Самым рискованным критерием следует считать критерий ра­совый — хотя бы потому, что представители различных рас могут го­ворить на одном языке, что часто подтверждается в наше время рас­пространением английского языка. В античном мире самые разные народы говорили по-гречески и по-латыни. То же самое нужно ска­зать и о кельтском языке в период его наибольшего распростране­ния. Кельты, без сомнения, принадлежат к белой расе, многие пред­ставители которой к тому же носят кельтские имена, но если бы в кельтском мире, древнем, средневековом или современном, нужно было установить типологию всех других представителей рода чело­веческого, живших в постнеолитическую эпоху в Европе, это приве­ло бы нас к невероятному смешению деталей. А что если неолитиче­ские популяции были кельтизированы? Впрочем, в Новом Свете Х1Х-го века встречались чернокожие рабы, говорящие по-гэльски, и патагонцы, выучившие валлийский. Из этих фактов существенными являются самые исключительные и экстремальные. А когда-то, в глубине веков, галлы говорили на латыни, а галаты — по-гречески. Основным, если не единственным, этническим критерием был и ос­тается язык.

Расовый критерий используется так часто в современной Евро­пе на потребу идеологий, по большей части не имеющих ничего об­щего с индоевропейским наследием, именно потому, что он не под­дается проверке. Только люди, совершенно несведущие в санскрит­ской и индоевропейской филологии, могут называть германцев ариями — термином, который у индо-иранцев служил исключительно для обозначения первых трех каст в противоположность четвертой и всем остальным, которые не включаются в структуру трехчленной идеологии. Так же, надо полностью пренебрегать индийской тради­цией, чтобы воспринимать слово varna «цвет» и «каста» в букваль­ном и конкретном смысле, не учитывая всей символики. Кроме того, даже в Северной Европе встречаются темноволосые брахицефалы. Если и существуют более или менее обособленные физические типы данной страны, региона и даже климата, ни один из них не составля­ет расу в точном смысле этого слова, и нам не попадалось ни одной серьезной работы по антропологии, убедительно прослеживающей отдаленные расовые истоки кельтов. Европейская культура опреде­ляется не по расовому признаку, а по языковому и этническому. Ин­доевропейский homo sapiens узнается даже не по предметам его по­вседневной жизни, а по его языку, его верованиям, его мыслям, если они нам доступны. Антропология дополняет в этом отношении не­точности археологии там, где последняя недоказательна. Матери­альные следы человеческой жизни не являются определяющим кри­терием интеллектуального уровня этой жизни: римское право было создано в хижинах пастухов и крестьян на холмах древнейшего Ри­ма. Разумеется, и здесь не обойтись без исключений: в ходе бесчис­ленных событий, растянувшихся на много веков, случались инци­денты вроде войн с индейцами в Соединенных Штатах, когда завое­ватели истребляли местное население и сами заселяли огромные и плодородные пространства. Немало народов исчезло в таких столк­новениях — взять хотя бы судьбу пруссов в XVI веке. Но в совокуп­ности индоевропейцы никогда не были «расистами». Такие народы, как финны и венгры, вошли в состав европейцев, не переменив свой язык, и кроме него у них не осталось никаких этнических следов не индоевропейского происхождения. Однако история никогда не по­вторяется в той же форме и при абсолютно одинаковых условиях. Мы лишены возможности узнать, как вели себя кельты по отноше­нию к неолитическому субстрату, предшествовавшему им в Запад­ной и Центральной Европе. Позже, в эпоху средневековья, мы рас­полагаем примером ирландцев, ассимилировавших выходцев из

Скандинавии и нормандских баронов. Любой контакт, даже воен­ный, и a fortiori политический или торговый, влечет за собой самые различные последствия.

Проще всего предположить, что кельты действовали не иначе, нежели поступали римляне в течение нескольких веков в Галлии, Испании, Германии и Британии: они навязали этим покоренным странам свою материальную цивилизацию, свои религиозные и по­литические концепции и свой язык, а затем и все формы своей ду­ховной активности. Стоит ли добавлять, что все эти спекуляции представляют для научного исследования лишь второстепенный ин­терес? Для Западной и Центральной Европы история начинается с кельтов.