Англичане, французы и американцы привозят сюда сукна, разные бумажные материи, полотна, фаянсовую и хрустальную посуду, вина, портер, французскую водку, джин, мебели, картины и множество разных безделиц, к роскоши служащих. В уплату за сии товары получают сахар, кофе, хлопчатую бумагу и индиго. Сии суть главные произведения острова; некоторые покупают черепаховую кость и берут сарачинское пшено. Но больше всего отпускается сахару, которого в прошлом (1818) году англичане и американцы вывезли 130 тысяч квинталей.[278]
Здешняя торговля весьма для иностранцев затруднительна и сопряжена с некоторым риском, ибо они не имеют здесь ни своих консулов, ни коммерческих домов. Ныне всякий корабельщик, приходящий сюда, нанимает дом и магазины, свозит товары свои через таможню на берег и начинает продавать оные желающим. Из вырученных денег платит пошлину, а на остальные закупает нужные ему товары, и таким образом стоят они в порте по 5 и по 6 месяцев, доколе не кончат своих дел. Они по необходимости имеют дело с китайцами, кои покупают у поселян и перепродают им произведения острова; неосторожный покупщик всегда бывает ими обманут. Невзирая на опытность американских корабельщиков в торгах с китайцами, сии последние в некоторых случаях и их обманывали, ибо здесь необходимо пересмотреть со дна доверху каждый ящик сахару, каждую кипу хлопчатой бумаги и каждый мешок кофе, и всякий из них должно свесить; а сделавши все это, немедленно надлежит товары отправлять на корабль или класть в свои магазины за печатью и ключом, потому что китайцы, после пересмотра, находят способы добавлять в сахар песку и сору, в бумагу – простых охлопьев, а в сухой хороший кофе – горсти гнилого и сырого.
Манила издавна производит торг с Китаем, хотя весьма незначительный: несколько джонок[279] под конец северо-восточного муссона,[280] который им попутный, приходят в Манилу из провинции Фокин, и, простояв до того, как жестокие бури, случающиеся при перемене муссонов, кончатся и юго-западный муссон, им попутный на обратном пути, восстановится, отправляются они домой и до той же поры следующего года уже не являются, ибо с боковыми ветрами они плавать не могут.
Товары, привозимые китайцами, суть: чай, фарфоровая и глиняная посуда, шелковые материи, шелк, китайка, плоды, в сахаре варенные, лимоны, апельсины;[281] из Манилы берут они сарачинское пшено и индиго. В Манилу приходят также суда из английских владений в Ост-Индии. Сей торг отправляется более армянами, которые нанимают английские суда и привозят индейские изделия: кисею, платки, бумажные материи; они получают плату пиастрами.
Славная торговля Манилы с Мексикой, о которой так много писали и которая, по существу, никогда много не значила, а доставляла только случай наживаться небольшому числу духовных и чиновников, ныне вовсе пресеклась, и корабли, употреблявшиеся для сего, теперь гниют в порте Кавита. Торговля сия, немногим в Европе известная, состояла в следующем: испанское правительство никакому европейскому народу не позволяло торговать в своих колониях, а снабжало оные всеми нужными товарами, испанские купцы отправляли их на испанских судах. Торговля же с Восточною Индией предоставлена была Филиппинской компании, которая обязана была выписывать индийские товары в Манилу и из Манилы уже отправлять в Европу, откуда отвозили их и в Америку. Потом узаконение сие во многих отношениях было поправлено: испанские суда Филиппинской компании могли возить товары прямо из Индии в испанские или американские владения. Но прямой торг из Манилы с Америкой король предоставил в пользу некоторых частных лиц, живущих на Филиппинских островах. Для сего было издано постановление, чтоб каждый год из Манилы в американский порт Акапулько плавал большой королевский корабль, называемый галионом,[282] с товарами, по распродаже коих купцам, приезжающим из Мексики, возвращался бы с американскими товарами в Манилу; в то же время привозил он по 500 тысяч пиастров казенных денег на издержки колонии. Право отправлять товары на сем галионе король предоставил в пользу монастырей, церквей, городских и таможенных чиновников, департамента призрения бедных, в пользу вдов и сирот, госпиталей и пр., разделя всем права сии на определенное число участков для каждого сословия. Те из сословий, кои не могли или не хотели сами отправлять товары, продавали купцам право свое, отчего некоторые монастыри и церкви имеют ныне по нескольку миллионов капитала и ссужают купцов деньгами за большие проценты. Каждое сословие, отправляя товары, назначало при оных одного приказчика и над всеми таковыми приказчиками правительство определяло общих суперкаргов, которые, по прибытии в Акапулько, поставляли на привезенные товары общие цены, по которым уже и продавались они приказчиками, иногда в 20 и 30 раз дороже, чем в Маниле. Ныне сего уже быть не может: мексиканские купцы отказались ездить в Акапулько и принудили, чтоб товары доставлялись в Мексику на счет привезших оные, где мексиканцы дают им свои цены.
