С 28 августа по 8 сентября шли мы к северу с пассатным ветром, который дул по большей части умеренно, при ясной погоде. Изредка, однако ж, набегали облака со шквалами и иногда с дождем, да и молния часто по ночам блистала; тогда и направления ветров несколько переменялись. Сие показывало, что мы находились недалеко от какой-нибудь земли.

2 сентября в 2 часа пополудни прошли мы северный тропик в долготе 158 ½° О, употребив на переход жаркой зоны (выключая 5 дней пребывания нашего на острове Тана) 36 дней.

В ночь на 8 сентября, когда мы были в широте 32°30′, долготе 155°45′, ветер отошел от ONO через О немного к S и стал дуть гораздо тише. Это было знаком, что пассат нас оставляет.

Оставляя пределы благоприятных погод и всегда умеренно дующих пассатных ветров, мы стали готовиться к встрече с осенними бурями суровых северных стран.

9 и 10 сентября ветер дул умеренно от разных румбов с южной стороны; мы, пользуясь оным, правили на N прямо и имели весьма скорый ход.

10-го числа в 3-м часу пополуночи видели мы метеор. Оный состоял в огненном шаре величиною в большую звезду, сопровождаемый длинным светлым хвостом, имевшим направление к зениту. Шар сей имел полет к горизонту, и при его появлении все небо сделалось весьма светло. Подобного сему явления мы еще никогда не видывали. Через две же минуты после того, как он исчез, последовал громкий звук, похожий на пушечный выстрел.

Быстрое наше приближение к Камчатке заставило меня с сего дня увеличить выдаваемую матросам порцию сухарей, которых вместо одного фунта приказал я производить по фунту с четвертью на человека в день. Приближаясь к Камчатке, мы заблаговременно утешали себя мыслями, что найдем там большое изобилие в свежих съестных припасах. Хотя путешествие капитана Крузенштерна и не было еще напечатано при отправлении нашем из России, но по весьма похвальным отзывам офицеров, с ним служивших, о камчатском начальнике,[45] который снабжал их изобильно всем тем, что производит вверенная управлению его область, и старался сделать пребывание их в оной сколь возможно приятным, мы надеялись найти там подобное же гостеприимство. А перечитывая те места в путешествиях Кука и Лаперуза, где они пишут о Камчатке, мы находили такие же похвальные отзывы о гостеприимстве и изобилии сей дикой и отдаленной страны. Сии мореплаватели с восторгом говорят об услужливости камчадалов и вообще камчатских жителей, которые, получая от них порох и дробь, охотно стреляли для них дичину. Почему мы заранее представляли себе, как мы будем есть вкусных камчатских уток, лебедей и лучшую рыбу. Один лишь капитан Сарычев[46] в путешествии своем не весьма похвально относится о продовольствии и гостеприимстве, которое можно было найти в Петропавловской гавани. Но как мы четыре месяца большей частью жили на сухарях и солонине и пили вонючую, гнилую воду, то нам приятно было воображать, что какие-нибудь временные причины произвели недостаток в съестных припасах, который терпел Сарычев на Камчатке; но что мы этого не потерпим.

Сентября 11-го во все сутки умеренный ветер дул от разных румбов NO-й четверти с небольшими дождливыми шквалами. Погода была так облачна и пасмурна, что мы не могли сделать ни одного наблюдения небесных светил; а со стороны ветра шло большое океанское волнение, или, по морскому сказать, зыбь, которая могла бы нас устрашить, будучи предвестницею бурь в других морях, если б мы не знали по описанию прежних мореплавателей, что зыбь с северо-восточной стороны по большей части в здешнем океане бывает без всякого ветра.

После полудня видели мы много китов, и один дельфин около шлюпа плавал; а также видели черного альбатроса.

Умеренный ветер при облачной погоде с временным проясниванием дул почти во все сутки 12-го числа; а с 8 часов вечера стал гораздо крепче; волнение же по-прежнему шло от NO и было велико. Сего числа мы видели в последний раз летучую рыбу.

13-го числа с полуночи до 8 часов утра дул довольно крепкий ветер от О, с порывами при облачной погоде, а с 8 часов начал он усиливаться и к полудню дошел до высочайшей степени жестокости. Погода сделалась пасмурная, с дождем; наблюдений мы никаких сделать не могли.