При настоящем, бедном, и так сказать младенческом состоянии Камчатки, может, быть, почтено будет излишним желание мое об отвращении неудобного и часто опасного образа езды летом в сей стране; однако предмет сей столь не маловажен, что нельзя прейти оного молчанием.
Весь путь от Нижне до Верхнекамчатска совершается водою по реке Камчатке на малых лодках, выдолбленных из целого дерева наподобие большего корыта и называемых батами. Сии баты или от года сильной быстроты реки, наипаче в начале лета, или от ударения ночью о пни дерев часто опрокидываются. Не проходит ни одного года, чтобы не тонуло несколько человек. Надлежало бы построить суда удобные для езды по крайней мере по сей величайшей из всех там Камчатских рек и по Аваче. Сохранение людей во всяком месте есть предмет, достойный всевозможного внимания, но в Камчатке особенно важен. О весьма бедном состоянии Петропавловска в рассуждении его порта, мною уже упомянуто. Для приведения оного в некоторое устройство нужно иметь там на первой случай два малых судна с палубами и несколько гребных судов, построенных по Европейскому образу. Оные необходимы для выгрузки приходящих кораблей, для перевозу леса, угольев, сена, соли, когда заведены будут соловарни, сверх того и для разных плаваний как по заливу Авачи, так и вне оного, куда посылаются теперь за несколько даже миль байдары. В таком случае должно определить там одного хорошего флотского Офицера и от 25 до 30 Матросов с несколькими плотниками, кузнецами, слесарями, парусниками, конопатчиками и другими нужными мастеровыми, для всегдашнего пребывания, одним словом надобно бы завести в Петропавловском порте небольшее Адмиралтейство, которое необходимо нужно для настоящей, а более для будущей пользы. Корабль Капитана Биллингса, Слава России, на построение коего употреблено более трудов и издержек, нежели каковых стоил какой либо корабль в целом свете, не находился бы в нынешнем состоянии, если бы имел об нем попечение хотя один знающий человек. Я не почитаю также излишним содержать в порте и одно военное судно об 18 ти или 20 пушек. Оное может сменяемо быть каждые три года другим из Кронштата и состоять под полным распоряжением Губернатора для употребления в пользу страны сей.
Теперь осталось Камчадалов весьма мало: может быть через несколько лет и сей остаток совсем истребится; однако, не взирая на то, не могу я умолчать о сих честных людях, которые в доброте сердца, в верности, гостеприимстве, постоянстве, повиновении и преданности к начальникам не уступают многим самым просвещенным народам. Совершенное истребление Камчадалов будет великою потерею для сей страны. Они полезны во многих случаях, а часто даже и необходимы. Камчадалы не живут в городах, построенных Россиянами, но рассеянно во внутренности Камчатки малыми селениями, называемыми Острогами различной величины. После повальной болезни, похитившей в 1800 и 1801 годах более 5000 Камчадалов, осталось в Острогах только по 15 или 20 человек, а во многих гораздо меньше. Каждой Острог состоит под непосредственным начальством Тайона, избираемого ими из всего своего общества; его можно сравнить с выборным или старостою в Российских деревнях. Он имеет под начальством своим другого должностного человека, которой называется эсаулом. Тайон отдает только приказания, а эсаул оные исполняет. В случае отсутствия первого выбирает он вместо себя достойного, а эсаул остается по своей должноспш. Власть Тайона немаловажна; он может даже наказы» вать телесно; однако не более как 20 ью ударами. В Тайоны избирают обыкновенно прилежнейшего Камчада-да, отличающагося своим хорошим поведением, а боль-ше стараются выбирать из старинных Таийонских фамилий, которые были Тайонами до покорения Россиянами Камиатки. Кроме управления всего Острога, обязан он также выбирать и принимать самых лучших соболей из приносимых каждым Камчадалом, как подать ежегодную, и привозишь их запечатанные в город, где в присутствии самого Губернатора и других должностных лиц оцениваются оные присяжным оценщиком. Из суммы оцененных соболей вычитается подать, которая от Острога в казну следует, а остаток выдается Тайону деньгами, которые он разделяет соразмерно между жителями своего Острога. Ежегодная подать каждого Камчадала, составляет около 3 рублей. Оная должна приноситься не наличными деньгами, но соболями вышеупомянутым образом. Всякой удобно представить себе может, что отборные, лучшие соболи Камчадалов ценятся невысоко. Лучший соболь стоит в Камчатке от 10 до 20 рублей; однако отборные принимаются от Камчадалов не выше 3 рублей с полтиною. Не давно удвоили, а смотря по доброте даже утроивают сию цену. Вероятно, что Камчадалам скоро предоставлено будет платить подать свою деньгами наравне с прочими подданными Российского Государства, а не будут более принуждать их отдавать в казну приобретенное с издержками, трудом и опасностию, за маловажную цену. Камчадал платит за фунт пороху 5 и 6, а за фунт свинцу 2 и 3 рубля, сверх того будучи употребляем для своих услуг каждым проезжающим своевольно, теряет много дорогого для него времени, а потому отменение ясака было бы не несправедливым. К тому же их так мало, что казна от сего не потерпит большего убытка. Недавно правительство освободило их от другой весьма тягостной подати. Известно, что во всей России платится подать по числу душ мужеского пола по последней ревизии, возобновляемой каждые двадцать лет. В тех областях, где число народа ежегодно увеличивается, сие распоряжение, избавляя ежегодной переписи народа приносит еще и другую существенную пользу. Великое семейство, в продолжении 20 лет платит одну подать хотя бы число душ мужеского пола увеличилось в нем и вдвое. Напротив того в Камчатке, где со времени овладения оною Россиянами число народа беспрестанно уменьшается, сие самое распоряжение чрезмерно тягостно. Последняя ревизия состояла в 1795 году. После оной в нещастные 1800 и 1801 годы от повальной болезни умерло более 5000 Камчадалов; но не взирая на сие, оставшиеся принуждены были платить подать по числу мужеских душ, записанных по оной ревизии, что для Камчадалов было чрезмерно трудно по тому, что во многих Острогах, в коих было прежде от 30 до 40 мущин осталось теперь по 8 ми и 10 ти только. Не могу я не упомянуть и еще об одной недавно правительством принятой мере, которая должна способствовать к сохранению сих полезных людей. Купцы торг свой с Камчадалами производили обыкновенно следующим образом. Они разъезжали по всей Камчатке не с деньгами или какими либо товарами, но с одной весьма худой водкой. Камчадалы страстны столько к крепким напиткам, что не могут никак противостоять соблазну. Приехавший в Острог купец подносит тотчас чарку вина своему хозяину безденежно; Камчадал выпивает и просит дру
гую, за которую уже платить должен; скоро покупает он третью, четвертую и так далее. Когда находится еще в чувствах, тогда пьет вино без примеси; когда же опьянеет, то дают ему попалам с водою. Купцы, чтобы Камчадалы не приметили такого обмана, возят вино в сосуде, называемом флягою, которая разделена внутри на две неравные части; меньшая наливается вином несмешанным, а большая весьма слабым. Сего последнего дает купец Камчадалу до тех пор, пока он не упадет бесчувствен; после сего берет купец у Камчадала всех его соболей, и прочия звериные шкуры, говоря, что Камчадал выпил у него горячего напитка на столько, чего оные стоят. Сим образом лишается Камчадал в короткое время всего промышленного им в продолжении многих месяцов с великими трудностями. Вместо того, чтобы запастися порохом, свинцом, мукою и другими необходимыми потребностями для себя и своего семейства, променивает он все свое богатство на кратковременное веселие. От частого употребления горячего напитка слабея в душевных и телесных силах, нужных к дальнейшему промыслу, претерпевая сверх того совершенный недостаток в подкрепительной пище и лишен будучи всякого врачебного пособия, не может он долго противостоять таким жестоким изнурениям. Мне кажется, что в сем состоит существенная причина ежегодного уменьшения числа Камчадалов и мало по малу приближающагося конечного их истребления, которым угрожают сверх того, и частые повальные болезни,
