Однообразие жизни в Тете нарушается иногда смертью или свадьбой. Когда умерший является важным лицом, его рабам разрешается израсходовать колоссальное количество пороха. Эти расходы, в соответствии с их средствами, похожи на те, которые делаются в Англии, чтобы устроить похороны, пышные до глупости. Во время нашего пребывания в Тете мы всегда, воодушевленные сочувствием, старались своим присутствием при отдании последнего долга покойным смягчить горе переживших их родственников. Мы уверены, что так же поступили бы и они, если бы потерял близких кто-либо из нас. Нам никогда не приходилось жаловаться на недостаток гостеприимства. Доброта, проявлявшаяся по отношению к нам теми, о ком мы часто говорили, не изгладится никогда из нашей памяти. Об их недостатках мы говорим с горем, а не с гневом. То, что они торгуют рабами, – ужасная ошибка. Португальское правительство ставит их в ложное положение, отрезая их от остального мира; об этом они всегда говорят с горечью, которая могла бы заставить лиссабонских государственных деятелей изменить тон, если бы она дошла до них. Но здесь нет ни печати, ни книжных магазинов и едва ли есть школьный учитель. Дрожишь, когда подумаешь, что было бы, если бы мы родились в таких неблагоприятных обстоятельствах!
Свадьбы празднуются здесь так же весело, как и везде. Мы присутствовали на одной – в доме нашего друга падре. Выходила замуж его крестница, и он любезно пригласил нас принять участие в общем веселье. На этой свадьбе мы познакомились с доньей Евгенией, которая была уже замужем и имела детей, когда невольников привозили из Кассандже. Это было до того, как кто-либо из нас родился на свет. Все празднество проходило под знаком хорошего вкуса и приличия.
Во время свадебной процессии невесту и жениха несут в прикрепленных к шестам гамаках, называемых мачилья. Невольницы, одетые в свои лучшие наряды, радуются счастью своих хозяев. Невольники-мужчины несут мачильи или проявляют свою радость выстрелами из мушкетов. Друзья молодой пары, обычно в черных костюмах и с высокими, похожими на печную трубу шляпами на голове (которые здесь нам, чужеземным зрителям, казались более ужасными, чем когда-либо на родине), составляют часть процессии позади мачилий. Женщины, напоминающие изображения на гравюрах, стоят и любуются нарядами своих соседей, грациозно удерживая в равновесии на голове свои кувшины с водой. Все приглашенные гости начинают смывать пыль, поднятую толпой, обильными омовениями, за которыми следует пир, танцы и общее веселье.
Почти единственной интересной вещью в окрестностях Тете является уголь в нескольких милях к северу. Он там выходит на поверхность в районе притоков реки Ревубуэ. Толщина пластов от 4 до 7 футов; один, измеренный нами, имел толщину в 25 футов. Выходящий на поверхность уголь содержит много сланца; мы пробили горизонтальную шахту на протяжении 25 или 30 футов; там уголь оказался лучшего качества. Наличие вкрапленных в него корней растений свидетельствовало о его древнем происхождении. Он залегает под грубым серым песчаником, часто с волнистым рисунком и отпечатками растений и окаменевшего дерева на поверхности. Во многих реках к югу от Тете находят золото; но пока рабство будет оставаться в полной силе, ни уголь, ни золото разрабатываться не будут и сохранятся для грядущих поколений.
Узнав, что за Кебрабасой нам было бы трудно доставать пищевые продукты до нового урожая, и зная, как трудно добывать пищу охотой во время дождливого сезона для такого большого количества людей, мы решили не отправляться внутрь страны до мая, а за это время съездить в Конгоне еще раз. Мы надеялись получить там письма и депеши с военного корабля, который должен был прибыть в марте. Мы покинули Тете 10-го и в Сене услыхали, что наша почта была подобрана на берегу к западу от Миламбе туземцами. Она была отвезена в Келимане, оттуда отправлена в Сену и затем в Тете. Мы разминулись с ней где-то на реке. В Шупанге губернатор сказал нам, что это была очень большая почта; слабое утешение, принимая во внимание, что она удалялась от нас вверх по реке.
В гавани москиты были исключительно назойливы, особенно когда дул с севера над мангровыми деревьями легкий ветерок. Несколько недель мы прожили в маленьких хижинах, построенных нашими людьми. Те, которые занимались охотой, постоянно промокали и заболевали лихорадкой, но обычно поправлялись вовремя, т. е. до того, как мясо было съедено, и могли снова за ним отправляться.
