На другой день по утру окружили корабль многие сотни плававших Островитян, принесших в руках и на головах кокосы, бананы и плоды хлебного дерева для продажи. Королевская фамилия прибыла на корабль по утру в 7 часов, которую повел я в каюту для того, чтоб одарить каждого. Портрет жены моей, написанный маслеными красками, обратил особенно на себя их внимание. Долгое время занимались они оным, изъявляя разными знаками свое удивление и удовольствие. Кудрявые волосы, которые вероятно почитали они великою красотою, нравились каждому столько, что всякой на них указывал. Зеркало так же не меньше их удивляло. Хотя они и осматривали стену позади оного для изведания странного сего явления; однако нельзя думать, чтоб некоторые из них не имели случая видеть оного прежде. Но большое зеркало, в коем видеть могли все тело, долженствовало быть для них нечто новое. Королю понравилось смотреться в него столько, что он при каждом посещении приходил прямо в каюту, становился пред сим зеркалом и из самолюбия ли или любопытства смотрелся в него, к немалой моей скуке, по нескольку часов сряду.
Вознамерясь ехать на берег как для отдания визита Королю, так и для осмотрения пресной воды, которою налиться следовало, и не желая, чтоб в отсутствии моем находились на корабле гости, приказал я сделать пушечный выстрел, поднять красной флаг, объявить корабль Табу[32] и вдруг прервать всякую мену. Следствием сего было то, что никто более не смел на корабль всходить; однако плававшие около оного не удалялись. В 10 часов поехал я на берег с Господином Посланником и большею частию корабельных Офицеров. Оказанная нам Королем и его родственниками: приязнь, и общее островитян расположение подавали мне великую надежду на мирный прием по нашем прибытии на берег; но не взирая на то, почитал я за нужное взять предосторожность и ехать к ним вооружась лучшим образом. И так, кроме шлюбки своей, взял я с собою еще гребное судно и шесть человек с ружьями. Каждый из гребцов имел два пистолета и саблю, все Офицеры вооружились весьма достаточно. Агличанин и Француз сопутствовали нам как толмачи для переговоров. Чрезвычайное множество народа собралось в том месте, где выходили мы на берег, что по причине сильных бурунов было довольно затруднительно. Между оным не находилось ни Короля ни его родственников; однако островитяне были учтивы и почтительны. По испытании пресной воды, которая оказалась весьма хорошею, пошли мы к стоявшему недалеко от берега дому, у коего ожидал нас сам Король. В 500 шагах от дома встречены мы дядею его, которой купно был ему и отчим, и назывался всегда отцем Королевским. При 75 ти летней старости казался он совершенно здоровым. Живость глаз и черты лица его показывали в нем решительного и неустрашимого мужа. Он был, как то мы узнали после, один из величайших воинов своего времени, и теперь имел еще перевязанную рану около глаза. В руке держал длинной жезл, которым тщетно старался удержать народ, толпившийся за нами. Взяв меня за руку повел в длинное, но узкое строение, в котором сидела Королевская мать рядом со всеми своими родственницами, казалось, нас ожидавшими. Едва коснулись мы пределов сего жилища, вдруг встретил нас сам Король и приветствовал с великою искренностию и приязнию. Народ остановился и мало по малу рассеялся; ибо жилище Короля есть Табу. Я должен был сесть в средине женщин Королевской фамилии, которые смотрели на нас с великим любопытством, держали за руку, и обращали особенное внимание свое на шитье наших мундиров, шляп и прочее. На лицах их изображалось такое добросердечие, что я не мог не почувствовать к ним приязни. Каждую одарил я пуговицами, ножами, ножницами и другими мелочами; но сии вещи не произвели в них той радости, которой ожидать следовало. они обращали свое внимание более на нас самих, нежели любовались подарками. Дочь Короля, женщина лет около 24 х и его невестка, несколькими годами моложе первой, превосходили других своею красотою, и были столь хороши, что и в Европе не не признали бы их красавицами. Все тело их покрыто было желтою тканью; на голове не имели никакого украшения; черные волосы были завязаны крепко в пучек близ самой головы. Тело их, сколько позволило видеть покрывало, не было испещрено, как у мущин; но оставлено в природном состоянии. одни только руки расписаны до локтей черными и желтыми узорами, придающими вид коротких перчаток, каковые нашивали прежде обыкновенно наши дамы.
