Мы приготовили для себя переднюю ногу слона по туземному способу. В земле выкопали большую яму и в ней разложили огонь: когда ее внутренность хорошенько нагрелась, в нее была положена нога целиком и прикрыта золой и землей, сверху был разложен новый костер, который поддерживался в течение всей ночи. Таким образом окорок оказался готовым к завтраку на другой день, и мы нашли его превосходным. Он превратился в беловатую массу, слегка клейкую и сладкую, похожую на мозги. После того как поешь приготовленного таким образом слонового окорока, следует предпринять длинную прогулку, – это будет разумной профилактической мерой для предупреждения разлития желчи. Слоновьи хобот и язык тоже хороши; после продолжительного тушения первый напоминает буйволовый затылок, а второй – говяжий язык. Все же остальные части мяса жесткие и их, благодаря специфическому запаху, может есть только голодный. Наши люди поедали потрясающее количество мяса. Они варили в своих горшках столько мяса, сколько в них влезало, и ели до тех пор, пока не могли уже больше впихнуть в себя ни кусочка. За этим следует шумный танец, сопровождаемый громогласным пением. Как только они переварят это первое блюдо и смоют пот и пыль, которые покрывают их в результате последующих упражнений, они снова принимаются жарить мясо, затем немножко спят и снова встают и начинают все сначала; так продолжается всю ночь: варят и едят, жарят и пожирают, перемежая эти занятия короткими промежутками сна. Эти люди могут терпеть голод гораздо дольше, чем племена, питающиеся только растительной пищей. Наши люди умеют так хорошо готовить мясо, что лучшего ни один разумный путешественник и пожелать не может. Приготовленное в глиняных горшках, подобных индийскому кувшину, оно гораздо вкуснее, чем сваренное в металлических кастрюлях.

Но их каша никуда не годится, особенно для шотландского пищеварения, пострадавшего от лихорадки. Как только вода согреется, они бросают в нее быстро, одну за другой, пригоршни крупы, пока каша не станет такой густой, что ее невозможно мешать. Тогда ее снимают с огня и ставят на землю; помощник держит горшок, а повар, держа палку обеими руками, напрягает все свои силы для того, чтобы размешать ее и не дать ей пригореть. Потом ее подают нам, причем повар оставляет себе свой законный процент – то, что осталось на палке, когда он вынимал ее из горшка. Таким образом, крупа только смачивается и согревается, но не варится; поскольку значительная ее часть остается сырой, она всегда вызывает изжогу. Это единственный известный туземцам способ приготовлять крупу мапиры. Они очень редко, – если не сказать никогда, – пекут из нее что-нибудь, как из овсяной муки; хотя эта крупа мелко смолота и совершенно белая, но она плохо связывается. Кукурузную муку легче превратить в тесто, но и она для печения хуже пшеничной муки и даже овсяной. Было довольно трудно убедить людей варить для нас кашу с большим терпением. Они начинали острить и посмеиваться над нами, сравнивая нас с женщинами, когда слабость или лихорадка заставляла нас обращать некоторое внимание на приготовление пищи. По-видимому, они считали, что опускаться до таких вещей ниже достоинства белых людей. Они смотрят на состоящую из муки и воды кашу черных племен, как англичане смотрели на французских лягушек, и называют тех, кто ею питается, «настоящими кашниками», в то время как молочную кашу макололо можно приравнять к английскому ростбифу.

Африканский слон

Рисунок

Пороги Кебрабаса

Фотография

Сандиа дал нам двух проводников, и 4 июня мы покинули Слоновую долину, направляясь к западу. Перебравшись через несколько хребтов, мы вошли в долину Чингерере, или Пагуругуру, по которой в дождливое время года протекает речка Паджодзе. Наши проводники сказали нам, что находящиеся слева от нас между нами и Замбези горы носят то же название, что и долина, а гора, возвышающаяся у впадения Паджодзе, называется Морумбва. Мы достигли реки меньше чем в полумиле севернее водопада Морумбва. Взобравшись на подножие этой горы у Паджодзе, мы убедились, что мы отделены от водопада только ее диаметром. Когда мы измеряли водопад, то находились у его южного края; теперь мы находились у северного и сразу узнали луковицеобразную гору, называемую здесь Закавума, выпуклая, гладкая поверхность которой возвышается над бушующей водой. С этого пункта мы завершили свое обследование всей Кебрабасы и увидели то, чего еще никогда не видел ни один европеец, судя по имеющимся записям.