Рассказывают – и считают это достоверным, – что однажды португалец по имени Хосе Педра, которого туземцы называли Ньяматимбира, начальник или капитан Зумбо, предприимчивый и не отличавшийся человечностью, желая убедиться, является ли Кебрабаса доступной для навигации, привязал двух невольников к каноэ и пустил каноэ из Чикоа на Кебрабасу. Поскольку ни рабов, ни каноэ никто больше никогда не видел, его превосходительство решил, что Кебрабаса недоступна для навигации. Однако однажды у одного купца внезапно разлившаяся река унесла большое каноэ, которое было найдено позднее ниже по течению. Больше же всего нас удовлетворило сообщение старого Сандиа, который заявил, что во время разлива Кебрабаса становится совершенно гладкой, и он часто видел ее такой.
Глава VIII
Равнина Чикоа
7 июня 1860 г. мы вышли из тянущихся на расстояние в 35–40 миль Кебрабасских гор на равнины Чикоа. Переходы мы делали все время короткие. Из-за холодных ночей многие из наших людей стали сильно кашлять, а простуда в этих местах почти неизбежно переходит в лихорадку.
У Чикоа Замбези внезапно разливается и принимает такие размеры и вид, как у Тете. На левом берегу, недалеко от этого места, мы обнаружили большую угольную жилу, выходящую на поверхность.
На своем пути мы встречали иногда путников-туземцев. Отправляющиеся в далекое путешествие несут с собой спальную циновку и деревянную подушку, горшок для приготовления пищи и мешок с мукой, трубку и кисет с табаком, лук со стрелами и две небольшие палки, длиной в 2–3 фута, для разведения огня в случае, если придется заночевать вдали от человеческого жилья. Сухое дерево всегда имеется в изобилии, а огонь они добывают следующим образом. В одной из палок делается прорез (эта палка должна иметь несколько трухлявую сердцевину). Затем продырявленная палка кладется горизонтально на землю на лезвие ножа. Разводящий огонь садится на корточки; большими пальцами ног он упирается в концы палки, чтобы удерживать ее неподвижно. Затем он берет другую палку, которая должна быть из очень твердого дерева и с тупым концом, вставляет ее в дырку под прямым углом и начинает вертеть эту вертикально стоящую палку, двигая взад и вперед ладонями, подобно тому, как это делается при сверлении, нажимая в то же время вниз. Примерно через минуту от трения загораются частицы трухи в пробуравленной палке. Они скатываются подобно горящим уголькам на лезвие ножа, а потом их подносят к щепотке сухой травы. Огонь осторожно раздувают, размахивая травой в воздухе. Добывать огонь таким способом – тяжелая работа для рук, так как от вращения палки с одновременным нажимом вниз на мягких ладонях быстро делаются мозоли.
К этому времени мы оказались в местах, где изобилуют львы, и наши люди стали более тщательно устраивать наш лагерь на ночь. Белых людей они помещают в центре лагеря, как привыкли делать это в отношении вождей; Каньята, его люди и два осла располагаются справа от нас; отряд Туба Мокоро, состоящий из уроженцев башубиа, помещается впереди; Масакаса и люди Сининьяне из племени батока – слева, а сзади разводят свои огни шесть человек из Тете. При расположении своих костров они следят за тем, чтобы дым их не доносился ветром нам в лицо. Как только мы останавливаемся, они выбирают место для нас, а потом располагаются сами в обычном порядке и складывают свои грузы. Люди попеременно нарезают сухой травы и устраивают для нас из нее постели, причем или выбирают для них ровное место или выравнивают его мотыгой. Затем те, в обязанности которых входит нести наши постельные принадлежности, приносят наши ковры и подушки и кладут три ковра в ряд на траве: в середине – для д-ра Ливингстона, справа для д-ра Кэрка и слева – для Чарльза Ливингстона. У изголовья аккуратно кладутся наши чемоданы, винтовки и револьверы, а у наших ног разводится огонь. У нас нет ни палатки, ни каких-либо других покровов, кроме ветвей дерева, если нам случалось лечь под деревом. Листья и ветки дерева образуют очень красивый рисунок на фоне покрытого звездами и освещенного луною неба.
