Сколько ие представляйте себе чудес, ие переще­голяете мир

К. Э Циолковский

Возможные проявления деятельности ВЦ не сводятся к посылке радиосигналов. Уже сейчас сфера деятельности человечества не ог­раничивается масштабами земного шара и все в большей мере ста­новится фактором космического значения. Межпланетные кораб­ли, посланные с Земли, исследуют другие планеты и высаживаются на их поверхности. Некоторые из этих аппаратов приближаются к границам Солнечной системы и скоро покинут ее, превратившись в «межзвездных посланцев» нашей цивилизации. Определенные виды человеческой деятельности настолько меняют глобальные характе­ристики нашей планеты, что могут быть уже заметны извне. Напри­мер, как отметил Шкловский, благ одаря развитию телевидения яр — костная температура Земли в диапазоне метровых радиоволн за пос­ледние десятилетия возросла на много порядков. В этом диапазоне волн наша скромная Земля стала такой же «яркой», как Солнце, а на некоторых ч 1стотах ее «яркость» (т. е. поток радиоизлучения от Земли) превосходит излучение Солнца. Что же сказать о других, более развитых цивилизациях, размах технологической деятельно­сти которых превосходит наши скромные возможности! Они могут охватывать своей преобразующей деятельностью планетные систе­мы, галактики и даже Метагалактику. Наблюдаемые проявлении де ягельности таких цивилизаций Шкловский назвал «космическим чудом». Он же сформулировал и задачу поиска «космических чу­дес» во Вселенной. Отсутствие «чуда» рассматривается как одна из форм АС-парадокса. Насколько это обосновано?

В практическом плане поиски «космического чуда» сводятся к поискам астроинженерной деятельности. При анализе этой про­блемы прежде всего возникает вопрос о масштабах технологичес кой деятельности КЦ. Мы подробно обсуждали его в предыду­щей главе. И мы видели там, что стадия техноэволюции является кратковременной, на смену ей, на смену экстенсивному пути, ха­рактеризующемуся ростом основных количественных показателей цивилизации, приходит интенсивный путь развития, при котором эволюция происходит не за счет количественног о роста, а за счет перехода к новым прогрессивным технологиям. При этом дости­гаемый цивилизацией энергетический уровень может быть неве­лик. Ограничения на использование энергии могут сознательно накладываться цивилизацией из экономических или экологичес­ких соображений, а могут быть естественным следствием интен­сивного пути, при котором гигантские количества энергии про­сто не нужны («неортоэволюционный» путь Лема). Поэтому астро — инженерная деятельность ВЦ (если она существует!) может не достигать обнаружимого при современных средствах уровня. «В рамках обобщенной модели эволюции КЦ, — пишет Лесков, — простое объяснение получает астросоциологический парадокс: космическая деятельность развитых цивилизаций носит когерент­ный, экологически сбалансированный характер, а верхний предел их энергопотребления недостаточен для астроинженерной деятель­ности в звездных масштабах»[226]. Это одно из возможных объясне­ний АСП в рамках его расширительной трактовки, связанной с феноменом «космического чуда».

Далее, при анализе «космического чуда» мы вновь сталкиваемся с проблемой критериев искусственности. Какова бы ни была тех­нология ВЦ, в основе ее лежит использование естественных зако­нов природы. При этом, поскольку речь идет об объектах дальне­го космоса, единственным доступным нам пока источником ин­формации о них являются электромагнитные волны. Применяя методы, принятые в астрофизике, мы можем по наблюдаемому излучению воссоздать физические характеристики процесса, но мы не можем установить, был ли процесс запущен искусственно или естественно. Это та же проблема, которой мы касались при­менительно к распознаванию сигналов. И она остается в силе в более общем случае, применительно к «космическому чуду» вооб­ще. Проблема осложняется л ем, что естествоиспыт атели ст ихийно стоят на позиции презумпции естественности. В явном виде этот принцип был выдвинут Шкловским в докладе на Бюраканской кон­ференции CETI в 1971 г. Суть его в том, что при исследовании всякого нового загадочного явления мы должны исходить из пред положения о его естественной природе. Другими словами, по ана логии с принципом презумпции невиновности, мы не можем «об­винят ь» источник в искусственном происхождении до тех пор, пока его «вина» не будет строго доказана. Я. Б. Зельдович выразил эту мысль следующими словами «Предположение о внеземной циви­лизации прежде всего приходит в голову, когда мы сталкиваемся с новым неожиданным явлением… Но уверенность в том, что мы имеем дело с цивилизацией, обладающей разумом, должна прихо­дить последней — только после того, как исчерпаны и опроверг­нуты другие объяснения»[227]. На первый взгляд это кажется вполне приемлемым. Но давайте задумаемся, легко ли исчерпать все дру­гие объяснения? Вряд ли это возможно. Поэтому практическое применение принципа презумпции приводит к тому, что любое наблюдаемое явление (даже в том случае, если бы оно было искус­ственным) будет истолковано как естественный физический про­цесс.

В философско-методоло1 ическом плане презумпцию естествен­ности можно рассматривать как выражение известного принципа Оккама (так называемая «бритза Оккама»): сущностей не следует умножать сверх необходимости; или: не следует делать посредством большего то, чего можно достичь посредством меньшего. Прин цип Оккама сыграл важную методологическую роль в истории на­уки. Однако в данном случае его применение в виде презумпции естественности оказывается неплодотворным, поскольку мы здесь сталкиваемся с весьма своеобразной ситуацией, на которую обрати­ли внимание Рубцов и Урсул[228]. Действительно, когда мы проводим естественнонаучное изучение какого-то явления то в рамках этого изучения предположение об искусственном происхождении явле­ния, несомненно, представляло бы собой «лишнюю сущность», ко торую необходимо отсечь с помощью «бритвы Оккама». Но в рам­ках естественнонаучного изучения вопрос об искусственности во­обще нс возникает (ибо всегда ищется то или иное естественное объяснение), поэтому применение столь «острого» методологи­ческого орудия здесь не требуется, оно оказывается излишним и, следовательно, принцип презумпции естественности на самом деле не конструктивен. Иное дело, когда речь идет об астросоциологи — ческом исследовании. Здесь объяснение с точки зрения искусст­венности вполне допустимо, и поэтому «бритва Оккама» могла бы работать. Но находясь в рамках астросоциоло1 ического иссле­дования, мы обязаны заранее допустить зозможн! >сть искусствен­ной природы объекта. В соогве1ствии с таким подходом ряд авто­ров (Н. С. Кардашев, Ю. П. Кузнецов и Ю. А Кухаренко, В. В. Рубцов и А. Д. Урсул)[229] предлагают при анализе явлений в рамках астросоциологического исследования руководствоваться не презумпцией естественности, а принципом равноправия, соглас­но которому обе гипотезы — о естественном и искусственном про исхождении наблюдаемых явлений — в равной мерс принимают ся допустимыми.

Провозглашение «равноправия» принципиально важно, но практически мало помогает. Ибо при наличии удовлетворитель­ного «естественного» объяснения (а это, как правило, всегда уда­ется[230]) приоритет остается все-таки за ним. Это понятно, ибо в таком случае предположение об искусственности (несмотря на то, что мы его допускаем как равноправное) становится попро­сту излишним. В. М. Цуриков попытался преодолеть эту труд­ность, предложив остроумную идею имитации «антиприродно го» явления путем посылки пары сигналов, каждый из которых в отдельности вполне может существовать в природе, но оба вме­сте они в данных условиях существовать не могут. В качестве примера он рассмотрел наличие одновременно в одном источ­нике красного и синего смещения спектральных линий. Но При­рода оказалась изобретательнее и сразу же после выдвижения Цуриковым этого критерия преподнесла астрономам сюрприз в виде источника SS 433, в котором как раз и было обнаружено одновременно красное и синие смещение спектральных линий. Астрофизики довольно скоро нашли объяснение этому явлению, показав, что в источнике имеются две мощные газовые струи, вы­текающие из него в противоположных направлениях. Это хоро­шо иллюстрирует «принцип изворотливости теоретиков», сфор­мулированный В. И. Слышем в одной из дискуссий по SETI, как раз для того, чтобы подчеркнуть трудности, возникающие при интерпретации наблюдаемого явления с позиций «естественное/ искусственное».

В статье «О возможной уникальности разумной жизни во Все­ленной», на которую мы неоднократно ссылались, Шкловский предполагает, что высокоразвитые ВЦ могли бьг создать ради ома як в виде «искусственного пульсара» с «ножевой» диаграммой, луч которой вращается по какому-нибудь «неестественному» закону вок­руг оси, перггендикулярной к галактической плоскости. Шкловс­кий полагал, что это могло бьг указывать на искусственный харак тер источника. Отсутствие таких «искусственных пульсаров» он рас­сматривает как один их арг ументов в ггользу уникальности нашей цивилизации. Конечно, как признает сам Шкловский, подобные аргумент ы не являются строгим доказательст вом отсутствия сверх цивилизаций, поскольку они могут придерживаться иной страте­гии и не соорудить подобный «маяк» Но мне хотелось бьг под­черкнуть другое. Я думаю, что если бьг даже такие пульсарьг с «не­естественным» законом вращения диаграммы были обнаружены, астрофизики без сомнения нашли бьг этому феномену подходя­щее объяснение. Более того, я убежден, что если бьг такое откры­тие было сделано при жизни Иосифа Самуиловича, он, скорее всего, бьгл бьг первым, кто дал бьг ему наилучшее естественное объяснение.

В последние годьг Кардашев разрабатывает идею обнаружения твердотельных астроинжеиерных конструкций с помощью косми­ческих радиоинтерферометров. Вьгсокая разрешающая способность интерферометров позволяет изучать внутреннюю структуру объек­тов, что может дать основание для суждений об их искусственном происхождении, например, ввиду необычной для естественных объектов геометрии и т. д. Это направление, несомненно, может быть весьма плодотворным, но и здесь нас ожидают не меньшие трудно­сти. Некоторые из них носят скорее «психологический» характер. Но тем не менее они дос гаточно серьезны.

«Психологические» трудности были остроумно продсмонсгри рованьг И С. Лисевичем в его выступлении на симпозиуме «Тал — лин-SETI-Sl». Обычно мы полагаем, что искусственное явление (в частности, сигнал) должно заключать в себе какие-то математи­ческие закономерности, указывающие на его разумную природу. Еще Гаусс предлагал выруби ть в сибирской тайге гиг антский учас­ток леса в виде треугольника, иллюстрирующего теорему Пифаго­ра, чтобы марсиане могли догадаться о существовании разумных обитателей на Земле (мы упоминали об этом проекте во введении к книге). Сходные принципы заложены и в современные языки для межзвездной связи — «линкос» и другие Возникает вопрос: а достат очно ли таких закономерное гей, чтобы сделать заключение об искусственной природе сигнала? Каким образом реагируем мы сами, наш рассудок, когда мы сталкиваемся с подобными необыч­ными закономерностями? В натуральном ряде чисел теорема Пи­фагора иллюстрируется известным соотношением З2 + 42 = 52. Но существует не менее замечательное соотношение — 102 + 112 + 122 = = 132 + 142. Причем сумма квадратов в обеих частях этого равен­ства равна 365, т. с. целому числу дней в году. Значит, 365 — это необычное число. Готовы ли мы сделать из этого какие-то далеко идущие выводы? Думаем ли мы, что Кто-то сознательно располо жил нашу Землю на таком расстоянии от Солнца, чтобы период се обращения по орбите был в 365 раз больше периода вращения вокруг собственной оси1 Нет, конечно Наш здравый смысл, кото­рым мы привыкли руководствоваться, подсказывает нам, что это чисто случайное совпадение (тем более, что оно выполняется только с точностью до цельгх суток). Другой пример связан со знамени­тым «марсианским сфинксом». На некоторых фотографиях по­верхности Марса, полученных из Космоса во время миссии «Ви­кингов», видны детали рельефа, напоминающие египетские пи­рамиды и даже фигуру Сфинкса. Готовы ли мы принять эти изображения за плоды деятельности каких-то древних марси­анских цивилизаций? Опять же нет Наш здравый смысл вновь подсказывает н?.м, что это — просто случайная шра выветрива­ния. Действительно, мы знаем, что на Земле процессы выветри­вания в г орной местности часто приводят к образованию дета­лей, напоминающих фигуры людей или животных. С другой сто­роны, некоторые старые пирамиды, построенные людьми, напротив, издалека похожи на обычные холмы. Таким образом, если бы на Марсе или каком-то другом небесном теле (не говоря уже о центре Галактики, где Кардашев ожидае т обнаружить следы внеземных цивилизаций) и вправду существовали искусственные со­оружения, мы, следуя нашей привычной лог ике, могли бы при­нять их за обычные естественные оОразования[231]. Значит, интер прегацня закономерностей при анализе сшнала или «космическо­го чуда» весьма неоднозначна.

С другой стороны, эти примеры показывают, что не следует пе­реоценивать значение «здравого смысла» Пытаясь обнаружить кос­мическое чудо, мы должны быть готовы к самым необычным ин терпрстациям Скорее всего, объяснения, которые мы ищем, будут очень просты, но они могут идти вразрез с установившимися шаб­лонами мышления.

Неопределенность, связанная с критериями искусственности, приводит к предположению, что, возможно, мы видим следы дея тельности ВЦ, но, нс понимая этого, приписываем наблюдаемым явлениям естественное происхождение. Распознать чудо нам меша­ет презумпция естественности. «Ученые, ищущие проявления астра инженерной деятельности в Космосе, — пишет Лем, — может быть уже давно ее наблюдают, но так квалифицировать эти явления, вы­делить их из сферы естественных процессов и объяснить их проис­хождение деятельностью Разума им запрещает наука, которой они с гужат»[232].

Вероятность подобной ситуации значительно увеличивается, если принять во внимание, что жизнь и разум являются важными атри бутами материи и могут быть существенным фактором эволюции Космоса. Мы уже затрагивали этот вопрос в п. 3.5.3 и приводили гам мнение известного американского астронома О. Струве о том, что в современной астрономии, наряду с классическими законами физики, надо принимать во внимание и деятельность разумных су­ществ. В предыдущей главе, в связи с моделями эволюции КЦ, мы рассмотрели различные варианты космокраегики и космогоничес­кого конструирования высокоразвитых Космических Иерархий. Все эти идеи показывают, что в современном научном мышлении (как отмечают Рубцов и Урсул) происходит важный поворот, связанный с признанием роли социального фактора в процессах природы. Роль этого фактора может быть достаточно велика и, тем не менее, мы будем «не замечать» его проявлений, ибо давно включили их в свою естественнонаучную картину мира. Все это напоминает ситуацию с неким примитивным племенем, живущим на уровне каменного века, где-то среди джунглей Амазонки. Сквозь их поселения проносятся радиоволны, несущие сигналы их разумньгх соседей, но они не мо­гут слышать их речь, музьгку или смотреть цветные изображения со сценами их жизни, так как не имеют средств для приема этих сигна­лов. Они попросту не замечают их, эти сигналы для них не суще­ствуют. В го же время в небе над ними проносятся воздушньге лай­неры, спутники, различные аппараты, созданные людьми. Они мо­гут видеть и слышать их, но они не дог адываются об их истинном происхождении и, вероятно, включили их в свою примитивную кар­тину мира, наряду со всеми другими доступными их наблюдению природньгми явлениями.

В полемике со Шкловским Лем обратил внимание на ряд труд­ностей, с которьгми мьг сталкиваемся в попытках обнаружить «кос­мическое чудо». Первая трудность состоит в том, что мьг можем рассчитывать только на такие проявления ВЦ, которые включены в ее нормальную деятельность. Цивилизация не станет «играть со звез­дами» для забавьг; например, превращать их в сверхновые только для того, чтобы «было на что посмотреть» (или чтобьг было, что показать другим, — добавим мьг).

Вторая трудность состоит в том, что мьг не знаем звездной тех­нологии, поэтому нам трудно отличить в Космосе искусственное от естественного. Иное дело на Земле — встретившись с произведени­ем человеческой технологии, мьг без труда отличим ее от явления природы (даже не понимая его предназначения). Точно так же «звез доинженер» мог бьг без груда отличить продукт астроинженерной деятельности, но для нас это пока недоступно. Мьг сумеем распо­знать продукт астроинженерной деятельности лишь тогда, когда сами овладеем астроинженерной технологией Далее, чем более развита цивилизация, тем производительнее использует она доступные ей источники энергии, и тем труднее наблюдать ее деятельность на ас­трономических расстояниях. Например, если кто-то хочет подо­греть воду в озере, говорит Лем, он может изготовить атомную бом бу и произвести взрыв. При этом много энергии будет растрачено на бесполезное излучение, но благодаря этому «опыт по подогреву озера» будет заметен на больших расстояниях. Однако если подо­гревать воду с помощью регулируемого атомного реактора, то за­метить это издалека будет значительно труднее. Развивая эту мысль, Лем приходит к выводу, чго могут существовать «ненаблюдаемые чудеса» в Космосе.

Третья трудность состоит в том, что мы не знаем толком, что именно искать. «Очень грудно, — говорит Лем, — обнаружить то, чего не ищут». Так например, пульсары долго не замечали потому, что никто не подозревал о возможности существования подобных объектов, и поэтому не использовали приемник с высоким времен­ным разрешением (малой постоянной времени). А когда такой при­емник был создан и применен для других целей, неожиданно обна­ружили пульсар.

Четвертая трудность, согласно Лему, состоит в том, что «косми­ческое чудо», чтобы быть обнаруженным и идентифицированным, должно иметь только одно-единственное объяснение, сводящееся к тому, что наблюдаемое явление имеет искусственное происхождение. Но это, как мьг видели, противоречит принципу «изворотливости теоретиков», а главное, невозможно, поскольку в основе технолог и­ческой деятельности ВН лежит использование естественных законов природы. В связи с этим Лем говорит о том, что можно бьгло бьг написат.» фантастический рассказ, как представители одной цивили зации соорудили «чудо», чтобы оповестигь о своем существовании обитателей иньгх миров, и как астрофизики другой цивилизации, обнаружив искусственный объект, гак долго выдвигали на его счет — различные предположения, что в конце концов придумали гипотезу, которая объясняет наблюдаемое явление естественным путем, без вмешательства Разума. Похоже, это был бьг рассказ о нас самих.

Резюмируя полемику со Шкловским, Лем говорит о том, что для каждой цивилизации, видимо, существует определенньгй ПО­ЗНАВАТЕЛЬНЫЙ ГОРИЗОНТ. В черте этого горизонта находит­ся все, что цивилизация познала и умеет делать. А за горизонтом — то, чего цивилизация еще не знает и о чем даже не может еще по­мыслить. Если космическое чудо относится к этой категории, то оно будет воспринято как ЕСТЕСТВЕННАЯ ЗАГАДтчА.

Теперь мьг можем к перечисленным в предыдущих параграфах гипотезам (1)-(6) и (7)-(10) добавить егце две, объясняющие отсут ствие «космического чуда>

11) Цивилизации развиваются по интенсивному пути, их энер гетический уровень не столь велик, и астроинженерная деятельность (если она существует!) нс достиг ает обнаружимых при современных средствах пределов; это, по существу, то же самое, что и упомяну­тый ранее «неортоэволюционный» путь Лема.

12) Мы ИХ наблюдаем, но не осознаем этого, потому что: а) мы пока не владеем сами астроинженерной технологией и поэтому нс может распознать ее продукты; б) у нас нет строгих критериев ис­кусственности; в) астрофизики стихийно стоят на позициях пре­зумпции естественности; г) мы не знаем толком, что надо искать; д) «космическое чудо» находи гея за пределами нашего познавательно­го горизонта, поэтому мы воспринимаем его как естественную за­гадку; е) мы давно включили проявления деятельности ВЦ в свою естественнонаучную картину мира.

Таким образом, и при расширительной трактовке АСП «основ­ной факт» (в данном случае отсутствие «чудес») нельзя считать твер­до установленным — гипотеза (12) противоречит «основному факту». Ьсли же все таки принять его, го он вполне согласуется с разумны­ми представлениями о развитии и характере дея гельности ВЦ. Нам остается рассмотрет ь последнюю, самую сильную форму АСП, свя­занную с отсутствием инопланетян на Земле.