Воздух, оказывающий такое живительное влияние на европейцев, имел обратное действие на пять человек, родившихся и выросших в малярийной дельте Замбези. Как только они достигли края плоскогорья у Ндонды, они тотчас же свалились и стали жаловаться на боль во всем теле. Температура воздуха была не намного ниже той, которая имелась на берегах лежащего внизу озера.

По симптомам, на которые жаловались люди: «боль во всем теле», ничего нельзя было понять. И все же было очевидно, что они действительно больны. Они надрезали во многих местах свое тело, чтобы пустить кровь в виде лечебного средства. Лекарства, которые мы им давали, основываясь на догадках, что их болезнь является результатом внезапного охлаждения организма, не производили никакого действия. Через два дня один из них умер, насколько мы могли судить, вследствие перехода из болотной атмосферы в более чистую и разреженную.

Так как мы были на невольничьем тракте, то и жители близлежащих селений были менее приветливыми, чем обычно; когда мы говорили с ними об этом, они отвечали: «Те, которые приходят покупать невольников, сделали нас осторожными». Смертный случай в нашей группе, казалось, однако, пробудил в них сострадание. Они показали нам свое обычное место для погребения, дали нам мотыги и помогли вырыть могилу. Когда мы предложили уплатить им за все услуги, выяснилось, что они оказывали их нам, прекрасно зная всему цену. Они внесли в предъявленный нам счет пользование хижиной, циновкой, на которой лежал покойник, пользование мотыгами, плату за свой труд и за снадобья, которыми они посыпали могилу, чтобы умерший мог покоиться в мире.

То, что некоторым лекарствам, приготовленным из растений, известным только одним посвященным, приписывают особую силу, является самой выдающейся чертой африканской религии. Они считают, что имеется не только специфическое средство против всякой болезни плоти, но и против любой душевной скорби. Добрых духов умерших «азимо», или «базимо», можно умилостивить лекарствами и почтить приношением в жертву пива, или муки, или чего-нибудь другого, что они любили при жизни. Точно так же силой лекарств можно препятствовать злым духам – «мчези» (о которых мы слышали только в Тете и поэтому не можем быть уверены, что они принадлежат к чистым верованиям туземцев) нападать на сады и причинять там вред. Мы слышали, как человек, у которого болела голова, говорил: «Мой покойный отец сейчас ругает меня; я ощущаю его силу в своей голове». Потом мы заметили, что он отошел от нас, положил на лист в виде жертвы немного еды и начал молиться, глядя вверх туда, где, как ему казалось, должен был находиться дух его отца.

В своих молитвах они не хвастаются, как магометане. Они говорят о мире духов с благоговением и для совершения богослужения ищут тенистого и тихого места. Магометанин прав, когда, выставляя себя напоказ, прежде всего перед всеми склоняется к земле и выполняет повторяющиеся обряды, являющиеся символом его веры, так как его религия требует в большой степени показной набожности и лелеет в самодовольных фарисеях мысль о гордом превосходстве над всем человеческим родом. Африканец же, молясь, удаляется и этим в некотором роде похож на христианина, который идет в свою келью и при закрытых дверях молится.

Африканская первобытная религия, по-видимому, состоит в том, что существует один всемогущий творец неба и земли, который дал человеку различные земные растения для использования в качестве посредников между человеком и миром духов, в котором продолжают жить все, когда-либо родившиеся и умершие; по верованиям африканцев, грешно оскорблять подобных себе как среди живущих, так и среди усопших и смерть часто является наказанием за такое преступление, как колдовство.

Их представление о нравственном зле ни в каком отношении не отличается от нашего, но они считают себя ответственными только перед низшими существами, а не перед высшими. Злословие, ложь, ненависть, непослушание родителям, пренебрежение к ним, точно так же, как воровство, убийство или нарушение супружеской верности, по словам умных людей, считались грехом еще до того, как они что-нибудь узнали о европейцах или об их учении. Единственным прибавлением к их нравственному закону является то, что грешно иметь больше одной жены. Эта мысль никогда не приходила им в голову до прибытия европейцев.

Все то, что нельзя объяснить обыкновенными причинами, будет ли это добром или злом, приписывается божеству. Люди неразрывно связаны с духами умерших, и когда кто-нибудь умирает, верят, что он ушел к своим предкам. Все африканцы, с которыми мы встречались, так же твердо убеждены в том, что существует загробная жизнь, как и в том, что есть настоящая. Также не нашли мы ни одного, в ком не была бы заложена вера в высшее существо. На него так неизменно ссылаются как на первоисточник всего сверхъестественного, что не заметить этой выдающейся черты их веры невозможно, если знаешь их язык. Когда африканцы отходят в невидимый мир, они, по-видимому, не испытывают страха перед наказаниями. Посуду, которую выставляют на могилы, разбивают, как бы в обозначение того, что умершие уже никогда не будут ею снова пользоваться. Тело кладется в могилу в сидячем положении с руками, сложенными впереди. В некоторых частях страны существует поверье, которое можно считать слабым проблеском веры в воскресение. Но мы не можем сказать, выражают ли эти предания, передаваемые из поколения в поколение, ту же мысль для самих туземцев. Главный их символ веры можно выразить словами: «Хотя человек и умер, но он будет снова жить, и неправда, что когда он умирает, то умирает навсегда».