Между тем его превосходительство, будучи последователем Распайля,[21] не принимал против лихорадки ничего, кроме небольшого количества камфары, и, после того как его привезли в Шупангу, впал в коматозное состояние. К его величайшему отвращению, его заставили принимать более сильнодействующие лекарства, и он скоро поправился. Полковник, который за ним ухаживал и которому губернатор этого никогда не простил, покровительствовал лечению. «Давайте ему, что нужно; не обращайте на него внимания, он очень непослушен», – и всю ночь полковник с каждым глотком воды давал ему хинин. К утру пациент был пропитан хинином насквозь, и ему стало лучше.
На протяжении 60 или 70 миль до Мазаро пейзаж однообразный и неинтересный. По обе стороны простираются необитаемые, покрытые травой равнины. Томительное однообразие лишь кое-где нарушается несколькими деревьями. Круглые зеленые вершины статных пальм выглядят издали, когда не виден их серый ствол, как бы висящими в воздухе. Множество стай хлопотливых береговых стрижей, которые живут оседло здесь и к югу до самой Оранжевой реки, пробуравили берега горизонтально на два-три фута, чтобы устроить там свои гнезда. Теперь они гоняются на своих неутомимых крыльях за мириадами тропических насекомых. На широкой реке много низших островов, на которых виднеются водяные птицы различных пород: гуси, колпики, цапли и фламинго. Отвратительные крокодилы, спящие и валяющиеся с открытыми пастями на солнце на низких берегах, быстро улавливают звук вращающихся лопастей и спокойно соскальзывают в реку. Бегемот, выбравши какой-нибудь спокойный уголок в реке, где он наслаждается утренним купаньем после ночных трудов, выпускает струю брызг из своих ноздрей, отряхивает воду с ушей, поднимает под прямым углом вверх свою громадную морду и зевает, посылая остальному стаду громкий предупреждающий крик, напоминающий звуки чудовищного фагота.
По мере приближения к Мазаро местность становится красивее. Мы видим простирающийся слева поросший богатыми лесами хребет Шупанга, а далеко впереди маячат в тумане синие холмы. Ниже Мазаро на Замбези нет никакой торговли. Все товары из Сены и Тете привозятся сюда на больших каноэ, отсюда их несут на головах за шесть миль, чтобы затем снова погрузить в каноэ на маленькой речке, впадающей в реку Кваква, или Келимане, которая совершенно не связана с Замбези. Только в редких случаях и во время самых больших разливов каноэ могут проходить из Замбези в реку Келимане через узкий естественный канал Муту.
Жители Маруру или района вокруг Мазаро (слово «Мазаро» означает «устье реки Муту») пользуются среди португальцев дурной славой. Говорят, что они – искусные воры, и торговцы иногда страдают от их ловкости, пока товары находятся на пути от одной реки к другой. В общем, они являются опытными водниками и водят многие из каноэ, которые идут отсюда в Сену и Тете. Оплачивают их низко. Они не доверяют торговцам и требуют всегда оплаты вперед, до отплытия. Африканцы так же способны приводить веские мотивы своего поведения, как и белые люди в более просвещенных странах. Возможно, что они добродушно объясняют, почему настаивают, чтобы им платили вперед, когда поют свою любимую песню, которой сопровождается плавание на каноэ: «Уачингере, Уачингере, Кале» – «Ты меня раз надул» или «Ты всегда вывернешься, всегда».
Воины-зулусы
Рисунок
Ландейцы, или зулусы,[22] являются хозяевами правого берега Замбези, и португальцы, уплачивая этому воинственному племени ежегодно довольно значительную дань, фактически признают это. Регулярно каждый год зулусы являются в Сену и Шупангу за данью, к которой они привыкли. Несколько богатых купцов в Сене стонут от этого, так как дань приходится главным образом с них. Они подчиняются и выплачивают ежегодно 200 отрезов мануфактуры по 16 ярдов каждый и, кроме того, бусы и медные товары, зная, что отказ повлечет за собой войну, которая может привести к потере всего их имущества. Зулусы, по-видимому, следят так же зорко за населением Сены и Шупанги, как землевладелец за арендатором: чем больше данники обрабатывают земли, тем большую должны платить дань. Мы спрашивали некоторых из них, почему они не пытаются выращивать некоторые очень ценные продукты; нам отвечали: «К чему нам возделывать больше земли, чем сейчас, – зулусы будут только требовать с нас большую дань».
