Кругом удивительно много жизни! Когда на реке начинается подъем воды, то по ней плывут вниз стаи ибисов и других водяных птиц. Песчаниковые берега кажутся днем совершенно белыми от сидящих на них пеликанов, – однажды я насчитал их три сотни; кое-где берега кажутся сплошь коричневыми от уток (Anas histrionica), которые там сидели, – одним выстрелом я убил их четырнадцать штук; в других местах было много Querquedula hottentota Смита и других видов. Над поверхностью воды летало много чаек (Procellaria turtur Смита). Огромное количество маленьких птичек, питающихся насекомыми, показывает, что река кишела также всякой мелкой живностью. Когда мы ходили около берега по кустарнику, то нас иногда жалил шершень, который делает себе гнезда, висящие на ветках деревьев, как это делает наша оса. Родительское чувство в этом насекомом так сильно, что если вы заденете за куст где-нибудь поблизости от его гнезда, то оно будет преследовать вас 20 или 30 ярдов [20–25 м]. Шершень старается ужалить всегда ближе к глазу; действие его жала очень похоже на разряд электричества или на сильный удар. Яд его жала производит сразу потерю чувствительности, за которой следует необычайно острая боль. Но в отдалении от гнезда это насекомое бывает очень робким. Бечуаны называют его муротуани.

В Сешеке меня ожидал пакет, присланный с юга мистером Моффетом. Новости, содержащиеся в письме, были уже довольно старыми и утратили свой интерес, но я узнал, между прочим, что мой друг Родерик Мурчисон в своем труде, изданном в Лондоне, пришел к тому же самому заключению относительно структуры Африканского континента, к которому недавно пришел и я, что, внимательно изучая геологическую карту мистера Бейна и другие материалы, в частности открытия, сделанные Освеллом и мною, он в своей речи, произнесенной в 1852 г. в Географическом обществе, не только дал ясную формулировку особенностей этой структуры, но даже самоуверенно выслал мне копию речи для сведения. Сидя в своем вольтеровском кресле, он опередил меня на три года, в то время как я, страдая от лихорадки, с трудом пробирался через лесные дебри и болота. Для меня все стало ясным около оз. Дилоло. Я лелеял тогда надежду, что буду первым, кто создаст представление о Внутренней Африке как об орошаемом водою плато, поверхность которого несколько ниже окаймляющих его возвышенностей. Эта надежда оказалась теперь тщетной.

Подождав несколько дней в Сешеке, пока нам не доставили из Линьянти наших лошадей, остававшихся там, мы поехали в этот город и нашли в целости мою повозку и все имущество, оставленное там в ноябре 1853 г. Для доклада о нашем путешествии был созван весь народ, и мы передали им все вещи, посланные губернатором и торговцами Лоанды. Я объяснил им, что это – не мое имущество, что это прислано им с целью показать дружелюбные чувства, которые питают к ним белые люди, и сказал об огромном желании с их стороны завести с макололо торговые отношения. Затем я предоставил своим спутникам сделать подробный доклад обо всем, что они лично видели и пережили. Ими не было упущено ни одно обстоятельство. Кульминационным пунктом всех их выступлений было утверждение, что они дошли до самого конца вселенной и вернулись назад только тогда, когда впереди не было больше никакой земли. Один бойкий старик спросил: «Значит, вы доехали до Ма-Роберт (мистрис Ливингстон)?» Они должны были признаться, что она живет немного дальше конца вселенной! Секелету, одетый в мундир полковника, произвел на всех большое впечатление.

Вскоре я получил много предложений от добровольцев, желающих сопровождать меня в моем путешествии на восточный берег Африки. Они говорили, что хотят иметь возможность вернуться и рассказать по возвращении такие же интересные вещи, какие рассказывали мои недавние спутники.

Передо мной теперь встал вопрос, к какому именно месту восточного берега направить свой путь. Занзибарские арабы пришли сюда через мирную страну. Они уверяли меня, что могущественные вожди Моатуто, Моароро и Моголо, возглавляющие племена батуту, бароро и багого, которые живут на северо-восток от Казембе, не будут возражать против моего проезда через их страну. Они рассказывали, что туземцы там, подобно балонда, живут небольшими деревнями и что среди них не испытываешь в пути никаких затруднений. Арабы говорили также, что после десяти дней пути за Казембе дорога изгибается вокруг оконечности оз. Танганьика, а когда они достигают одного места, находящегося к северо-западу от южной оконечности озера, то без труда находят челноки для переезда через него.