Бегемотов здесь убивают длинными копьями, похожими на пики. Мы видели, как два человека в легком каноэ бесшумно подкрадывались к одному из этих животных, считая его спящим; однако бегемот был настороже, и им пришлось быстро ретироваться. Между Шешеке и водопадом теперь осталось сравнительно немного этих животных, и они стали чрезвычайно осторожными, так как знают, что быть застигнутыми дремлющими днем означает для них верную смерть.
18-го мы прибыли в Шешеке. Старый город, теперь представляющий собою одни развалины, находится на левом берегу реки. Население построило новый на том же берегу, в полумиле выше, после того как их вождь, Мориантсиане, был казнен за то, что околдовал верховного вождя и наслал на него проказу. Секелету жил на правом берегу, недалеко от нескольких временных хижин. Нас окликнули из резиденции вождя и предложили отдохнуть под старым котла – деревом на площади публичных собраний. Молодой макололо с большими ляжками, которыми отличаются зулусы и большинство представителей этого племени, отправился к вождю за инструкциями. Секелету не показывается народу с тех пор, как заболел проказой. Вернувшись, молодой макололо побежал за Мокеле, вождем нового города. Последний, повидавшись с Секелету, вернулся к нам и отвел нас в маленькую, но хорошую хижину; позднее он доставил нам жирного быка – подарок вождя. «Сейчас голодное время, – сказал он, – и у нас нет мяса, но мы ожидаем его из долины Баротсе». Когда мы пришли в Шешеке, у нас не было уже никаких продуктов. Лучшего мяса, чем мясо посланного нам Секелету быка, быть не может; и вообще – насколько лучше всякой дичи говядина! В Африке мы попробовали мясо всех съедобных животных, кроме крокодила, часто при таких обстоятельствах, когда, казалось бы, прекрасный аппетит мог дать преувеличенное представление о вкусе мяса какой-либо дичи; и все же даже о самом лучшем мы можем сказать только, что оно почти так же хорошо, как говядина. Возможно, существуют какие-то неприрученные еще животные, которые могли бы пастись на землях, покрытых вереском и папоротником, бесполезных для нашего обычного скота. Но, по нашему мнению, «Обществу акклиматизации» следовало бы умножать бычью породу, и это дало бы человечеству больше пользы и лучшие вкусовые ощущения, чем использование какого бы то ни было дикого животного – от слона до крокодила. Приходится, однако, признаться, что с непривычки есть одну говядину, даже превосходную, довольно трудно. Возьмешь кусок в рот, – а руки и глаза инстинктивно ищут чего-нибудь вроде хлеба, картофеля или овощей в качестве приправы; испытываешь неприятное ощущение, что тебе чего-то недостает. Мы боролись с ним тем, что ели нежирное мясо. Макололо обычно прежде всего с жадностью съедают весь жир, считая, что это самое лучшее, потом едят постное мясо и, наконец, кончают кашей или хлебом, если они у них есть. Люди, которые, подобно им, питаются преимущественно мясом и молоком, легче переносят утомление и лишения, чем питающиеся главным образом зерном и стручковыми овощами. Когда макололо отправляются в набег в места, находящиеся иногда на расстоянии целого месяца пути, многие из сопровождающих их подвластных племен погибают просто от утомления, между тем как мясоеды просто издеваются над тем, что можно устать.
На другой день после нашего прибытия от нас не выходили гости. Одни сменяли других. Некоторые, перенесшие какие-нибудь несчастья во время отсутствия доктора, по-видимому, были очень рады видеть его снова. Все были в подавленном настроении. Жестокая засуха погубила посевы и выжгла пастбища в Линьянти; население рассеялось по стране в поисках диких плодов и гостеприимства тех, кого не подвели их земляные орехи (Arachis hypogoea).
Болезнь Секелету повлекла за собой ряд бедствий. Считая, что его околдовали, он заподозрил ряд самых своих высокопоставленных сановников и предал некоторых из них, вместе с их семьями, смерти; другие бежали к отдаленным племенам и жили в изгнании. Вождь заперся у себя и не допускал к себе никого, кроме своего дяди Мамире. Понуанэ, который был «его очами и ушами», только что умер; это Секелету считал также подтверждением могущественного волшебства тех, кто ненавидел всех любящих вождя. Страна страдала, и великая держава Себитуане разваливалась на части. Большая группа молодых баротсе взбунтовалась и бежала на север. По дороге они убили одного человека, чтобы между Масико, вождем, к которому они направлялись, и Секелету была кровь. Батока, подчинявшиеся Синамане и Муемба, были независимы, а Машотлане у водопада вел себя по отношению к Секелету вызывающе. Секелету не продолжал мудрой политики своего отца, который обращался с покоренными племенами так же, как со своими собственными макололо, считая всех детьми одного отца и одинаково способными добиться высочайших почестей. Сын же его брал в жены только женщин макололо и не назначал на должности никого, кроме макололо. Он потерял популярность среди черных племен, которых его отец завоевал копьем, но удерживал на своей стороне главным образом своим мудрым и справедливым правлением.
