский аналог (римской эпохи, если не созданный под римским влиянием) капитолийской триады, собирающей все общество под защиту верховного бога (Та­ранис покровительствует галльским milites, а Тевтат — quirites).

Эти весьма точные классификации божеств являются в то же время чрезвычайно гибкими. Ниже мы позволим себе то же замеча­ние относительно человеческого общества. У кельтов совсем не за­мечается функционального перекоса, свойственного германцам, от­водившим главную роль в своем пантеоне богу-воителю. Божест­венная и человеческая власть поддерживает равновесие между «ми­ром» и «войной»: воинственные черты Дагды, о которых не следует забывать, не являются все же главными, а если бог Луг, по праву и фактически, является всемогущим, он никогда не подменяет никого из подчиненных ему божеств. Будучи предводителем богов, он вме­шивается в битву при Маг Typed лишь для того, чтобы свершить решающее деяние — оцепенить своей воинской магией воинство фо — моров и поразить камнем из пращи великана Балора, своего деда, что мог сделать только он.