По пути на северо-запад мы встретили очень веселую старушку, которая, когда мы проходили, энергично работала у себя в огороде. Когда-то она была красивой, но теперь ее седые волосы составляли резкий контраст с темным цветом ее лица. Она, по-видимому, наслаждалась своей бодрой здоровой старостью. Она приветствовала нас в таком тоне, который в другом месте был бы назван «хорошим обращением», и, очевидно, сознавая, что заслуживает эпитета «черной, но милой», отвечала каждому из нас сердечным «да, дитя мое». Другая женщина, с материнским видом сидевшая у колодца, начала разговор словами: «Вы собираетесь навестить Муази и пришли издалека, не правда ли?» Но вообще женщины никогда не заговаривают с чужими, если к ним не обращаются, поэтому все, что бы они ни говорили, привлекает внимание.
Муази один раз подарил нам корзину зерна. Когда мы намекнули, что у нас нет жены, которая могла бы смолоть зерно, его полногрудая супруга с плутовской веселостью вмешалась и сказала: «Я смелю его для вас. Брошу Муази и пойду с вами, чтобы готовить для вас в стране заходящего солнца».
Женщины, как правило, скромны и ведут себя сдержанно. Не будучи обременены работой, они очень трудолюбивы. Зерновые посевы требуют ухода в течение восьми месяцев. Когда урожай убран, требуется немало труда, чтобы превратить его в пищу в виде каши или пива. Зерна толкутся в большой деревянной ступе, похожей на древнеегипетскую, пестом шести футов длины и около четырех дюймов толщины. Толкут сразу в одной ступе две или даже три женщины. Каждая женщина, прежде чем ударить пестом, подскакивает, чтобы придать большую силу удару. Они точно выдерживают такт, так что в ступе никогда не бывает двух пестов в одну и ту же минуту. Мерное постукивание и энергично работающие женщины – явления, неразлучно связанные с каждым зажиточным африканским селением. Под действием этих ударов, с помощью небольшого количества воды, жесткая наружная шелуха отделяется от зерна, и тогда оно готово к тому, чтобы быть смолотым на жерновах.
Мука, если она плохо очищена от шелухи, раздражает желудок. Если женщины, занимающиеся этим делом, не обладают достаточной физической силой, то шелуха не отделяется от зерна. Соломон считал, что для того, чтобы отделить «глупца от его глупости», потребуется больше силы, чем для того, чтобы очистить от жесткой шелухи или отрубей пшеницу. «Если ты истолчешь глупца в ступе вместе с пшеницей, то все же глупость от него не отстанет». Радугу в некоторых местностях называют «пестом баримо», или богов. Мальчики и девочки благодаря постоянному упражнению в работе с пестом умеют при постройке хижины вбивать жерди в землю примерно таким же образом. Делают они это так ловко, что никогда не бывает, чтобы они не попали сразу в первую же ямку.
Пусть кто-нибудь попробует, втыкая несколько раз подряд со всей силой кол в землю, сделать в ней глубокую яму, тогда он поймет, как трудно всегда попасть в одно и то же место.
Однажды ночью, когда мы спали не в хижине, но достаточно близко от нее, чтобы слышать, что в ней происходило, одна беспокойная мать начала молоть зерна около двух часов утра. «Ма, – спросила маленькая девочка, – почему ты мелешь в темноте?» Мать посоветовала ей уснуть и, чтобы навеять своей любимице сладкий сон, сказала: «Я мелю муку, чтобы купить у чужеземцев одежду, в которой ты будешь выглядеть, как маленькая дама». Человека, который наблюдает эти первобытные народы, постоянно поражают эти маленькие повседневные проявления истинно человеческой природы.
Мельница состоит из глыбы гранита, сиенита или слюдяного сланца, от пятнадцати до восемнадцати квадратных дюймов и толщиной в шесть дюймов, и из куска кварца или другого твердого камня величиной в полкирпича. Одна сторона его выпуклая, причем она соответствует углублению в большем и неподвижном камне. Стоящая на коленях работница захватывает обеими руками верхний мельничный камень и водит его взад и вперед в углублении нижнего камня, точно так же, как пекарь месит тесто, нажимая на него и отталкивая от себя. Вес тела давит на подвижный камень. В то время, как он давит и идет взад и вперед, одна рука все время подбавляет немного зерна, чтобы таким образом сначала раздавить их, а потом смолоть на нижнем камне. Причем последний устанавливается наклонно, так что смолотая мука сыплется на разостланную для этой цели шкуру или циновку. Возможно, что это и есть самый первобытный вид мельницы, более древней, чем употребляемая в восточных странах, где две женщины мелют на одной мельнице.
