Вследствие сего приказа тогда же и было выдано им награждение пиастрами.
До 1 ноября правили мы выгодными курсами вдоль бразильского берега, чтоб пройти в пристойном расстоянии мыс Августин и мели Абриохос. Ветер нам благоприятствовал. Сего числа на рассвете облака по горизонту приняли вид медного цвета, что почитается признаком урагана, которого нельзя было ожидать у бразильских берегов в сие время года. Однако ж подобный ему ветер случился, который можно назвать ураганом в самом малом виде; ибо с полуночи на 2-е число вдруг ветер перешел к N и стал дуть порывами с дождем, постепенно прибавляясь в своей силе; а в 2 часа пополудни вдруг порывом перешел к W и от сего румба дул весьма крепкими порывами несколько часов, потом опять вдруг же перешел к SW, наконец к S и все дул весьма крепко; наконец стих после полудня 3-го числа. Я прежде не думал, чтоб такой ветер мог случиться здесь в летние месяцы.
1 ноября стали мы держать прямо к мысу Фрио; мыс Фрио мы увидели в 6-м часу утра 4 ноября. От нас он находился на запад в расстоянии около 30 миль.
На рассвете 5 ноября увидели вход в Рио-Жанейро (Рио-де-Жанейро), в который и вошли около полудня. При входе салютовали мы крепости, называемой Санта-Крус, и по силе трактата получили выстрел на выстрел; а когда мы уже вошли в залив, то приехали к нам на разных шлюпках два португальских офицера, чтобы узнать, кто мы, откуда и пр. Один из них был с брантвахты, а другой – морской капитан и адъютант королевский. К нам он приехал по обязанности своей доносить королю обо всех приходящих военных судах.
Рейд Рио-де-Жанейро
Старинная гравюра
Став на якорь, я тотчас послал двух офицеров на берег отыскать нашего генерального консула, который вечером с ними ко мне приехал. Тут мы условились, каким образом поскорее шлюп снабдить всем нужным, чтобы, не теряя времени, мне можно было отправиться в дальнейший путь. К великому моему удовольствию, узнал я от него, что 8-го числа сего месяца английское судно отправляется прямо в Англию и что на оном едет один его знакомый, который скоро может доставить мои письма в Лондон.
6 ноября поутру мы поставили шлюп на два якоря, а потом я с офицерами ездил на берег, обедал у нашего генерального консула и пробыл там до самой ночи. Мы были у него в загородном его доме, имеющем прелестное местоположение.
До сего я ничего не говорил о температуре воздуха, какую мы имели на нашем переходе; мы были так счастливы, что не имели ни больших жаров, ни холода; в продолжение нашего плавания шлюп не потерпел никаких повреждений и пришел в Рио-Жанейро в хорошем состоянии, как и команда оного.
Ноября 7-го числа весь день я был на шлюпе, занимаясь приготовлением писем, которые в 6 часов вечера и вручил генеральному нашему консулу для отправления в Лондон на английском корабле. Между тем дал ему список припасов, кои нам нужны, и просил о скорейшем приготовлении оных.
Сего числа приезжал к нам опять прежний морской капитан, адъютант королевский. Он мне объявил, что его величество рад видеть здесь военное судно российского императора, столь много им уважаемого, и что он повелел оказать нам всякое вспомоществование, какого только я пожелаю. За такое внимание я просил адъютанта изъявить мою благодарность его величеству, и что о сем я долгом себе поставлю довести до сведения нашего правительства; впрочем, будучи хорошо снабжен всем в своих портах, нужды ни в каком пособии здесь не имею.
Этот адъютант королевский показался мне предобрым и услужливым человеком, но ученость его была не слишком велика: увидев в моей каюте распятие, вдруг с великим удивлением бросился он смотреть на него и, разглядев, вскричал: «Это Иисус Христос!» – «Да, – сказал я ему, – это изображение его распятия». – «Так вы веруете в Христа?» – спросил он. «Конечно!» – «И все русские веруют?» – «Без сомнения, все русские веруют, – отвечал я с видом удивления. – Да разве вы об этом не знали?» – «Никогда не слыхал, – сказал он мне, – чтоб русские были христиане; я всегда почитал их греками». Он, верно, полагал, что мы идолопоклонники и веруем в Юпитера, Марса и пр.
Вечером сего же числа наш консул дал мне знать, что на представление его, когда королю угодно будет позволить мне с офицерами представиться его величеству, получил в ответ, что король был бы очень рад нас видеть, но теперь нездоров; коль же скоро будет ему лучше, то он назначит день и нас примет.
