Африканский слон-самец имеет в высоту от 10 до 11 с лишком футов; от азиатского он отличается главным образом более выпуклой формой лба и огромными ушами. В Азии многие самцы и все самки лишены клыков; в Африке ими вооружены оба пола. У африканских и азиатских слонов различен покров эмали на зубах. Зубы обладают следующей замечательной особенностью: у слона постоянно вырастают новые зубы в том месте, где у человека растут зубы мудрости; они напирают на более передние, пока самые передние не выпадают: таким образом коренные зубы, благодаря обновлению, остаются крепкими, пока животное не достигнет очень почтенного возраста. В сухих скалистых районах клыки у слонов гораздо плотнее и тяжелее, чем в сырых и болотистых, но последние достигают значительно больших размеров.

В болотах на Шире водится громадное количество всяких видов водяных птиц. Если провести час на верхушке мачты, то перед тобою открываются совершенно новые моменты в жизни африканского болота. У края болота и на стволе какого-нибудь излюбленного дерева сидят десятки плотусов и бакланов, которые вытягивают свои длинные змееподобные шеи и в немом изумлении поворачивают сначала один глаз, потом другой в сторону приближающегося чудовища. Вскоре более робкие начинают улетать или нырять в реку; несколько же более сильных или более спокойных остаются на месте, из предосторожности только развернув крылья, готовые немедленно взлететь в случае надобности. Взлетают хорошенькие ардетты (Herodias bubulcus) – светло-желтого цвета, когда они сидят на месте, но кажущиеся совершенно белыми в полете – и летят большой стаей над зеленой травой. Эти птички часто показывали нам, где находятся слоны и буйволы, садясь к ним на спину. Стаи уток – особенно распространен вид, называемый здесь «сорири» (Dendrocygna personata), – питающихся ночью, спокойно размышляют около маленьких лагун, пока их не напугает шум нашей паровой машины. Пеликаны скользят над самой водой и ловят рыбу, а скопус (Scopus umbretta) и большие цапли упорно смотрят в лужи. Большие черно-белые гуси с отростками на крыльях, которые постоянно грабят местные огороды, поднимаются в воздух и, покружившись, чтобы узнать, в чем причина беспокойства, садятся обратно, разбрызгивая воду.

Сотни линонголо (Anastomus lamelligerus) взлетают с клубков водорослей или низких деревьев (Eschinomena, из сердцевины которых делаются шляпы), на которых они вьют колониями свои гнезда, и быстро поднимаются высоко в воздух. Очаровательные маленькие желтые и красные ткачи (Ploceidoe) напоминают бабочек, когда они то прячутся в высокую траву, то снова из нее вылетают или висят у отверстия своих висячих гнезд, оживленно болтая на своем птичьем языке с сидящей в нем подругой. У них, по-видимому, «петушиные» гнезда, состоящие только из крыши с насестом под нею и с двумя выходами. Туземцы говорят, что птицы делают их для защиты от дождя. Хотя самец очень внимателен к своей подруге, мы видели, как самка разрывала гнездо своего супруга на куски, – неизвестно почему. Деловито летают над головой ястребы и коршуны, опускаясь на землю за своей излюбленной пищей – падалью, а имеющий важный вид величественно шагающий марабу, любящий дохлую рыбу и мертвых людей, медленно пробирается вдоль почти стоячих каналов. Группы мальчиков и взрослых мужчин усердно ищут в различных местах корни лотоса и других растений. Некоторые стоят в каноэ на покрытых водорослями прудках и бьют копьем рыбу; другие плавают в маленьких лодках по мелким переплетающимся речкам, осматривая свои опущенные в воду верши.

К вечеру видишь сотни хорошеньких ястребков (Erytropus vespertinus), летящих в южном направлении и поедающих стрекоз и цикад. Взлетают также стаи водорезов (Rhyncops). Они ищут пищу, прорезывая воду своими нижними челюстями, которые почти на полдюйма длиннее верхних.

У юго-восточного края болота и на расстоянии около трех миль от реки начинается большой пальмовый лес (Borassus aetiopium). Он простирается на много миль и в одном месте подходит близко к реке. Серые стволы и зеленые вершины этой громадной массы деревьев придают приятную красочность виду. Горный хребет, поднимающийся непосредственно за пальмами, весело зеленеет. На нем много деревьев, между которыми виднеются более светлые полосы, как будто там раньше были участки возделанной земли. Острые угловатые скалы и лощины на склонах выглядят осколками огромного куска хрусталя; в Африке это такое частое явление, что почти всегда можно угадать на взгляд, состоит ли хребет из древних кристаллических пород или нет. Пальма борассус, хотя и не дает масла, – полезное дерево. Волокнистая мякоть, покрывающая большие орехи, имеет приятный фруктовый вкус, и ее едят люди и слоны. Туземцы закапывают орехи и держат их в земле, пока ядро не начнет прорастать. Когда их выкапывают и разбивают, сердцевина бывает похожа на сырой картофель; она ценится в голодные времена как питательная пища. В течение нескольких месяцев в году из этих пальм добывается в большом количестве пальмовое вино, или сура. Этот очень приятный напиток, когда он свеж, немного напоминает шампанское и совсем не опьяняет; наоборот, простояв несколько часов, он становится очень опьяняющим. Сердцевина этой пальмы мягкая, а иногда под корой бывает пустота; сама же поверхность твердая. В бороздки на поверхности вбиваются палки, служащие лестницей; верхушка плодоносящего побега срезается, и сок, капающий из свежей раны, собирается в глиняный кувшин, который к нему подвешивается. Каждый раз, когда владелец поднимается на дерево, чтобы опорожнить кувшин, он снимает со среза тонкий слой, чтобы сок снова начинал течь. В лесу строятся временные хижины, и мужчины и юноши остаются у своих деревьев днем и ночью. Орехи, рыба и вино являются в это время их единственной пищей. Португальцы пользуются пальмовым вином в качестве дрожжей, и хлеб, испеченный на нем, так легок, что тает во рту, как пена.