Жалкий пароходик не мог поднять всех нужных нам рабочих; чтобы облегчить его, мы поместили часть из них в лодки и взяли на буксир. В темноте одна лодка перевернулась, но нам удалось подобрать всех, кроме одного несчастного, который не умел плавать. Его гибель привела всех нас в мрачное состояние. Чувство огорчения по поводу того, как нас подвел с этим пароходом наш собственный соотечественник, которое мы и так часто испытывали, еще более усилилось. Мало найдется людей, которые поступили бы так непорядочно по отношению к нам: нас заверили, что пароход сможет поднимать 10–12 тонн и около 36 человек; оказалось же, что при такой нагрузке осадка была непомерно велика и пароходу грозила опасность затонуть. Поэтому нам приходилось прибегать к описанному выше способу передвижения с теми тяжелыми результатами, о которых мы говорили.

На другой день мы прибыли в деревню Милома (16°56 30 южной широты). Ее обитатели выращивают в большом количестве рис и любят торговать; рис продавался по поразительно низкой цене, и мы не могли закупить и десятой части того, что было вынесено на продажу.

Местный трубадур устроил нам вечером серенаду. Он исполнил несколько странных мелодий на музыкальном инструменте вроде однострунной скрипки, сопровождая их диким, но нельзя сказать, чтобы немузыкальным пением. Он сказал макололо, что намерен играть всю ночь в надежде получить от нас подарок. Ночи были холодные, – температура опускалась до 8°; иногда бывали туманы, – и его спросили, не боится ли он умереть от холода. Однако он ответил совершенно в духе итальянца-шарманщика: «О нет. Я проведу ночь с моими белыми друзьями на большом каноэ; я часто слышал о белых людях, но до сих пор никогда их не видел, и я должен для них хорошо петь и играть». Нам удалось от него откупиться при помощи небольшого куска материи, и он ушел в хорошем настроении.

На восходе солнца температура воды была 21°, т. е. на 13° выше температуры воздуха в это же время, и это было причиной тумана, который поднимался над рекой, как пар. В таких случаях не следует купаться по утрам, так как, вместо того чтобы при выходе из воды чувствовать себя согретым, ощущаешь озноб, можно простудиться из-за большой разницы в температуре воздуха и воды.

Глиняные сосуды, гребень и трещотка

Берлинский музей народоведения

Горный хребет, начинающийся против Сены, подходит на расстояние двух или трех миль к деревне Милома, а потом поворачивает на северо-запад; главная гора называется Малауз. На ее покрытых деревьями склонах много деревень. Среди прочих пород на поверхность выходят пласты угля. По мере подъема условия улучшаются: богатая долина становится менее болотистой и ее украшают деревья, растущие в большом количестве.

Оба берега испещрены западнями для бегемотов, устроенными на каждой дорожке, по которой эти животные поднимаются от реки, когда отправляются пастись в траве. Бегемоты питаются только травой и там, где им грозит какая-нибудь опасность, только ночью. Их огромные губы действуют, как жатки: на том месте, где бегемот ест траву, остается дорожка. Мы никогда не видели, чтобы бегемот ел водяные растения или водоросли. Клыки служат ему, по-видимому, как средством нападения, так и защиты. Ловушка для бегемотов состоит из бревна длиною в 5 или 6 футов, в конец которого вделан наконечник от копья или острие из твердого дерева; и то и другое смазывается ядом. Бревно прикрепляется веревкой к шесту с развилиной на конце; веревка спускается на тропинку, где ее держит особая защелка, устроенная так, что она высвобождает веревку, если животное на нее наступает. Бегемоты – животные осторожные; поэтому их еще много. Один из них испугался парохода, который шел у самого берега. Стремясь спастись от него, бегемот бросился на берег и прямо попал в ловушку. На его спину обрушилось тяжелое бревно, вогнав отравленный наконечник копья на целый фут в его мясо. В агонии он нырнул обратно в реку, где через несколько часов околел, дав возможность туземцам устроить пир. Яд на наконечнике копья не действует на мясо, кроме непосредственно прилегающего к ране места; эта часть выбрасывается.[31] В некоторых местах к падающему бревну прикрепляется еще груз из тяжелых камней, но здесь достаточно и твердого дерева.